Дело о красном виноделе

– Отрепьев!

– Я! – низкий коренастый мужик поднял руку.

– Зайцев!

– Я не Зайцев, а Кроликов! – прокричал лопоухий парень, чем вызвал в толпе хохот.

– Нытик!

– Ну, что? Нытик, да  Нытик! Здесь я.

Действительно нытик.

– Михей!

– Здесь! – пробасил двухметровый бугай.

– Смола! – В ответ раздалось лишь молчание. – Смола, отзовись!

– Я же говорил его нет! Слинял паразит, я же говорил, надо было тоже валить… – начал возмущаться кто-то в середине толпы, соседи поддержали его, отчего вновь поднялся шум, гам, ругань, звуки ударов…

Опричники выстрелили в воздух, толпа замолкла. Как раз вернулись бойцы из Дальних бараков, десятники подбежали к нам. Оказывается, в одном из них есть подземный лаз, что вроде запасного выхода в лес метрах в пятидесяти от острога. Больше ничего и никого они не обнаружили.

Посовещавшись с товарищами, решил всё-таки войти в землянку. Сотник убедил в необходимости защиты, поэтому в острог пригнали паровой экипаж, в котором находилось два тяжелых костюма: помимо надетого бронежилета меня облачили в каску с забралом и одели защиту рук и ног, на каску прикрепили яркий химический фонарь. Как уверял человек, ответственный за амуницию, в этой одёже мне не страшен даже небольшой взрыв.

Благодаря фонарю в землянке стало светло как днём. Вплотную к стене на чурбане спиной к входу сидел связанный человек. На моё появление он никак не отреагировал. На небольшом деревянном столике лежала запечатанное письмо, и стоял небольшой флакончик из мутного стекла.

Закрыв за собой дверь, я чуть приблизился к мужчине:

– Гражданин, с вами всё в порядке?

Он не ответил. Плохо, из-за рукавиц даже пульс не проверить. Тогда я взял конверт, вскрыл его и начал читать:

"Можешь не стараться, он тебя не слышит. Максим, познакомься – это Илья Смолин, муж твоей новой подруги. Ровно в полночь я напоил его ядом, ему остаётся жить около трёх часов, в тот момент, когда ты читаешь эти строки, по моим предположениям срок сократился до полутора часов. Я рискнул предположить, что ты захочешь его спасти. Пожалуйста, противоядие на столе, но подожди, не торопись, время ещё есть. Насколько я тебя узнал, к Любе Смолиной ты испытываешь чувства, она тоже не прочь ответить тебе взаимностью, но между вами стоит её муж. Ты бы мог устранить это препятствие, но узнав это, твоя подруга вряд ли будет рада, ты станешь её врагом. Я упростил  тебе задачу, я сам его отравил. Тебе остаётся только сделать моральный выбор: спасти его и вернуть его жене, или не вмешиваться в начатый процесс и остаться в сердце возлюбленной единственным мужчиной.

Чтобы помочь тебе с выбором, я немного расскажу про Смолу. Во-первых, год назад он не пропал, а сам ушёл из семьи и присоединился ко мне. Мы с ним промышляли контрабандой, спекуляцией. Сначала всё шло неплохо, но позже Смола стал отличаться жестокостью, вместо того, чтобы договариваться с купцами, он начал их избивать, а позже и мочить. Посмотри в архиве, у вас должно быть несколько нераскрытых дел по этому поводу. Инициатором убийства Вадика Салтыкова тоже был он, я был против этого. После того как ты взял вербовщика рабочих, Смола предложил устроить налёт на госпиталь, где лечиться Пинчук и пришить его, это уже переходит всякие границы, на лекаря я никогда не подниму руку. Поэтому пришлось от греха подальше избавиться от него. Что-то я разговорился, пора заканчивать. Вперед! Выбор за тобой.

Твой друг Панов И.И."

Вот паршивец! Да, я действительно хотел бы, чтобы Смолина не было, тем более он такой злодей. Но с другой стороны, я не могу оставить человека умирать, пусть даже такого. Я не суд, чтобы решать, кого приговорить к смерти. Тем более, со слов Панова, на Смолине висят несколько нераскрытых преступлений, спасу его, потом докажу его причастность и отдам под суд, вышка ему будет гарантирована!

Взял конверт, я разорвал его. Внутри лежал коробок с парой спичек. Ух-ты, а на бумаге изнутри конверта тоже что-то написано: "Скоро финал нашей с тобой истории, жди приглашения на бал". Сумасшедший какой-то!

Открыв бутылочку с вонючим содержимым, я влил её в рот находящемуся без сознания Смолину. Тот сразу же рефлекторно закашлял и очнулся. Выйдя из землянки, я обратился к двум опричникам, стоящим около входа:

– Мужчину арестовать и не спускать с него глаз, он очень важен.

– Будет сделано, господин следователь! – Опричники вошли в землянку.

Один из рядовых помог мне снять броню, в этот момент подошёл Мартын:

– Максим, что будем делать дальше?

– Самое интересное! Будем опрашивать всех рабочих, описывать всё оборудование, сырье, продукцию – всё, что есть в остроге. Когда это сделаем, я ещё что-нибудь придумаю. Ты что хочешь делать?

Мартын с каждым моим словом грустнел всё больше и больше, но услышав вопрос, пришёл в себя:

– Чур, я переписывать котлы!

– Пожалуйста! – найдя взглядом сотника, я крикнул ему: – Петров! Иди сюда!

Усталый сотник медленно подошёл ко мне и присел на телегу.

– Слушай план работ для опричников. – Я достал из принесенной сумки большой блокнот, открыл его и приготовился писать приказы. – Итак, во-первых…

***

Раннее утро…

Провозившись на мануфактуре до самого утра, мы ехали обратно. Предприятие ничего так… Если бы не было подпольным, то можно сказать образцовый заводик. Больше сотни рабочих, полторы тонны сырья на переработку, тридцать литров готовой настойки, оборудование качественное. Единственный минус – это рабское положение работников и антисанитария, хотя какая санитария в предприятии, где варят дурь. Большую часть варщиков отпустим, как только проведем разъяснительную работу о вреде нелегальной работы, задержали только десяток лиц, числящихся приближенными организатору мануфактуры. Перед нашим отъездом с острога, вместе с паробусами для задержанных приехал посыльный от младшего Земляникина и передал нам радостную весть. Всем участникам ночного мероприятия наш начальник объявил отгул на сегодняшний день.

Водитель, изредка зевая, вел экипаж. Сотник Петров дремал на заднем диванчике, а я сидел на боковом диване, выглядывая в открытое окошко. Проезжая мимо пруда на въезде в город, я спросил у Мартына:

– Слушай, а в этом пруду народ купается? – Как помню, в Энске в этом пруду каждый год запрещают купаться из-за загрязнения воды, но всё равно каждый год множество людей купаются в нём, развешивая при этом на запрещающие таблички одежду.

– В Утином что ли? Конечно, нет! Он же грязный, – удивился Мартын, моему, как ему казалось, нелепому вопросу.

– Логично…

Дальше мы ехали молча. Въехав в город, основная часть кортеж проследовал в сторону приказа тайных дел, а наш экипаж свернул на одну из улиц. Водитель заглянул из кабины в салон:

– Максим Эдуардович, приехали, как и просили.

Меня высадили возле дома, где жила семья Смолиных, я решил проводить Любовь на работу и попутно рассказать ей про найденного муженька. На часах было примерно семь утра, присел на лавочку и накрылся каской, чтоб немножко вздремнуть. Через некоторое время сквозь полу сомкнутые веки, я увидел сослуживца Смолиной – Александра. Он прохаживался около подъезда, то и дело, поглядывая на старые часы с цепочкой. Меня он, видимо не замечает, или, по крайней мере, делает вид.

Я встал с лавочки, потянулся и подошёл к молодому человеку:

– Александр, доброе утро!

Он испуганно обернулся:

– Ваше Благородие, извините, не заметил вас. – При этом он недобро посмотрел на меня, точнее на мою каску и кобуру с револьвером.

Служебное оружие и так мне положено, а каска сегодня у меня вместо головного убора. Просто шапку я ещё вчера забыл в кабинете.

– Александр, по какому поводу вы находитесь в столь ранний час в этом месте? – спросил я.

– То же я спросил бы и у вас, – дерзко ответил он.