Война за Чашу Бессмертия

Война за Чашу Бессмертия
Михаил Уханов

В битве между Добром и Злом легко решить, кто твои друзья, а кто враги. А на чью сторону встать, если силы Света сражаются друг с другом?

Некогда величайшие эльфийские маги, нуждаясь в помощниках, создали новую расу, народ альвов. Долго эти два народа, Перворожденные и Сотворенные, вместе жили, творили и сражались с общим врагом. Но отношение Перворожденных к своим творениям менялось все больше и больше. Уже не помощники, не союзники, а послушные слуги и живые игрушки. Участь несогласных с этим ужасает, но нельзя вечно держать в страхе целый народ. И полыхнуло пламя восстания, уничтожив старый союз двух народов. Но кто из них прав? Те, кто сражаются за право жить своей, а не предначертанной другими жизнью или творцы, против которых восстали их собственные творения?

Пламя войны разделяет двух влюбленных, молодого вождя восставших и наследницу древнего эльфийского рода. Их союз невозможен, их народы враждуют. Но когда в сердцах горит огонь истинной любви, он сметет все преграды.

Михаил Уханов

Война за Чашу Бессмертия

Война за Чашу Бессмертия. Предисловие и главы 1-3

Предисловие. Покои Ушедших.

Они спускались всё глубже, продвигаясь по высеченным прямо в скале широким, но извилистым проходам. Шли в полной тишине, даже шаги были почти беззвучными, лишь тихо потрескивали факелы, освещающие дорогу. Сразу за двумя передними факельщиками четверо несли носилки, на которых угадывались очертания тела, накрытого сверху чёрным траурным покровом. За носилками следовали остальные участники похоронной процессии. Каменные лестницы, переходы и пещеры сменяли друг друга. Казалось, им не будет конца, что идти придётся целую вечность. Наконец впереди забрезжил свет. Горело пламя в чашах двух больших светильников. Светильники держали в руках огромные, в два человеческих роста статуи, изображавшие скорбящих женщин в длинных одеждах с распущенными в знак траура волосами. Статуи стояли по обеим сторонам широкого прохода, ведущего в следующую пещеру. Дорогу туда закрывали изящной работы ворота в виде узорчатой решётки. Посеребрённые прутья переплетались в сложном изысканном узоре и сквозь металлическое кружево было видно, что лежащая за ними пещера огромна. Ряды мраморных плит уходили в темноту, над большинством из них возвышались статуи, изображающие вождей, воителей, магов и мудрецов древности, погребённых здесь.

Но сейчас решетчатые ворота были закрыты. А перед воротами неподвижно стояли три фигуры в длинных мантиях с капюшонами, почти полностью закрывающие лица своих обладателей. Одновременно шагнув навстречу пришедшим, они преградили дорогу, останавливая процессию.

– Приветствую вас, Хранители Покоев Ушедших! Почему вы препятствуете нам?

– Тари из Дома Высоких Трав, Совет Светлых лордов решил, что твой отец, Олоирн из Дома Высоких Трав, выступивший против решения Совета, не может быть погребён в Зале Героев. Для него приготовлено место в одном из малых залов среди прочих воинов вашей крови.

Один из шедших сразу за носилками вскинул голову. От резкого движения капюшон плаща свалился с его головы, открыв красивое, смелое лицо, обрамлённое гривой светлых волос, отливавших золотом в пламени светильников. Даже в полумраке подземелья было заметно, как глаза Тари блеснули гневом. Недовольным жестом он мотнул головой, отбрасывая волосы со лба. При этом стали заметны острые кончики ушей, выдававшие в Тари примесь эльфийской крови. Но золотоволосый не принадлежал к племени Перворождённых, как называли себя сами эльфы. Тари был альвом, он происходил из народа, созданного великими эльфийскими магами древности из детей человеческой расы, разными путями попадавших на службу эльфам. Из числа альвов были и остальные его спутники. А вот все трое Хранителей были из чистокровных Перворождённых. Однако ни смирения, ни почтительности ни в позе, ни в голосе Тари заметно не было. Напротив, в его словах были слышны лишь гнев и вызов.

– Ты хочешь сказать, о Хранитель Покоев Ушедших, что моему отцу даже после смерти отказано в тех немногих почестях, которые Светлые лорды ещё изволят нам оказывать? Он всю жизнь сражался за Звёздный трон и вот она, благодарность Совета!

– Совет помнит о его былых заслугах и лишь благодаря им тело твоего отца обретёт покой в этих пещерах, а дух его уйдёт по Звёздному мосту в Изначальный мир. Но среди Перворождённых героев нет места тому, кто отказался подчиниться приказу Совета. Идите за мной, мы проводим вас к месту его упокоения.

Не дожидаясь ответа, Хранитель двинулся прочь, оставив своих товарищей перед так и не открывшимися воротами. Дождавшись кивка Тари, носильщики двинулись следом за Хранителем, а за носилками потянулись остальные альвы. Миновав ещё несколько подземных коридоров, процессия попала наконец в зал, так же заставленный рядами каменных саркофагов. Ближние были закрыты сверху тяжёлыми плитами, на которых были высечены гербы или изображения покоящихся внутри. Дальше шли более свежие захоронения. На многих саркофагах резьба почти отсутствовала, на плитах были высечены лишь имена умерших. Не задерживаясь у них, Хранитель прошёл в дальний конец зала, где ещё имелись свободные саркофаги, пока ожидающие своих владельцев. По его знаку носилки опустили рядом с одним из них, после чего Хранитель откинул ткань, закрывающую лежащие на носилках останки. Затем он отошёл в сторону, давая возможность остальным участникам похорон проститься с умершим.

При жизни покойный, вероятно, обладал высоким ростом и завидной статью, но сейчас его тело было напоминало мумию, высохшую под безжалостным солнцем Великой пустыни. Умерший был облачён в доспехи, казавшиеся сейчас слишком большими для ссохшегося остова. Обтянутые пергаментом высохшей кожи руки сжимали рукоять обнажённого меча. Прямого и изящного, отменной работы. Но это явно было боевое оружие, а не парадная безделушка придворного франта.

Собравшиеся стояли молча, лишь склонив головы в знак уважения к умершему. Затем по одному они подходили, кланялись покойному и уходили к выходу из зала.

– Благодарю тебя за помощь,– произнёс Тари, обращаясь к неподвижно стоящему Хранителю.– Благодарю, хотя и не слишком в ней нуждался. Дорогу сюда я знаю. Слишком хорошо знаю, очень уж часто в последнее время мне приходилось ходить по этому пути.

– В тебе говорит гнев и скорбь утраты, Тари из Дома Высоких Трав. Скорбь живёт и в моём сердце, твой отец действительно был великим воителем, и мы сохраним память о нём и сложим песню о его деяниях. Поэтому я не стану сердиться на твои слова. Но впредь следи за своим языком, Идущий Следом. Не все Перворождённые наверху будут столь же снисходительны к таким речам.

Тари собрался было что-то ответить, но один из спутников остановил его, мягко положив руку на плечо. Тари стремительно повернулся, но остановивший его продолжал удерживать руку на плече товарища и новые гневные слова не прозвучали.

– Я запомню твой совет, Хранитель. Передай лордам Светлого Совета… – тут Тари запнулся, но стиснул зубы и продолжил, хотя изначально сказать он собирался явно совсем другое. – Передай мою благодарность за то, что они позволили хоть как-то похоронить того, кто многие годы, не щадя себя, сражался по их приказам, защищая Предзакатные Земли. Благодарю и обещаю, что запомню неслыханную щедрость Светлого Совета.

Хранитель в ответ лишь неодобрительно покачал головой. Затем четверо носильщиков бережно перенесли тело в саркофаг и закрыли каменной плитой, на которой рунами было заранее высечено имя покойного. Руны были вырезаны неглубоко, чувствовалось, что у камнерезов было мало времени на работу. После чего все четверо ещё раз поклонились и так же ушли к выходу. Хранитель, неслышно ступая, двинулся следом за ними. У саркофага осталось лишь двое, Тари и его спутник, до сих пор не проронивший ни слова.

– Ты видишь, Дар, даже достойное надгробие отцу не успели изготовить,– с горечью произнёс Тари. – Над его изваянием сейчас работают лучшие мастера, которых я сумел найти. Но у них слишком много работы в последнее время. Мы не успеваем хоронить своих близких, лучшие из нас уходят один за другим. Не слишком ли высокая цена, даже если посмертную песню о делах отца сложат лучшие из менестрелей Предзакатных земель? Вот она, – он кивком указал на скромную плиту,– подлинная благодарность Перворождённых. Но они заплатят за это! Они заплатят, Атари ( Атари – отец на староэльфийском. Прим.авт.), клянусь светом изначальных Звёзд! Пусть моя душа не сумеет пройти по Звёздному мосту в мой последний день, если я не выполню эту клятву!

– Пойдём, Тари, – произнёс Дар, вновь кладя руку на плечо товарища. -Мы сделали всё, что могли, твоему отцу уже не поможешь! Не надо тревожить покой мёртвых громкими клятвами. Пойдём, нас ждут живые.

Они вернулись к своим спутникам, терпеливо ожидающим их у выхода из зала. Но перед тем, как уйти окончательно, Тари повернулся и ещё раз вгляделся туда, где среди своих собратьев белело в полутьме зала новое захоронение.

– Клянусь, я отомщу! – повторил он и, резко повернувшись, стремительно вышел, оставив за спиной длинные ряды безмолвных саркофагов.

Часть 1. Неправильный мятежник.

Глава 1.

Отсюда, со склона холма, густо поросшего лесом, стоящий вдали замок казалась изящной игрушкой. Тонкие шпили сторожевых башен, ровные зубцы крепостных стен, двойным кольцом окружавших внутренние строения, высокая главная башня, увенчанная остроконечной крышей и опоясанная круговым балконом. Белоснежный камень стен, сверкающие в солнечных лучах стекла оконных переплётов, золочённые флюгера. Вес каменных строений почти не ощущался, казалось, стоит ветру дунуть посильнее, и вся эта неземная красота плавно воспарит в воздух. Но всё же это была боевая крепость, надёжная и хорошо защищённая. Да, она сильно отличались от приземистых и массивных людских крепостей и тем более от подземных твердынь гномов, у которых на поверхности зачастую были только ворота, ведущие в глубины гномьих владений. Даже сторожевые башни у подгорного народа обычно выглядели для постороннего взгляда как обычные скалы. Создатели этого замка прятать его не захотели. Напротив, он бросался в глаза приближающемуся путнику, стоило только тому преодолеть последний изгиб лесной дороги и выйти на открытое место.

Ворота, украшенные плохо различимой отсюда резьбой, были закрыты, но внешняя решётка, выкованная в виде переплетающихся ветвей, была наполовину поднята. Замок опоясывал ров, заполненный водой из ближайшей реки, но подъемный мост, переброшенный через него, был опущен. Обитатели замка то ли не ожидали нападения, то ли не боялись его, будучи полностью уверенными в своих силах. Лишь две статуи, установленные у входа на мост и изображавшие воинов в доспехах и остроконечных шлемах, бдительно глядели на пустую дорогу. Мастерство изваявшего их скульптора поражала. Застывшие фигуры казались живыми вопреки тому, что их высекли из камня.

Но двоих, лежащих на холме среди кустарника, сейчас меньше всего интересовала искусная работа каменотёсов и кузнецов прошлого. Оба продолжали внимательно разглядывать замок и в их глазах можно было прочитать что угодно, но только не восхищение. Они приехали сюда ещё прошлым вечером и под прикрытием сумерек, надёжно укрывших лес своими тенями, осторожно подобрались к самому краю леса. Сейчас они лежали, укрывшись за большим кустом и внимательно разглядывали стены и возвышающиеся над ними башни замка. Оба пришельца были одеты в тёмно-зелёные плащи с накинутыми капюшонами. Несмотря на то, что от замка их отделяло приличное расстояние, они лежали почти неподвижно, лишь изредка осторожно меняя позу. Оба явно стараясь не привлечь ненужного внимания неосторожным движением.

– Что скажешь, Тари? – спросил один из них своего спутника. – Штурмом взять её будет нелегко.

– Штурма не будет! – уверенно заявил Тари, – Наши братья клянутся, что как только мы подойдём, они откроют нам ворота.

– А вдруг это ловушка?

– Тогда мы все умрём, – усмехнулся Тари, прикусывая крепкими зубами травинку. – Нас на открытом месте просто перестреляют со стен. Вон сколько бойниц. Это же не просто сторожевая башня, это родовой замок. Дом Хрустальной Росы – один из самых сильных эльфийских родов. И старый лорд – маг не из последних. А он сейчас там, в замке. Но я верю нашим братьям. Пусть Перворождённые называют их Верными, кровь у них наша. Не переживай, Дар, эту крепость мы возьмём. А вот что будем делать дальше, ты уже решил?

– Дальше? Дальше будет война и воевать придётся всерьёз. Взятие родового замка одного из самых влиятельных Домов нам не простят.

– Очень мне нужно это их прощение. Я не нуждаюсь в милостях Высокородных Светлых лордов и не собираюсь жить, побираясь крохами от их щедрот.

– Дело не в прощении. Если мы сумеем выстоять и не дадим себя уничтожить, появится возможность заключить мир на наших условиях. А вот если война затянется, то мы точно проиграем. Не забывай, время работает против нас. Единственная возможность выжить для нашего народа – это быстро закончить войну. А для этого надо заставить Перворождённых выйти за стены своих замков и сразиться с нами в открытой битве. И в этой битве нам надо победить, лишь тогда мы заставим Светлый Совет принять наши условия. Иного пути договориться я не вижу.

– Зато я вижу. Попомни мои слова, Дар, не будет никакого мира. Не захотят Светлые лорды с тобой разговаривать. Слишком много в них накопилось за века гордыни и спеси, чтобы они услышали нас. Их надо истребить! Всех! И только когда умрёт последний из тех, кто считает нас всего лишь собственной прислугой, мы сможем начать с уцелевшими Перворождёнными разговор о мире.

– Тогда война продлится очень долго и прольётся слишком много крови. Будут всё новые бои, битвы, стычки, и в каждой из них будут умирать и наши братья, и Перворождённые. Погибнут слишком многие. Я не хочу такого пути для нашего народа.

– Я тоже, но пойми, Дар, нет у нас другого выхода! Пусть они создали наш народ, но мы не игрушки, годные только ублажать Перворождённых. Я не хочу больше служить им! Сперва они предали своих союзников из числа людей, затем начали уничтожать тех из нас, кого возмутило это решение и продолжают считать себя воплощением Добра и Света! А сейчас, когда мы восстали против Высокорождённых господ, они затаились. Выжидают, пока мы не начнём умирать один за другим без их чудодейственных элексиров, а уцелевшие приползут к ногам Светлых лордов, умоляя о прощении. И конечно, наши всемилостивые повелители не откажут в такой малости. Просто подождут, когда умрет достаточно, чтобы уцелевшие навсегда запомнили, чем грозит неповиновение Светлым господам. А затем немногих выживших спасут, они же не смогут жить без слуг. Ненавижу, всю их надменную, лживую расу ненавижу!

Забывшись, Тари с силой ударил кулаком о землю.

– Не маши руками, Тари-Молния, ты не в бою. Внутри этих стен засели отнюдь не слепцы. Если нас сейчас заметят, то этот замок мы не возьмём. А тогда Перворождённые точно не захотят говорить с нами о мире. Поэтому уходим. Всё, что надо, мы уже увидели.

Стараясь не задевать гибкие ветви послужившего им прикрытием куста, Дар и Тари осторожно отползли назад и спустились с холма вниз, в неглубокий овраг. Здесь уже можно было распрямиться во весь рост и идти, не опасаясь острых глаз эльфийской стражи. Оба альва так и поступили. Впрочем, шли молча, по-прежнему стараясь не задевать ветви кустов и небольших деревьев, обильно росших по склонам оврага. Вскоре овраг кончился, а пройдя ещё немного, путники очутились на лесной полянке, на которой паслись три осёдланные лошади. Казалось, что на поляне больше никого не было, но стоило Тари, шедшему первым, выйти из-за деревьев, как в ствол одного из них впилась длинная стрела. Она хищно просвистела совсем рядом с головой альва, но тот даже не потянулся к висевшему на поясе мечу, лишь досадливо поморщился.

– Кора, довольно! Выходи, сейчас не время для твоих игр.

Над поляной раскатился звонкий девичий смех.

–Прости меня, о могучий Тари-Молния! Вы шли с таким шумом, топотом и треском, что я ожидала увидеть дюжину пьяных гномов, а не двух великих воителей, ушедших в разведку. В замке, наверное, все оглохли, ослепли или до сих пор спят, раз они вас не заметили.

Кусты на противоположном краю поляны раздвинулись и из них вышла девушка, на ходу убирая в колчан вторую стрелу. Вышла она совсем не оттуда, где должна была бы находиться, судя по полёту стрелы. Высокая, стройная, лучница двигалась плавно и совершенно бесшумно. Она словно не шла, а скользила по лесному разнотравью. Одежда её, состоящая из куртки и брюк тонкой, хорошо выделанной кожи, скорее подходила знатному охотнику, нежели воину. Но висевшие на поясе длинный тонкий меч и кинжал, оба в ножнах из той же кожи, но с тиснением, совсем не напоминали охотничье оружие. Рукоятка ещё одного кинжала выглядывала из-за голенища правого сапога. Короткий изогнутый лук и заброшенный за спину колчан со стрелами завершали вооружение лесной воительницы. Ни шлема, ни головного убора на девушке не было и её густые чёрные волосы, небрежно собранные кожаным ремешком на затылке, волной падали на спину. Большие зелёные глаза, в которых поблёскивали огоньки-смешинки и задорная улыбка немного смягчали жесткость красивых, но слишком упрямых черт лица. Чувствовалось, что характер у Коры не из мягких и её лучше не иметь в числе своих врагов.

Лучница остановилась возле дерева и принялась высвобождать с помощью кинжала глубоко засевшую в древесном стволе стрелу. В помощи она не нуждалась и Дар с Тари прошли мимо неё. Дару Кора приветливо кивнула, на Тари презрительно фыркнула и лишь когда молодой альв повернулся к девушке спиной, Кора бросила на него быстрый взгляд. Многие, ох многие мужчины дорого бы дали, чтобы на них взглянули вот так эти глаза, в которых легко можно было утонуть без остатка. Но Тари, погруженный в свои мысли, этот взгляд даже не заметил. Девушка сердито поджала губы и с силой дернула ни в чём не повинную стрелу, чуть не сломав её. К счастью, упругое древко с серым оперение выдержало и дерево скрипнув, отпустило, наконец, добычу. Забросив стрелу в колчан, Кора поспешила вдогонку за двумя альвами, ожидающими лишь её возвращения, чтобы вскочить в сёдла.