Война за Чашу Бессмертия

– Не знаю, лорд Тари. Мы ни с кем из них не говорили о вас. Боялись, что кто-то донесёт хозяевам.

– Хорошо, братья. Вы выполнили то, что обещали и я этого не забуду. Что же до остальных – сейчас им всё же придётся сделать свой выбор. Так, мастер Лан, со своими идёшь в башню. Сумеешь взять Перворождённого живым – хорошо, нет – и не надо. Постарайся убедить его воинов, что незачем им зря лить свою кровь. Ты это умеешь. Но если откажутся сложить оружие, убей всех. Элодан, останешься здесь. Защищай ворота, не дай Перворождённым их закрыть, пока остальные братья не войдут в замок. И никого не выпускать, не хочу, чтобы хоть кто-то из Светлых господ удрал у меня из-под самого носа. Братья, один из вас пусть останется с Элоданом у ворот, поможет, если понадобится. Второй пойдёт с нами, покажет дорогу в жилые покои. Там мы разделимся. Дар захватит старого мага, этот старик важная персона и знает очень много такого, что нужно нам. Так что его надо взять живым. И сделать это как можно тише и быстрее. Если многомудрый Тар-Алорон успеет понять, что происходит и пустит в ход свою магию, мы умоемся кровью. А я займусь молодым господином и всеми, кто не захочет сложить оружие. Час мести пробил, братья! Вперёд, во имя нашей свободы!

Большинство прибывших воинов уже спешилось, скинуло плащи и обнажило оружие. Разбившись по группам, они пересекли двор и разойдясь в разные стороны, скрылись в глубине замка. У ворот остался лишь Элодан со своими воинами и один из альвов, открывших незваным пришельцам ворота. Пока его воины привязывали лошадей к коновязи вблизи ворот, Элодан, статный воин средних лет, взял в руки большой изогнутый лук и наложил на тетиву длинную стрелу с наконечником странной формы. Казалось, на стрелу насадили довольно толстый колышек, из которого торчали две неопрятного вида лохматые верёвки. Альв встал в проёме ворот и застыл, прислушиваясь к происходящему внутри замка. Некоторое время над обречённым замком царила безмятежная тишина. Но вот в главном здании, куда ушли Дар, Тари и большинство восставших, раздался испуганный крик. В окнах мелькнул огонь, тут же мигнувший и погасший. Через мгновение загорелся свет уже в нескольких окнах, вновь послышались крики, приглушённо, но отчётливо зазвенели клинки. Нападение перестало быть тайной.

– Зажигай! – приказал Элодан. Один из его спутников сноровисто высек искру и поднёс затлевший трут к наконечнику стрелы своего предводителя. С шипением загорелись верёвки, оказавшиеся на поверку фитилями. Элодан подождал, пока они разгорятся как следует, вышел за ворота и натянул тетиву. Изогнутый лук скрипнул, хлопнула по лучному наручу тугая тетива и стрела со свистом взмыла в небо, оставляя за собой светящийся след. А затем высоко в небе распустился яркий огненный цветок.

Сигнал заметили. Ещё недавно казавшийся безжизненным далёкий лес, тот самый, с опушки которого Дар и Тари рассматривали эльфийский замок ещё этим утром, озарился яркими огнями. Огни сливались в огненные ручейки и текли к дороге, ведущей в замок. Послышался топот копыт. Из темноты на мост вылетали все новые и новые всадники. Уже не таясь, они с боевыми кличами мчались мимо сноровисто отпрянувших воинов Элодана в открытые ворота, спрыгивали с коней и кидались на звуки схватки. А огоньки тем временем затопили дорогу. Вскоре уже можно было разобрать, что это пламя многочисленных факелов и ровный, немигающий свет круглых светильников явно магического происхождения. Факелы и светильники горели в руках пеших альвов, спешащих на подмогу своим. Словно в ответ, в глубине замка тревожно запел рог, но его сигнал оборвался на середине. Со звоном разлетелось украшенное витражом окно наверху и из него с криком вылетела тёмная фигура, тяжело рухнувшая на камни двора. Вокруг тела стала быстро растекаться лужа крови, казавшейся сейчас чёрной, особенно на белоснежных каменных плитах. Во двор уже вбегали самые проворные из пеших бойцов и Элодан, закинув лук за плечи, начал распоряжаться, отправляя прибывших туда, где помощь нужна была в первую очередь. Около сотни бойцов были отправлены на обход стен и сторожевых башен, проверить, не затаился ли там кто-то из защитников замка. Судя по огням, первое кольцо стен и башни внешней стены уже были заняты, но оставались ещё башни внутренней стены. Кого-то альв направил в конюшню, кого-то в оружейную. Но большинство восставших, не дожидаясь приказов, устремлялись в главную башню. Стройная и изящная с опушки леса, вблизи она подавляла своими размерами, напоминая скорее дворец. Сходство усиливалось широкой лестницей,каменные ступени которой вели к высоким кованым дверям, резьбой на мраморе фронтонов и нишами с застывшими в них статуями. Но ворвавшихся в замок эта красота сейчас не интересовала. Они врывались внутрь и разбегались по коридорам и галереям внутренних покоев. В одном месте вдруг раздался шум внезапно вспыхнувшей схватки, зазвенели клинки. Но это продолжалось недолго, бой утих так же внезапно, как возник. Затем схватка вспыхнула вновь, уже в другом месте. Элодан внимательно вслушивался, пытаясь понять, что происходит. Если бы не приказ Тари, он бы сам уже устремился на звуки боя. Но вождь был прав, ворота нельзя было оставлять без присмотра. И альв продолжал вслушиваться в отдалённый шум боя, стискивая руку на рукояти бесполезного сейчас меча.

Глава 5

Внезапность нападения всё же сыграла свою роль, большинство защитников замка были захвачены врасплох и не сумели оказать серьёзного сопротивления. Лишь в парадном зале главной башни натиск восставших неожиданно захлебнулся. Огромный зал тонул в полумраке, разогнать который полностью не могли даже несколько магических светильников, источавших неяркий, но ровный свет. С искусно вытканных гобеленов на происходящее в зале сурово смотрели витязи, маги и прекрасные девы прошедших эпох. Многие из этих Перворождённых за свою долгую, почти бесконечную жизнь видели и не такое, но впервые схватка разыгралась прямо здесь, в этом зале. Высокий, сереброволосый эльф в ожидании очередного противника насмешливо улыбался, сжимая длинный, чуть изогнутый клинок обеими руками. Тела четверых слишком смелых или самоуверенных из нападавших уже лежали перед ним, заливая кровью узорчатые полы. Остальные альвы ощетинились оружием, но подходить не торопились. Все понимали, что кому-то из них придётся быть первым. И какая судьба ждёт этого смельчака, тоже понимали все. У одного из воинов при себе оказался лук. Лучник выпустил три стрелы, одну за другой, но, как ни стремителен был их полёт, эльфийский клинок оказался быстрее. Сверкающий росчерк стали встречал оперённую стрелу и, рассечённая на половинки, она падала на пол, безвредная и бесполезная.

Судя по всему, одинокого защитника замка тоже застали врасплох. Эльф был босиком, лишь в штанах да лёгкой нижней рубахе, наскоро перехваченной поясом с кинжалом в ножнах. Ни шлема, ни доспехов Перворождённый надеть не успел, но стоял он так невозмутимо, словно был закован в непроницаемую броню. И альвийские воины, сами испытанные бойцы, в доспехах, с щитами и мечами отменной ковки не осмеливались сделать вперёд хотя бы один шаг.

– И вы ещё называете себя воинами? – расхохотался эльф, видя замешательство среди своих противников. – Вы, Последыши, всё ещё боитесь умереть? Вы и так все мертвы, все до одного! Сегодняшней ночи вам, предателям, нарушившим клятву верности, никогда не простят. А я предлагаю вам легкую смерть. Ну, кто хочет умереть быстро и без мучений?

Перворождённый вскинул свой длинный меч над головой и застыл. Лишь прищур глаз выдавал его напряжение. Внезапно эльф стремительно прыгнул вперёд. В одно движение преодолев не менее четырёх шагов, воин обрушил свой меч на замешкавшегося противника. Тот рухнул, не успев даже вскинуть щит для защиты. Следующий удар рассёк высокий шлем стоящего рядом воина, уже заносившего свой клинок для ответного удара. Брызнула кровь, лязгнул выпавший щит. Убитый ещё падал, а эльф стремительно крутанулся, уходя в сторону и три сверкающих клинка с дребезгом столкнулись в том месте, где только что стоял сереброволосый. А эльфийский меч ударил вновь и ещё один из альвов тяжело завалился на пол.

– Всем стоять, он мой! Тари, ты тоже не лезь, я сама!

Кора опоздала к началу схватки, лишь сейчас вместе с Тари вбежав в зал. Охотничий костюм девушка сменила на сверкающие доспехи из пластин, хитро соединенных кольчужным плетением. Но несмотря на доспех, двигалась воительница по-прежнему легко и плавно. Тонкий и длинный меч Коры, тот же, что и утром, хоть и уступал по длине эльфийскому, но не настолько, чтобы это бросалось в глаза. Саму Кору это точно не смутило. Девушка лишь окинула быстрым взглядом зал, тела соратников, лежащие на полу в лужах крови и, стиснув зубы, шагнула вперёд. Не замедляя шага, сбросила с руки щит, метнув его в эльфа и пока Перворождённый уворачивался от летящей в него увесистой металлической пластины, подхватила свой меч второй рукой. Стремительно прыгнула вперёд, прогнувшись в глубоком выпаде, выметнув вперёд грозно сверкнувший клинок и целясь остриём в голову своего противника. Но, как бы ни было быстро её движение, сереброволосый оказался ещё быстрее. Он легко шагнул в сторону, пропуская сверкающий клинок мимо себя, и ударил сам. С деланной небрежностью, словно отмахивался от мухи. Однако Кора замерла, а потом внезапно рухнула набок. Вокруг её тела начало расползаться новое тёмное пятно. Эльф презрительно усмехнулся и переступил на два шага, не желая пачкаться в свежей крови.

– Кора!!!

Крик Тари отразился от стен, загуляв в зале гулким эхом. Заревев, словно раненый медведь, Тари ринулся было на противника, но чьи-то крепкие руки впились ему в плечи и оттащили назад. Эльф вновь коротко усмехнулся и, перехватив меч, снова замер, готовясь к следующей схватке.

С безумными глазами Тари обернулся, пытаясь понять, кто тот смельчак, который посмел остановить его, самого Тари-Молнию и встретил жёсткий взгляд мастера Лана. Альвы живут много дольше, чем люди, но даже по меркам своего народа Лан считался старым. Волосы его были белыми не от природы, а от долгих лет жизни. Седым был мастер, седым, словно обычный смертный, хотя лицо его оставалось гладким лицом молодого мужчины, едва перешагнувшим тридцатилетие. А глаза, некогда зелёные как весенний лист, сейчас поблекли, хоть и не утратили ни прежней остроты, ни зоркости. Да и силу старый мечник ещё не растерял. Избавиться от его хватки у Тари так и не вышло, пока Лан сам не разжал руки.

– Зачем ты разрешил ей выйти на этот бой? Ты же видел, что этот противник ей не по силам.

Тари прекратил вырываться и недоуменно пожал плечами.

– А что я мог сделать? Она всё решила сама. Ты же знаешь, она всегда говорила лишь про мечи и сражения.

– А о чём ещё с тобой можно говорить? Ты глупец, она же тянулась изо всех сил, только бы стать достойной твоего внимания! А ты разрешил ей погибнуть!

– Я отомщу за неё! Я сейчас…

– Стоять! Сейчас в тебе слишком много гнева и ты тоже проиграешь. Стой и не лезь. Это не твой бой.

Лан обошёл Тари, так и не нашедшего, что сказать в ответ. Уже не торопясь шагнул вперёд, перехватил меч поудобнее. Меч мастера так же выделялся среди альвийского оружия, как и его хозяин среди прочих альвов. Длинный клинок синей стали по грудь взрослому мужчине плавно сужался к своей середине, затем вновь расширялся подобно листу, чтобы сойтись на гранённом кончике в иглу острия. Ребро гранённого клинка переходило в широкий дол, где угольками в печи недобро светились странные красноватые руны. Длинные рога слегка изогнутой крестовины заканчивались драконьими головками с зажатыми в пастях крошечными рубинами. Необычайно длинная рукоять в пять ладоней была увенчана круглым диском навершия, внутри которого был вставлен ещё один рубин, заметно крупнее тех, что сжимали драконьи пасти. На его гранях переливались кроваво-красные блики, но было не ясно, отражается ли это свет светильников или камень горит своим, внутренним огнём. В зал постепенно набилось довольно много народа, но ни у кого из воинов такого меча не было. Молодой эльф присмотрелся к новому противнику и его оружию.

– Надо же, Лан, мастер меча! Что ты забыл среди этих предателей? Посмотри на себя, как же низко ты пал! Ты же давал клятву верности Вечному Королю, стоял на страже Звёздного Трона. А теперь ты просто жалкий изменник.

Не отвечая на насмешку, мастер Лан вышел на центр зала, встал шагах в десяти от Перворождённого. Приветственно наклонил голову, одновременно отсалютовав клинком.

– Лорд ТайИллоро! Молодой лорд удостоит меня поединком?

– Предатель вспомнил о правилах чести? Ты смешон и жалок в своих попытках казаться благородным. Но если хочешь умереть – выходи и умри!

Эльф шагнул навстречу своему противнику. Сейчас их разделяло не более пяти шагов. Но оба поединщика не торопились начинать бой. ТайИллоро вновь вскинул свой изогнутый клинок над головой, мастер Лан держал меч перед собой, наклонив его в сторону противника. Так, замерев, они стояли довольно долго. Первым не выдержал молодой эльф, прыгнув вперёд. Его движение снова было стремительным, но старого альва врасплох застать не удалось. Почти одновременно со своим противником Лан тоже двинулся, но не вперёд, а в сторону. Эльфийский меч рассек воздух в том месте, где мгновение назад была голова старого мастера, а альв рубанул врага поперёк живота. Лишь в последний момент Перворождённый успел вздёрнуть меч рукоятью вверх, принимая удар на клинок. Лязгнули, столкнувшись, мечи. ТайИллоро изогнулся, выдёргивая своё оружие вверх и снова ударил. Но и мастер Лан успел вскинуть меч над головой. Снова лязг, блеснул рубин навершия и меч Перворождённого соскользнул по подставленному клинку. Будь на месте ТайИллоро менее опытный боец, он мог бы потерять равновесие, а то и просто рухнуть на тела, лежащие на полу. Но сереброволосый был слишком опытным мечником. Даже не покачнувшись, лишь слегка наклонившись, эльф ударил снова, уже снизу вверх, перечёркивая фигуру противника своим клинком. Альв отпрянул, избегая смертельного удара, эльф шагнул за ним, чтобы добить, его изогнутый клинок вновь взметнулся над головой, но мастер Лан, продолжая двигаться назад, резко вскинул руки, выставив остриё меча навстречу надвигающемуся противнику. Увы, как и атака Коры, этот удар не достиг цели. ТайИллоро плавно провернулся вокруг своей оси, вновь с деланной небрежностью пропуская сверкнувший в коварном выпаде клинок мимо себя. Эльф двигался легко и изящно, словно танцуя, а не сражаясь в смертельном поединке. Продолжая начатое движение, Перворождённый развернулся и оказался за спиной мастера Лана. Эльфийский клинок уже начал своё смертоносное движение для последнего, победного удара, но тут альв показал, что звание мастера меча он носил заслуженно. Одновременно с разворотом своего противника Лан, только что вроде бы отступавший, резко шагнул вперёд, перехватил свой диковинный меч клинком к себе и внезапно ткнул им за спину, пропустив оружие между левым локтем и собственным боком. ТайИллоро успел увидеть опасность, попытался было увернуться, но даже эльфийской быстроты на это уже не хватило. Камни странного меча ярко вспыхнули и клинок вошёл в грудь Перворождённого. ТайИллоро побледнел так, что это было заметно даже в полумраке зала. Он захрипел, недоуменно уставился на торчащий из его груди меч, словно не веря, что такое могло произойти с ним. Зазвенел, ударившись о каменные плиты пола выпущенный из руки эльфийский клинок и молодой воин упал рядом со своим оружием среди тел тех, кого он убил. Несколько мгновений в зале царила тишина, а потом молчавшая толпа разразилась радостными кличами. Старый мечник, не обращая внимание на восторженные крики своих соратников, отстегнул наруч и провёл своим предплечьем по кромке диковинного меча. По руке покатилась тёмная струйка крови. Первая капля упала на клинок, затем ещё одна и ещё. Снова вспыхнули багровым рубины меча.

– Проклятое оружие! – пробормотал Лан, перевязывая руку полоской чистой ткани. Он прошёл вперёд и остановился над телом Коры. Грустно покачал головой.

– Бедная девочка, ну зачем ты полезла в эту резню? Не справилась ты с этим Перворождённым, и ещё долго не смогла бы справиться.

Лан обернулся, нашёл взглядом Тари.

– Надо её похоронить. Её и остальных убитых. И….– мастер запнулся, но твёрдо закончил. – И этого эльфа тоже.

– Убитых братьев мы похороним со всеми почестями, – ответил Тари. – И Кору. Их убитых… пусть пленные зароют, если кто-то из здешних сдался в плен. А вот этому убийце надо сначала голову отрезать, а лишь потом закапывать. Выставим её на копье над воротами, пусть остальные Перворождённые знают, что ждёт тех, кто проливает нашу кровь.

– Я не дам надевать его голову на копьё. Его надо похоронить вместе с остальными. И не зарывать, а сжечь на костре. Это лучше, чем кормить могильных червей.

– Может, мастер Лан, ты потребуешь, чтобы мы песню сложили об эльфийском герое?

– Песню о нём сложат его соплеменники, если захотят. Но похоронить молодого ТайИллоро надо, как бы мы ни относились к Перворожденным. Он погиб, сражаясь и защищая свой дом. Сражаясь до конца. Что может быть достойнее?

– Тебе бы в плакальщицы при Хранителях в Покои Ушедших, мастер Лан. Как ты вообще мастером меча стал? Хорошо, сделаем так, как ты хочешь. Но похоронами этой эльфийской падали займись сам. Твой трофей, вот и делай с ним, что тебе угодно. Только проверь сначала, куда там Дар запропастился. Не пришиб его старый маг в своей башне?

Тари развернулся к остальным альвам, собравшимся в зале.

–Братья, радуйтесь, мы победили! – рявкнул он во весь голос.– Соберите тела павших и готовьтесь к пиру. Пора отметить нашу победу, вы это заслужили!

Ответом ему был ликующий рёв воинов.

Глава 6

Этой ночью Высокорождённой ТайИри, дочери Высокородного Светлого лорда Тар-Энеля из Дома Хрустальной Росы, не спалось. Окна в её покоях были распахнуты настежь, лёгкий ветерок играл с тончайшими полупрозрачными занавесями, но казалось, что ночной воздух загустел настолько, что им трудно было дышать. Ночь, внешне тихая и безмятежная, была пропитана непонятной тревогой. Хорошо бы поговорить об этом с дедом, но Тар-Алорон уже несколько дней почти не покидал своих покоев, занятый какими-то сложными магическими изысканиями. А ТайИллоро только посмеётся над девичьими страхами. Старший брат, надежда и опора, гордость Дома Хрустальной Росы, великолепный мечник и опытный воин, командовавший сейчас стражей замка. Что ему ночные страхи и неясные предчувствия младшей сестрёнки? Иногда ТайИри жалела, что не послушалась деда и не посвятила себя занятиям магией. Тар-Алоронутверждал, что чувствует в ней большие способности, но изучение магии оказалось настолько долгим и скучным делом, что ТайИри не выдержала и прекратила занятия. Ни отцу, ни деду это не понравилось, но настаивать на продолжении учёбы они не стали. Жаль, отца нет сейчас в замке, он бы выслушал её и не подумал бы смеяться. А стань она магичкой, провела бы ладонью над хрустальным шаром, и сама бы во всём разобралась. И рядом нет никого, с кем можно было бы поделиться своими предчувствиями. Может, отец прав и следовало согласиться на предложение руки и сердца одного из Высокородных Перворождённых из числа тех, что ухаживали за ней в столице? Перворождённые никогда не врут, руку она бы получила и мужа в придачу, но вот сердце… Да и свое сердце не обманешь. Ни один из тех, кто делал ей официальное предложение, не заставил её сердце дрогнуть и затрепетать. Высокородные эльфийки далеко не всегда идут замуж по любви, как об этом поётся в песнях и говорится в легендах. Гораздо чаще замужество лишь укрепляет связи двух эльфийских родов или Высоких Домов, как они назывались у Перворождённых. Но ТайИри не хотелось быть просто ценным призом в сложных раскладах внутриэльфийской политики. И девушка была благодарна отцу, который не торопил её с замужеством. Возможно, он до сих пор чувствовал свою вину перед ней. У Перворождённых в его возрасте, а Высокородный Светлый лорд разменял уже вторую тысячу лет, редко появляются дети. Любовь и бури страстей, свойственные тем Перворождённым, кто жил менее пятисот лет, остались у лорда Тар-Энеля далеко позади. Светлый лорд был настолько погружен в политику и изучение магических наук, что рождение дочери, позднего ребёнка, стало для него неожиданностью. Потом была потеря супруги, матери ТайИри, ушедшей по звёздному мосту в Изначальный мир всего через два года после рождения ТайИри. А ещё через несколько лет дед, уйдя с головой в свою магию, официально передал отцу главенство в Доме Хрустальной Росы. С тех пор отец почти все время пропадал в столице. Возглавив один из Высоких Домов, Тар-Энель вошёл в Светлый Совет, собрание Светлых лордов при Вечном Короле Предзакатных земель. Бесконечная борьба между Высокими Домами и сопутствующие ей сложнейшие интриги не позволяли Светлому лорду уделять много времени воспитанию дочери. Лишь когда ТайИри подросла настолько, что уже могла идти под венец, лорд Тар-Энель начал вызывать её в столицу на очередной праздник, турнир или бал. Знакомил её с молодыми Перворождёнными из прочих Домов, возил с собой по гостям и приёмам, но с выбором не торопил. А сама ТайИри, прекрасно понимая намерения отца, всё же была благодарна ему за то, что он не собирался выдавать дочь замуж против её желания и воли. Но вот сейчас рядом с ней не было того, в чьих объятиях можно было бы забыть любые ночные страхи. А ведь она пыталась, она честно старалась полюбить. Разве её вина, что ни один из предлагавших ей замужество не пришёлся ей по сердцу? А потом наступила та ночь, самая короткая ночь в году, когда приспешники Тьмы прячутся по своим норам и щелям, страшась быть застигнутыми первыми лучами набравшего полную силу летнего солнца. Эта ночь никого не пугает непроглядной темнотой и тревожными шорохами, а напротив, манит и ласкает теплым бархатом своих ладоней, укрывая уставшую за день землю. И земля засыпает, а ночь вступает в свои права.

Это дивная и странная ночь, когда мир вновь, пусть ненадолго, становится таким, каким его увидели первые Перворождённые, ступившие на эту землю. В такие ночи вновь становится слышна музыка Сфер и звёзды поют, перебрасываясь тонкими, еле уловимыми лучиками света. И сквозь нынешний, суровый и грубый мир смертных рас начинает просматриваться тот Изначальный, Заокраинный мир, куда по звездному мосту уходит душа Перворождённого, погибшего или просто уставшего от бесконечной жизни в смертных Мирах.

Но ТайИри была слишком молода, чтобы устать от прожитых лет и шагнуть на незримый для смертных звёздный мост, ведущий в Заокраинные земли. Поэтому девушка просто радовалась красоте ночи, что звала и ласково манила куда-то. Ещё с вечера ТайИри чувствовала, что эта ночь будет особенной, не похожей на другие. Слишком ярко светила луна, слишком ласково перемигивались звёзды. И юная эльфийка не смогла уснуть. По подземному ходу выскользнула она из замка и не один, даже самый зоркий страж не смог бы заметить фигурку, бегущую через лес наперегонки с тенями. Сотканный из невесомой ткани плащ становился слишком тяжёлым, чудом успевая держаться на плечах своей хозяйки. Босые ноги легко ступали по мягкой, стелющейся изысканнейшими коврами траве. Прятались сучковатые коряги, корни деревьев послушно изгибались под стопой подобно ступеням диковинной лестницы. ТайИри неслась всё быстрее и быстрее, обгоняя лесные тени и лишь ночной ветер сумел удержаться с ней наравне, на бегу ласково играя волной серебряных волос. Восторг переполнял грудь, сердце билось в такт мерцанию звёзд и хрустальным звоном отзывались лесные ручейки, скачущие по камням. А впереди уже мерцало огнями заветное лесное озеро. Звёзды играли с луной, отражаясь в тёмной глади воды, и ТайИри, окончательно задохнувшись от восторга, сбросила надоевший плащ и скользнула в озеро. Нырнула и долго плыла в глубине, наслаждаясь прохладой ночной воды. Вынырнула, легла на воду, раскинув руки и любуясь звёздным небом. Бедные глупые гномы, они до сих пор считают, что ничто не может сравниться с блеском их самоцветов. А перед тобой в ночи, когда слышно пение звёзд, распахивается весь Мир, и никакой самоцвет не в силах затмить красоту, что дарила Дивная ночь тем, кто способен видеть и слышать.

Неизвестно, сколько ТайИри пролежала так, полупогрузившись в темную воду и глядя широко раскрытыми глазами в чёрно-бархатное звёздное небо. Наконец она развернулась и поплыла обратно к берегу. Встала во весь рост на мелководье,чувствуя, как вода легко касается ее лодыжек . Капельки воды скользили по телу и падали на воду, сплетаясь в странную, но прекрасную мелодию. И лёгким напевом флейты вторил ей ветерок, и лунный свет обнимал за плечи. Песня рождалась сама собой, крепла и поднималась ввысь, к самым звёздам. И в такт песне ТайИри двинулась в непостижимо плавном, колдовском танце, вначале медленном, а затем всё убыстряясь и убыстряясь. Мало кто из прочих народов видел такой танец, лишь в сказаниях грубыми неуклюжими словами пытаясь передать красоту услышанной случайно песни. Такому невозможно научить, и песня, и танец Дивной ночи неповторимы и каждый раз новые. Но каждая нота песни, каждая фигура танца были столь выверенными и совершенными, что изменить в них хоть что-то казалось кощунством. Танец в лунном свете под пение звёзд. Древнее эльфийское искусство, граничащее с магией. А может, и магия того молодого, юного и прекрасного мира, что был когда-то. И пусть этого мира давно уже нет, но память о нем живет до сих пор в этом танце и в этой песне. И сердца слышавших радовались этой песне, но лишь одному из них суждено было загореться тем огнём, из пламени которого рождается настоящая любовь, одна на всю жизнь, сколько бы не длилась она у бессмертного. И лишь в эту дивную, колдовскую, самую короткую ночь в году может случиться чудо. Твою песню услышат, твой танец увидят и тогда к тебе обязательно выйдет тот, единственный, от одного взгляда которого в твоём сердце загорится ответный пламень. А потому звенела и взлетала ввысь песня и каждое новое движение ТайИри вплеталось в непостижимый узор древнего танца. Эльфийка танцевала под лунным светом и древнее серебро звенело в её смехе, и ветер играл в распущенных волосах. Всё было как в старинных легендах и потому ТайИри совсем не удивилась, когда кусты на опушке раздвинулись и из них вышел воин в блестящих доспехах. Вышел и остановился, не в силах отвести от неё взгляд.

Продолжая танец, ТайИри, смеясь, шагнула к нему, протягивая руки и вдруг тоже остановилась. Воин был красив и статен, но это был не Перворождённый. Девушку обманул доспех эльфийской работы, но теперь она ясно видела, что перед ней стоит один из Сотворенных, Идущих Следом. Даже в лунном свете было видно, как густо он покраснел. ТайИри вдруг осознала, что стоит перед ним совсем нагая, лишь ожерелье на шее по-прежнему переливалась искрами самоцветов.

– Прошу простить меня! Я не хотел пугать столь прекрасную деву. – Альв старался быть вежливым, но его хриплый от смущения голос совсем не подходил к этой ночи, разрушая всё её таинственное очарование.

– Я ехал в замок Хрустальной Росы с письмом для Высокородного лорда Тар-Энеля, но услышал песню и не смог не свернуть. Меня словно какая-то невидимая сила привела сюда. Ещё раз прошу простить меня, что нарушил ваше уединение…

Воин замолчал, но не отводил от неё глаз. Пытался, но не мог. Странно, в его взгляде совсем не ощущалось той неприятной липкости, что проскальзывала порой во взглядах молодых эльфах на столичных балах. Там её словно раздевали взглядом. Конечно, бальное платье – это тончайшие полупрозрачные ткани, глубокие вырезы и разрезы. Всё в нем призвано не столько скрыть тело своей хозяйки, сколько подчеркнуть её красоту. Но есть же правила приличия. А здесь и полупрозрачного, но всё же платья не было. ТайИри стояла перед незнакомым мужчиной свободная в своей наготе, но почему она не ощущает ни капли смущения?

Восторгом сверкали глаза альва, пылали огнём, который не могла скрыть даже ночная темнота. Будь он эльфом, подумалось ТайИри, будь он витязем из легенд, она бы могла сейчас отправить его на подвиг, за головой дракона или короной Владыки Тьмы. И он бы пошёл и непременно бы вернулся с победой, вернулся бы живым и здоровым, потому что знал бы, что она так и стоит и ждёт его здесь, на берегу. И вернувшись, он бы бросился к ей и заключил её в объятия. А она бы в ответ улыбнулась бы ему и поцеловала. Да будь он эльфом…

Не известно, сколько они простояли так, глядя друг на друга. Молодой воин первым пришёл в себя. Он вновь пробормотал какие-то ненужные извинения. С трудом поклонился, словно его доспехи утратили подвижность и шагнул спиной прямо в кусты, из которых вышел. Дети Предзакатных земель ходят бесшумно, но сейчас воин ломился сквозь заросли, как пьяный гном. Словно он внезапно ослеп или повредился в уме. Ещё некоторое время было слышно, как он продирается сквозь ветки, потом всё стихло. ТайИри вновь осталась одна, на берегу озера. Сейчас никто не мешал ей продолжить песню или начать новый танец. Но ночь окончательно утратила своё колдовское очарование, песня больше не хотела взлетать к тёмному небу, словно птица с повреждённым крылом, что напрасно пытается взмыть в недавно ещё столь доступные небеса. И лишь безучастные звёзды по-прежнему глядели с чёрного бархата небес. Но даже их свет казался теперь холодным и колючим. Время Дивной ночи незаметно закончилось и ТайИри, подобрав с земли плащ и накинув на голову глубокий капюшон, неслышной тенью проскользнула обратно к потайному входу в замок.