Большая волна в гавани

– Здесь все заведения работают с одиннадцати до шести, куда еще обеденный перерыв делать? – продолжил Михаил, выдвинув веский аргумент после которого американец как то сразу сник.

Между домами то тут, то там, словно яркие кляксы, были разбросаны небольшие клумбы, на которых росли деревья причудливых форм и аккуратно стриженные кустарники. Кругом идеальная чистота и ухоженность. Во всем чувствовалась заботливая рука хозяина города. За все время, пока молодые люди шли по улице, они не встретили ни одной живой души, лишь периодически слышали объявления по громкоговорителям, которые были развешены на каждом углу.

– Слушай, русский, тебе не кажется, что они что-то сообщают жителям города? – строил догадки американец.

Напрягая слух, Михаил прислушался к объявлению. Из всего, что произнес механический голос он разобрал одно единственное слово: «вверх». Озвучив его другу, тот в задумчивости потер подбородок.

– Интересно, чтобы это могло значить?

– До чего же непонятно они говорят, никак не могу разобрать, – признался Михаил, от досады цокнув языком.

Вскоре впереди показалась реклама популярного ресторана с разнообразной кухней и вполне себе демократичными ценами. «Kaki no Sato» был и в Сендае, молодые люди не раз бывали в нем. Каждый раз, попадая туда, Михаил, как правило, заказывал блюдо под названием Yakitori – части жареного цыпленка на палочках или что-нибудь из европейской кухни, в основном итальянской. Тони, в отличие от него, отдавал предпочтение Кацудону – свиной котлете, жареной в кляре на подушке из риса, или западному фастфуду. Увидев знакомую вывеску со смешным мультяшным поваренком с хатимаки на голове и палочками в руке, Тони направился ко входу, в надежде, что заведение работает. Но каково же было его разочарование, когда он обнаружил, что дверь заперта.

– Да что за черт, – воскликнул он, всплеснув руками, – вот уж не везет, так не везет. Чувствую, я так и останусь голодным в этой Мацусиме.

– Да не расстраивайся ты, – успокоил Михаил, – мы еще не дошли до центра. Там, наверняка, все будет работать, – хотя в глубине души он уже и сам не верил в свои слова. Шестое или бог его знает какое чувство подсказывало, что так будет везде. И самое главное, он даже не мог предположить, в чем причина происходящего, а спросить было не у кого. Это огорчало его больше, чем внезапно испортившаяся погода. Солнце исчезло, словно его и не было, небо затянули серые тучи.

Тем временем, электронный штурман посоветовал повернуть налево, а затем, через сто метров, направо. Путешественники строго следовали его рекомендациям и вскоре оказались на узкой улице, вдалеке которой плескался Тихий океан. Их удивлению не было предела, когда они увидели на проезжей части громадную пробку, растянувшуюся до самого горизонта.

– Ох, ничего себе, – присвистнул Тони, – Майкл, а ты говоришь город призрак, – усмехнулся он, – да тут движение, как на Манхеттене. Раз океан там, – американец кивнул в нужном направлении и озвучил очевидные вещи, – значит там набережная и тот мост, который нам нужен. Предлагаю идти туда. Уж там мы сто процентов найдем, где пообедать.

– Такое чувство, будто здесь собрался весь город, – заметил художник. В это самое время из громкоговорителя на углу ближайшего здания снова прозвучало очередное сообщение и неожиданно Михаила осенило: – слушай, а может на набережной будет какое-то мероприятие проходить, поэтому они все едут туда.

– Точно, – радостно закивал американец, – наверное, и объявления звучат по этому поводу.

Успокоенные собственными умозаключениями, парни снова продолжили путь. Те, автомобили, что находились в хвосте пробки, вдруг стали сдавать назад, разворачивались и спешно уезжали. Михаил нисколько не удивился этому.

– Первые, невыдержавшие стояния в пробке, – озвучил он вслух свои мысли.

Парень вспомнил, как однажды в детстве поехал с родителями смотреть салют на день победы, который должен был начаться в десять вечера на Поклонной горе. Они нарочно выехали пораньше, чтобы еще успеть припарковаться, но, свернув с третьего транспортного кольца на Кутузовский проспект, угодили в огромную пробку, что образовалась под эстакадой. В считанные минуты вокруг них собралось невероятное количество таких же желающих посмотреть фейерверк, как они. Только в отличие от здешних водителей, стоявших в конце пробки, у отца уже не было возможности сдать назад и уехать. Он надеялся, что затор по-быстрому рассосется, но не тут то было. Тот салют они так и не увидели, лишь слышали его отголоски. А когда он закончился, они еще какое-то время торчали в той жуткой пробке под эстакадой.

Друзья прошли уже большую часть улицы, до набережной оставалась какая-то сотня метров, как вдруг со стороны океана послышался нарастающий гул вперемешку со странным непонятным звуком, похожим на скрежет металла о металл. Неожиданно налетел сильный ветер, он едва не сорвал с Тони бейсболку, парень вовремя схватил ее за козырек. Из впереди стоящих автомобилей стали выскакивать люди. Охваченные непонятной паникой, они бросали свой транспорт и с испуганными криками мчались в противоположную от океана сторону. Кто-то бежал прямо по дороге, лавируя между автомобилями, другие неслись по тротуарам, расталкивая друг друга. Со стороны все это выглядело так, словно за ними гналось стадо диких животных. Парни остановились, в недоумении наблюдая за внезапно начавшимся безумием.

– Что это с ними? – скривился Тони, провожая взглядом пробегающих мимо людей.

– Не пойму, – Михаил растерянно пожал плечами, – что вообще здесь происходит? – спросил он, понимая, что друг точно так же как и он не знает ответа на этот вопрос.

Пожилая японка, выскочившая из серебристой малолитражки, похожей на холодильник, оббежала машину, вытащила с пассажирского сиденья собаку породы Акита и, с лёгкостью подхватив ее на руки, как будто на ее месте была маленькая болонка, помчалась прочь. Сидя у нее на руках и задрав голову вверх, питомец выл так, словно предчувствовал что-то нехорошее. Какой-то мужчина тоже бежал с собакой неизвестной породы. Та, услышав песнь соплеменника, принялась так громко лаять, что аж захрипела, а потом тоже заголосила. Все смешалось воедино: гул океана, орущая толпа, детский плач, собачий вой. И от всего этого вихря звуков и движений создавалось ощущение вселенского хаоса, который, казалось, никогда не прекратится. Михаил почувствовал, как по спине пробежал холодок, а тело покрылось мурашками.

– Тони, не нравится мне все это, – сказал он, – надо валить отсюда.

– Я тоже так думаю, – согласился приятель.

Толпа уносила ноги, а они еще какое-то время стояли на тротуаре и, в полном непонимании происходящего, смотрели ей вслед. Прижимая к груди портфель, пробегавший мимо них японец, что-то выкрикнул на ходу.

– Что? – настороженно спросил американец, – что он сказал?

– Сказал бегите, – пояснил Михаил, а когда мужчина обернулся и бросил еще одно слово, вот тут уже и Тони понял его смысл.

– В смысле цунами? – нахмурился он.

Парни обернулись и замерли в оцепенении. Прямо на них неслась уже не волна, настоящий вал, стена грязной воды черного цвета, вздымающаяся под самые небеса, на гребне которой покачивались корабли, лодки, автомобили и целые дома. И только теперь до Михаила дошло, что это был за странный звук, похожий на скрежет металла. Пока они с открытым ртом смотрели на разыгравшуюся стихию, большинство людей уже было в конце улицы.

– Бежим, – закричал Тони.

Парни рванули с места словно спринтеры. Они не просто бежали, они уходили от погони. Вот только преследователь был из тех, от кого уйти невозможно. Михаил обернулся, волна стремительно приближалась к ним, их разделяли считанные метры. Он вдруг понял, что эта узкая улица, по которой вода неслась, как кровь по венам, станет для них ловушкой. Осознание того, что они вступили в неравный бой со стихией, из которого им не выйти победителями, накрыло его с головой. Мысли спутались и заметались в голове, точно лошади в горящей конюшне. Парень стал лихорадочно соображать, что предпринять, как спастись. Взгляд упал на брошенную хонду-джаз, одну из самых популярных легковушек в Японии, и в этот момент пришло решение, которое на долю секунды заставило его засомневаться в его верности. Он вдруг вспомнил, как говорил отец всякий раз когда парень не знал, как поступить: «Сынок, если решил действовать, закрой двери перед сомнениями». Все страхи и опасения тотчас отпали, к тому же времени на раздумья уже не было, вода, что говорится, наступала на пятки. Он дернул за ручку хонды, дверь оказалась открытой. «Кто станет закрывать ее в такой суматохе», – мысленно ухмыльнулся Михаил.

– Тони, давай в машину, – закричал он.

– Ты спятил? – возмущенно заверещал фотограф, в отчаянии всплеснув руками, – мы в ней утонем.

– Мы утонем по-любому, – возразил художник, – только в ней есть хоть какая-то надежда на спасение.

– Майкл, мне кажется это не очень хорошая идея, – друг с сомнением посмотрел на него.

– У нас нет выбора, – снова закричал художник и, тоном, не терпящим возражений, приказал: – быстро в машину.

Тони подчинился и рухнул на переднее пассажирское сиденье, громко захлопнув за собой дверь. Михаил занял водительское место.

– Пристегнись, – приказал приятель, – и на счет три задержи дыхание.

Молодые люди пристегнули ремни и глазами полными ужаса уставились на стену воды, которая неслась на них на огромной скорости вместе со всем «скарбом», что насобирала на своем пути.

– Раз, два, три, – прокричал Майкл.

– Черт, мы так и не пообедали, – все, что успел сказать Тони, прежде чем волна накрыла машину.

Дальше все было, как в кошмарном сне. Хонду закружило в сумасшедшем танце. Невероятная сила швыряла автомобиль, как игрушку, переворачивала, кидала из стороны в сторону, ударяла бортами и крышей о другие автомобили, сталкивала с катерами и лодками, била о здания и фонарные столбы. Все происходящее казалось Михаилу историей из области фантастики, как будто они с Тони стали героями фильма о катастрофах. Он не мог ни о чем думать, все мысли разбежались, и только слова отца, сказанные им в один из дней, когда они возвращались домой из бильярдного клуба, беспорядочно мельтешили в сознании: «Сынок, играть на бильярде с оттяжкой только в начале кажется сложным, как когда-то тебе казался сложным и клапштос, и накат. Со временем ты научишься оттягивать по особенному, это когда целишься вроде бы в центр шара, но ведешь кий вниз, как бы крутишь, скребешь шар, а потом бах… скажу тебе очень резвая оттяжка получается». Михаил на мгновение прикрыл глаза и буквально услышал смех отца. Со временем молодой человек овладел не только оттяжкой, но и всеми остальными ударами, какие-то у него получались неплохо, а какие-то даже очень хорошо. Теперь, находясь в этой болтанке и, бесконечно ударяясь различными частями тела о дверь и руль автомобиля, то и дело врезаясь головой в потолок, он чувствовал себя бильярдным шаром, мечущимся в лузе. Если бы не ремни безопасности, парни летали бы по салону, как космонавты на МКС. Вода постепенно заполняла автомобиль и уже добралась до основания кресел. Михаила всего трясло, зубы выбивали чечетку. Он сам не понимал от чего больше, то ли от холода, то ли от страха. Он отчаянно старался взять себя в руки, не паниковать и попытаться что-нибудь придумать, как им выбраться из этой передряги. Но голова его по-прежнему была пуста. И лишь один единственный вопрос крутился в затуманенном сознании: «Где сейчас Юми?»

– Господи, ну какой же я идиот, – в отчаянии ругался американец, – зачем я предложил тебе поехать на эту Мацусиму. Русский, мы утонем? – спросил он, посмотрев на товарища.

Заметив ужас и безысходность в его глазах, Михаил постарался ответить, как можно оптимистичней.

– Не знаю, как ты, американец, а лично я не собираюсь здесь оставаться навсегда. Я планирую вернуться в Москву.

Вода стремительно проникала во все щели автомобиля, пробиралась все выше и выше и когда добралась до приборной панели, Тони запаниковал не по детски.

– Майкл, я же говорил тебе, что это не очень хорошая идея залезть в машину, – закричал он, взмахнув руками, разбрызгивая вокруг воду, – надо выбираться из нее, пока не поздно, – он схватился за ручку двери, собираясь открыть ее.

– Даже не вздумай этого делать, – рявкнул Михаил.

– Ты предлагаешь мне стать кормом для рыб? – его губы скривились в недовольной ухмылке, – ну уж нет, я еще жить хочу. Ты как хочешь, а я полез на крышу, – бросил он и снова взялся за ручку.

– Стоять! – закричал Михаил, заставив товарища на мгновение замереть, – Тони, ты с ума сошел? Какая крыша, тебя смоет этим потоком к чертям собачьим. Здесь мы хоть как-то защищены.

– О какой защите ты говоришь, посмотри, – он бегло оглядел салон, – машина уже похожа на смятую консервную банку. Еще один удар и ее полностью…, – американец не договорил.

В этот момент хонду резко крутануло вокруг оси и с невероятной силой швырнуло той стороной, где он сидел о борт корабля, покачивающегося поблизости. С глухим стуком его голова впечаталась в стойку двери и тотчас поникла на грудь, глаза закрылись, а руки безжизненно потонули в воде.