Тринадцатый стул

Игорь уже и забыл, как шумно бывает в местах подобного рода – мимо вахты сновал туда-сюда галдящий молодой люд. Мрачного вида охранник неопределенного возраста, одетый в темно-синюю униформу с надписью на груди «охрана» (скорее всего, на спине была такая же надпись, только несколько побольше, решил Игорь) ни у кого не спрашивал пропусков. Но только не у Игоря.

– Куда?

Охранник встал у него на пути, не позволяя пройти через турникет.

– Туда… – Игорь махнул рукой и, сделав наивный взгляд, захлопал ресницами. – Мне к Вадиму Иванцову, – протянул он заискивающе. – Брат из Красноярска. Проездом.

Охранник вынул телефон из кармана форменных брюк. Только этого не хватало. Придется трясти служебным удостоверением, а Игорю, ой, как не хотелось, этого делать.

Но мужчина, похоже, только взглянул на часы.

– Дрыхнет, поди, еще, – сказал он раздраженно, – заявился под утро. Не пустил бы его, да еще бы и в трезвиловку сдал, будь старые времена. А сейчас е положено – ночь-полночь дверь отопри и впусти.

– А почему в вытрезвитель сдать хотели? – жалобно спросил Игорь.

– Разило перегаром на версту, – скривился охранник.

«Трезвенник или язвенник», – сделал вывод Игорь, терпеливо дожидаясь, когда ему разрешат пройти внутрь.

– Комната четыреста двадцать восемь. Лифт направо, но он не работает.

На турникете снова во все стороны загорелись зеленые стрелки – вход свободен.

Обитатели комнаты на четвертом этаже спали без задних ног, лежа поверх покрывал, причем все трое, а не только Вадим. Ни один не потрудился раздеться и лечь, как положено, на простынку под одеяло – то ли жарко им было, то ли лень раздеваться.

Кто из них конкретно Иванцов, Игорь узнал сразу – на разбитом лбу были наложены свежие швы, торча в разные стороны нитками, не прикрытые ни повязкой, ни лейкопластырем. Доктор в травмпункте, видимо, посоветовал – на открытом воздухе такого типа раны быстрее затягиваются и шрамы, хоть они и красят мужчину, меньше заметны.

– Тихо, – Игорь схватил парня за плечо, – разговор имеется. Тихо, – повторил он, – не вздумай сигануть в окно, я не хочу быть виновником твоей смерти – здесь все же не второй этаж, а четвертый.

– Чего тебе? – и спросонья, и спьяну Иванцов сильно вырываться не стал.

– Я же сказал, – упрямо повторил Игорь, – разговор есть.

Вадим нехотя поднялся и поплелся вслед за Игорем в коридор. Он его совершенно не опасался – вырваться и удрать всегда успеет.

– Хочу сразу предупредить, – сказал Игорь негромко, – тетя Маша вызвала полицейских, те сняли с подоконника и окна твои пальчики.

– Ой ли, – фыркнул Вадим.

– Можешь бегать и дальше, – продолжил Игорь, не обратив на его реплику никакого внимания, – но кто ты и что ты, полиции уже сегодня днем станет известно при желании. Пока тетя Маша молчит, тебя, дурака, жалеючи.

– Блефуешь, – Вадим облизнуть пересохшие губы. – Колосники горят.

– Пойдем в кафе, – предложил Игорь, – я возьму тебе пивка. Его вечером не продают, а с утра пожалте, никаких ограничений. Хотя какое утро? Обед уже. Могу чего и покрепче взять, оно как и обезболивающее, и для расслабухи потянет. Насколько я понимаю, ты напился не только от боли, но и с горя. И похаваем заодно.

– И откуда ты такой умный выискался? – хмыкнул Вадим, но от предложения посидеть в кафе отказываться не стал. – Ты сегодня мой спонсор?

– Так и быть, проспонсирую за инфу, – согласно кивнул Игорь. – Да, кстати, мне тебя еще как-то надо прикрыть перед тетеньками из костюмерной – обещал им привести вандала.

– Не надо, – поморщился Вадим. – Сам пойду к ним с повинной. Они поймут, если меня с раной на лбу и двумя симметричными бланшами увидят.

– Да уж, – незлобно хихикнул Игорь, пожалев не только свой коньяк, но и парня, которому неслабо засветили в лоб, – дней десять сходить будут, не меньше.

– Опухоль сойдет, швы снимут, можно и на работу выходить – под театральным гримом все равно ни синяков, ни шрамов видно не будет, – согласился с ним Вадим.

Они прошли мимо мрачного вахтера. Игорь ему любезно улыбнулся – с такими людьми надо быть как можно доброжелательней, ведь непонятно, когда в следующий раз придется снова перед турникетом оказаться.

Расположились на открытой веранде театрального кафе.

– Не опасаешься, что кто-то из своих заметит? – спросил Игорь, очертив овал рукой вокруг лица.

– Нет. Наши сюда не заглядывают, в основном, зрители, – ответил Вадим. – Я же не настолько популярен, чтобы меня рвать на сувениры. Не засвечусь. А если и увидит кто, я предупреждал, что болен, мне и больничный выдали, между прочим. Это в позже надрался… С горя… у артиста лицо, можно сказать, его рабочий инструмент, а ему по нему…

Он всхлипнул.

Игорь не кинулся жалеть парня, видел, что тот играл на публику, пусть в одном его лице. Что скажешь? Артист.

Они заказали штоф водки, закуски и отбивных с запеченным картофелем, с пивом решили не связываться. Да и какие можно вести серьезные разговоры под несерьезный напиток? Так, только о бабах потрепаться.

Глава 15

– Это все Аглая придумала, – сказал Вадим.

После первой выпитой рюмки на его лицо вернулись краски жизни, а после второй – и улыбка, похоже, заняла свое привычное место на губах. Нормальный парень, не смазливый, в пору войдет, женщины гроздьями вешаться будут, а сейчас можно сказать, что приятной внешности, и даже синяки его не портили, решил Игорь.

– Она сначала потеряла ключ от бабкиной квартиры, потом его нарыла где-то среди своих вещей, но возвращать его не стала, думала, что та замки сменила, – продолжил рассказывать Вадим, непрерывно при этом что-то нанизывая на вилку и отправляя в рот.

«Дырка» во лбу аппетит ему нисколько не ухудшила и рюмку за рюмкой забрасывать внутрь тоже не мешала.

– Аглая сильно потратилась на свадьбу, – добавил он, сложив руки домиком в ожидании горячего. – И тут в ее красивую головку пришла умная мысль – ограбить тетю Машу. Правда, это не совсем было бы ограбление, так… – он махнул рукой. – Я вошел бы в дом под видом Галины, открыв дверь ключом, забрал бы пару-тройку золотых вещичек из секретера и тихо удалился.

– И тебе не жаль было девушку, с которой ты встречался и, насколько я понимаю, даже спал? – спросил Игорь.

– Ай, – отмахнулся от него Вадим, – Аглая тоже угрызениями совести мучилась – и подругу жалко и старуху, мол, и одна, и вторая к ней были очень добры. Честно?

Игорь кивнул.

– Жалко было Галину, – ответил Вадим, – только поэтому ей приготовили железное алиби. Тетку-то ее я должен был «ограбить» в день свадьбы Аглаи. Галина должна была «стрелять» у собора после венчания, но… – он рассмеялся, – никогда бы не поверил, если бы сам не знал, что Галина пыталась поступать в театральное – она выразительно, чтобы по-настоящему выглядело, а ненатяжно, простой реплики произнести не могла. Пришлось мне ее изображать, пока та, видите ли, торт пекла. Это у нее лучше получалось.

– Не допекла, – сказал Игорь, всем своим видом показывая, что часть того, о чем рассказывают, ему известна в подробностях. – Значит, Галина знала, что возле собора в ее облике ты будешь?

– Знала. Так и было задумано, – хмыкнул Вадим. – Вся сцена, как впрочем, и авансцена, были продуманы до мелочей: и платье на мне, по чистой случайности похожее на Галинино, и шляпка, и зрители. А главное, журналисты. Они должны были осветить по местному телевидению покушение на жениха и арест подружки невесты.

– А полицейские, врачи? – спросил Игорь.

– Только журналисты были настоящие, а остальные – артисты из театра, где служат Эдик и Аглая. Следом за ними венчался сын какого-то шишкана, вот журналюги и толкались, чтобы народу местные сплетни рассказать. А тут такая сенсация – убийство прямо на их глазах и в их камеры.

Игорь согласно покачал головой – так и было, именно на это мероприятие он подвозил матушку и чему сам оказался свидетелем. И ведь тоже поверил, настолько все натурально выглядело.