Два прекрасных нагих силуэта облиты голубым сиянием: могучий мужской и маленький стройный женский.
– Видишь эту звезду? – указывает Харальд. – Она всегда указывает на север. По ней направляешь корабль ночью. Там – моя страна. И она ждет меня. Она ждет нас…
– У тебя чудесная страна. Только очень холодная, – льнет она к нему, озябнув в потоке холодного воздуха, и он поднимает ее на руки, укрывая.
На родину
159. Ранняя весна, солнце, последние льдины сплывают по Днепру. Среди них движется сверху, с севера, драккар.
Кучка киевлян на берегу рассматривает его приближение, в переднем ряду Харальд.
Драккар врезается в берег, прыгают на землю викинги. Предводитель, обведя взглядом зрителей, приветствует Харальда.
– Здоров ли конунг Ярицлейв? – спрашивает он.
– Да.
– Дары на обратном пути. Хотим навестить крымского хана, – смеется предводитель. Он совсем молод рядом с заматеревшим тридцатилетним Харальдом.
– Откуда идете?
– Из Дании.
– Какие вести?
Предводитель смотрит улыбчиво и независимо:
– Не ты ли Сигурдарсон, Жестокий?
– Говори, – утвердительно разрешает Харальд.
Предводитель серьезнеет, оценивает: уважает.
– Не все спокойно, – сообщает тоном человека, блюдущего превосходство старшего. – В Англии умер Кнут.
Взгляд Харальда расфокусируется, обращен внутрь собственных глубин.
– Когда? – помолчав, медлительно спрашивает он.
– Зимой, – пожимает плечами предводитель. – Теперь в Дании считается власть Хардакнута. А Магнус и Свейн собирают большой тинг в Норвегии.
Но Харальд уже не слышит его, думая о своем. Поворачивается и идет в город.
160. В палате Ярослав, расхаживая с листом пергамента, читает с него по-старогермански и переводит на русский, диктуя записывающему за столом писцу:
– А кто не своего смерда убьет, пусть заплатит хозяину две гривны серебром, или мехов…
Стучат тяжелые решительные шаги за дверью, близятся, дверь шумно распахивается – Харальд:
– Кнут умер! – извещает он о важном и долгожданном.
– …куньих пол-сорока, или пшеницы шесть мер… – продолжает Ярослав и отрывается: – Ты хочешь что-то сказать, Харальд? Почему прерываешь меня?
– Кнут умер! – повторяет Харальд.
– …или меда два бочонка… Я знаю, – спокойно, как о бытовой подробности, говорит Ярослав.
Харальд смотрит, не понимая:
– Когда ты об этом узнал?
– А если же кто дружинника убил… Еще в начале зимы поляки с выкупом были, и среди них один, кто видел Кнута в Англии. Рассказывал, что болеет Кнут. Велел я лекарю расспросить его про все. И лекарь сказал – не дожить Кнуту до весны. А лекарь хороший, из Царьграда. И плата ему большая.
Харальд медленно соображает:
– И когда ты отдавал за меня Элисив – ты знал?!
– Тебе пора уже запомнить – конунг должен знать все.
Харальд накаляется, раздувает ноздри.
– Кажется, ты не рад, – деланно озадачивается Ярослав. – Или твоя жена чем-то огорчила тебя?
Харальд бьет в сердцах кулаком по столу, чернильница подпрыгивает и выплескивает чернила в лицо писцу, тот отшатывается и падает со стулом, барахтаясь.
Ярослав невольно смеется этой шутовской импровизации, и зараженный его смехом хохочет Харальд, смотрит в глаза Ярославу и снова хохочет.
– Хитрее тебя я не знал, Ярицлейв, – стихнув, восхищается он.
– Ты получил и жену, и корону. Удачливее тебя я не знал, – в тон отвечает Ярослав. – Впрочем, корону ты еще не получил, – деловито добавляет он.
161. Добро из хранилищ Ярослава перетаскивают на корабли – много добра: тюки, свертки, сундуки и мешки. Вереница согнувшихся под грузом людей течет муравьиной цепочкой из городских ворот к берегу. Отделяется доля Харальда и приданое его жены.
162. Ярослав медленно движется вдоль строя своих дружинников и то на одного, то на другого указывает пальцем. Некоторых хлопает по плечу. Одного-другого обнимает. Одному подает снятый с пальца перстень. Отмеченные переходят в другой строй – за спину стоящего чуть поодаль Харальда.
163. Проводы на берегу. Полдюжины кораблей, добро в них, уже заняли места у весел викинги и русские дружинники. Зрители, женщины, платочки, священники, прощальные слова через головы к отбывающим.
Элис (так мы будем звать ее отныне), беременная, в объятиях матери, роняет слезинки и выслушивает женские наставления и напутствия.
Харальд стоит перед Ярославом.
– Сто дружинников даю с дочерью и приданое, какое ей подобает, – заключает Ярослав. – Ты силен. Богаче тебя не будет человека в Норвегии. И ты – мой зять. Когда пройдет большой тинг – дай мне знать.
– Я дам знать, когда стану конунгом, – отвечает Харальд.
Ярослав поднимает брови:
– Это не одно и то же? Не огорчай меня, или я в тебе ошибся.