Проект «Калевала». Книга 2. Клад Степана Разина

– Могут ли архивы переехать на Лубянку, чтобы я не отрывался от главного рабочего места?

– Безусловно.

– И я должен изучать архив лично, либо могу поручить это кому-то из своих соратников?

– Думаю, вам и так хватает забот. У вас есть надёжные люди?

– Петерс.

– Хорошо, поставьте над архивами его. Но помните, мы с вами отныне должны встречаться как можно чаще для корректировки полученных сведений из этого архива. И конечно же послание царя… Тайник на этой реке Растеряевке нужно будет обязательно отыскать!

– Я понял вас, Лев Давидович. Если это всё, то я, пожалуй, пойду.

– Предлагаю выпить ещё коньяку. Ноябрь выдался ужасно холодным…

– Если вы полагаете, что мы заслуживаем этого, то давайте… – Дзержинскому захотелось прогреться, перед тем как выйти на мороз.

– Безусловно, заслуживаем!

На этом диалог с Троцким закончился.

Дзержинский проснулся от свиста чайника и понял, что задремал. Он неторопливо поднялся, поставил стакан в подстаканник, бросил туда заварку и залил кипятком. Затем охватил подстаканник ладонями, чтобы погреть замёрзшие пальцы. В дверь постучали.

– Войдите, – сказал Дзержинский.

– Вызывали, – в дверном проёме появился Яков Петерс.

– Заходи, Яков Христофорович. Присаживайся. Чайку??

– Не откажусь, Феликс Эдмундович.

Они сели за столом напротив друг друга.

– Вот как ты думаешь, Яков, какая у нас тобой роль в истории? – спросил Дзержинский, дуя на горячий чай.

– Борьба с контрой… К чему ты спрашиваешь?

– Мы с тобой занимаемся одним делом… А ты, вот, помнишь всех расстрелянных?

– Что мне, всякую шваль ещё вспоминать? – Петерс смутился.

– А я думаю, помнить нужно… – Дзержинский пребывал в задумчивости, – В назидание… А ты любил? Кого-нибудь по-настоящему в жизни любил?

– Да что с тобой, Феликс!

– Просто мысли… Ну, так любил? – откровенничать с Петерсом было приятнее, чем с Троцким; тот был более прост, отвечал без задней мысли.

– Любил родителей… Жену люблю и дочь…

– А идею?

– Какую?

– Нашу идею равенства и братства!

– Конечно! О чём речь! Ведь это дело всей моей жизни! Всей нашей жизни!

– Вот… – ответы Петерса заставили Дзержинского задуматься ещё больше, – А стал бы ты доверять человеку, который сам признаётся, что никого никогда в своей жизни не любил?

– Не знаю, смотря, кто он…

– Допустим, он – один из умнейших людей государства, он настоящий революционер, социалист, коммунист, теоретик марксизма… Но он никого никогда не любил…

– Ну… наверное, бы стал.

– А я – нет, Яков! Ты, я, многие похожие на нас – все стали забывать суть… Ради чего была революция? Если мы с тобой сидим в этом ледяном сыром здании, а две трети страны голодает!

– Ты куда-то клонишь?..

– Нет. Просто при следующей чистке, когда ставишь подпись перед расстрелом, вспоминай тех, кого любишь.

– Зачем?

– Чтобы с ума не сойти!

Повисла пауза.

– Ладно, – оборвал её Дзержинский, – А теперь давай по делу. Будем творить историю!

4. Арий

Джангар, Тёмный Степной Пёс, порождение хищного огня, приходил раз в тысячу лет. Он происходил от Древних и был вестником смерти и хаоса, а также ещё одной из загадок Вселенной, стремящейся к равновесию. Джангар уничтожал всё живое на своём пути. Только одолев его, разумные существа могли совершенствоваться и строить свои цивилизации дальше. Сначала Джангару противостояли велеты, или как они себя называли сами оуоамма, затем люди. Что происходило на земле до появления велетов, Арий не знал. Об этом Сварог не рассказал ему.

За Степным Псом всегда следовали алапесы, чёрные всадники без плоти и лица. Где бы алапесы не проходили, они сеяли за собой моровую язву – чёрную смерть. Если им на пути попадались младенцы или малые дети, то алапесы моментально обращали их в прах. Зрелые люди какое-то время могли сопротивляться тёмной силе, но очень быстро их кожа покрывалась язвами и рубцами, ссыхалась, дыхание перехватывало, тело начинало гнить изнутри. Остановить алапесов можно было только смертью Джангара. Но через каждую тысячу лет он воскресал снова.

Всё это Арию рассказал Сварог, перед тем как отправиться в вечный сон.

– Ономо велетов сварили хвори? – спросил Арий.

– Ино вящих, – ответил Сварог, – Мой роде не зремо ону детель.

– А ноне?

– Ноне Аз голомя дублий!

– Вскую ж овых днесь нас охабишь?

– Елмаже мне горний зов завет повъдал, Арий! Аз требно грясти во успение! Днесь сие въпълчение твое и твоего роду!