Чай вдвоём в Литературной газете

– Ничего, – утешил я нас обоих. – Вот эти выборы сбагрим – и всё. И четыре года передышки!

– Ага, – сказал Виктор Петрович. – А губернатор? А мэр? А законодательное собрание?

Я вспомнил, что по-абхазски «библиотека» будет «абиблиотека». Очень захотелось в Сухуми, в кофейню Амирана, умевшего готовить такой кофе, какого я не пил больше нигде. Но об этом давным-давно нечего было и думать. Теперь было чего думать о внеочередных очередных новых выборах – конкретный, но непонятный исход которых нам уже объявили.

Национальная идея

«Литературная газета. Юг России» 26.01.2000

Виктор Петрович ворвался ко мне в расстёгнутой куртке и с вытаращенными глазами.

– У нас нет национальной идеи!.. – закричал он с порога.

– Слава богу, – сказал я. – А я уж думал – что-то случилось.

– Как ты можешь так говорить!.. – опять крикнул Виктор Петрович.

– А как ты можешь так кричать? – удивился я. – Все знают, что её нет. Заходи.

Я налил ему чаю послабее, и не в чашечку, а в стакан. Он выпил его залпом и немного успокоился.

– Я тоже это знал, – сказал он. – Но как-то упускал из виду. Иногда читал или слышал – и опять упускал. И вот сейчас опять услышал. Но теперь уже больше не упущу!..

– Да не волнуйся ты так, – посоветовал я ему дружески. – Идея будет. Как раз сейчас над ней идёт работа. И два года назад шла. Я помню, передавали. Так что это дело на контроле. Может, уже недолго осталось. Может, уже совсем чуть-чуть. И завтра нам её объявят.

Виктор Петрович снял куртку и успокоился окончательно.

– А кстати, кто над ней работает? – спросил он.

– Вот это конкретно не сообщается.

– Всё-таки как-то долго… Ведь идея – это что? Формулировка. Несколько слов. Неужели их нужно подбирать несколько лет?

– Возможно, всё время не те слова попадаются, – предположил я.

– Уже должны были попасться! Хотя бы просто путём перебора.

Даже я, не математик, такой бы глупости не сморозил.

– Они же не отдельные. А в сочетаниях. Вариантов много.

– А компьютеры на что?

– Компьютеры тут не помогут. Тут надо думать, а не считать. Ты пойми: идею не то чтобы подбирают. Её – ищут.

– Где?

– Это тоже не сообщается.

Виктор Петрович потёр висок.

– Ну, что ж там такое должно быть в нашей идее… что никак её не найдут… не придумают… не подберут…

– Очень непростой случай, – сказал я. – К нам трудно подобрать. Недаром говорят: «загадочная русская душа».

– Так для кого она загадочная?.. Не для нас же!.. А это значит что? – глаза Виктора Петровича опять вытаращились. – Над русской национальной идеей думают не русские!

– А кто?

– Кто, кто. Евреи. Больше некому.

– Евреи русскую душу изучили будь здоров. Тем более, если это евреи, то сообразили бы быстро.

– Действительно… Ну, а кто тогда?

– Может быть, просто олухи? – предположил я.

– А как могли олухам это доверить?

– Они дали взятку. И получили этот заказ.

– Значит, не олухи.

– Олухи. Придумать же не могут.

– А может, оплата почасовая.

Мне стало страшно.

– Если так, то Россия погибнет.

– Так вот она и гибнет!..

– Надо спасать!..

– Да!..

– А как?..

Виктор Петрович подумал.

– Единственный способ спасти Россию – объявить всероссийский конкурс. На лучший проект национальной идеи.

– А вот этого как раз нельзя, – твёрдо сказал я. – Конкурс выиграет тот, кто купит жюри. Идея, естественно, будет фиговой, а нам потом никуда не деться.

– Тут какая-то тайна… – Виктор Петрович сам налил себе второй стакан. – Идеи всё нет и нет. Страна в прогаре. Я в тревоге. А наверху – спокойняк. Дескать, работа идёт, ждите. Тебе не кажется это подозрительным?

Я задумался. И вдруг всё понял.