Гильдия Алхимиков. Осатанелый город

– Вызовите начальника. – Сказал старший инспектор Христов. – С этих двоих, глаз не сводить. Если попытаются что-то сказать – сразу стреляйте. Если даже просто попытаются открыть рот, стреляйте на поражение. Прямо в голову.

Четверо цензоров Вселенского Надзора, собирались вместе редко. Не чаще чем раз в квартал. И то только для того, чтобы перекинуться парой слов по поводу приятного времяпровождения, на тропических курортах, ведомственных заповедниках и светских раутах.

В этот день собрались вместе все четверо, по просьбе Хильды Браун, которая в данный момент выполняла обязанности Координатора, что означало на простом языке – службу внутренней безопасности Надзора.

Четверка слетелась на остров Нгау[15 - Тропический остров в Меланезии. Один из островов, входящий в островное государство Фиджи.] и, уединившись в обособленном бунгало, включили средства подавления на полную катушку.

– Ну и что у нас – такого срочного? – Спросил Яков Фридман, цензор ответственный за финансы. – Ради чего я должен бросать семью и мчаться на край земли?

– Да, ради чего, мы собрались, Хильда? – Поддержал его Джон Димас, источая бодрость и дружеское расположение к коллегам.

Он отвечал за связи с общественностью и отбывал свою повинность на всевозможных ассамблеях, академических слетах и исторических раутах. Димас мог со своей внешностью стать кем угодно. Хоть президентом США. Настолько его внешность соответствовала современным параметрам. Он был красавчиком в восточном стиле. Не мужественный тип, для рекламы крема для бритья, а – утонченно-сахаристый, со всеми признаками бисексуальности в чертах.

– Могу всех заверить, что на горизонте все спокойно. Никаких порочащих нас слухов в среду мировой общественности не просочилось. – Радостно вещал Димас. – И, вообще авторитет Надзора, благодаря моим усилиям, является непререкаемым, во всех институтах обладающих реальной властью.

Глория Гаррисон промолчала, всем своим видом показывая, что ее все устраивает. Гаррисон несла на себе бремя технической оснащенности Надзора и считала, что она единственная работает не покладая рук.

– Тут у нас случилась маленькая внеплановая проверка. – Сказала Браун.

– Когда?

– На днях. – Уклончиво ответила Браун. – Поступил донос, что якобы один из первопроходцев нарушает режим.

– Химичит с артефактами? Превышает норму узаконенной контрабанды?

– Нет. Жалоба была по поводу того, что он там чего-то пишет. Вроде как исторические летописи. Мы бы вообще на это не обратили внимания, но недавно «Систему» на уровне позднего средневековья слегка лихорадило. Так, Глория?

– Да были сбои, но незначительные. – Подтвердила Гаррисон. – Мы так и не определили, чем они вызваны. Система, вроде, как перенастраивалась. Только никто так и не понял, чего там было.

– Я это запомнила. – Сказала Браун. – Поэтому, решили провести инспекторскую проверку, для подстраховки.

– Ну и что?

– Не подтвердилось. Все написано – в рамках дозволенного.

– Вот и хорошо. – Сказала Гаррисон. – А суть тревоги – в чем?

– Семнадцатый век. Германия. Город Шаффурт. Побывавшие там инспектора утверждают, что в городе – электрическое освещение.

– Мы что-то проморгали! – Всполошился Димас. – Теперь нас достанут. Начнут задавать неудобные вопросы. Посыплются обвинения. Меня год будут топтать ногами. Мне нужны подробные инструкции и аналитические данные по этой проблеме. А, так же пошаговые инструкции, для работы с общественностью.

– Так этих первопроходцев эвакуировали? Странно, что массовая информация еще молчит. – Сказала Гаррисон.

– А, никого не эвакуировали – Сказала Браун. – Они как работали там, так и работают.

– А, «Система»? – Удивленно спросила Гаррисон.

– А, «Система» – ничего, дорогая. Работает в штатном режиме и на все это не реагирует.

– Не поняла…

– Так и я не поняла. И никто не понимает. Электричество в городе Шаффурт, семнадцатого века есть, а «Система» – безмолвствует. Я аккуратно, не привлекая внимания, просмотрела все данные, по вселенной «39—1658». Выяснилось, что бургграфство Шаффурт, входит в состав Священной Римской империи. Мало того, бургграф Конрад фон Шаффурт, входит, ни много ни мало, в число имперских князей, с правом голоса. А, потом началось непонятное. Никаких данных по внутреннему состоянию этого бургграфства нет. Как я не пыталась, хоть что-то открыть – тишина. Вернее – никаких достоверных данных. Только слухи. Копать глубоко я не решилась. И так, ради прикрытия, пришлось просмотреть кучу посторонней информации.

– Что это значит? – Вскинул голову Димас. – В каком плане, мы будем все это объяснять гражданскому обществу?

– В любом плане, мы – в глубокой заднице. – Задумчиво сказал Фридман. – Из этой глубины, дорогой Джон, широкой общественности ничего не объяснишь. Когда источник – там, где мы предположительно – теперь, никто тебя слушать не будет. Будут просто заталкивать в самые глубины.

– Послушайте, может все не так ужасно. Электрические лампы в Шаффурте видели только эти двое. Так? Может у них от местной пищи галлюцинации были? Или перебрали тамошних напитков? – Упиралась Гаррисон.

– Тут еще – вот, что. – Сказала Браун. – Проверяющие говорят, что в столовой концерна, там, где у них экспериментальная лаборатория, в Гималаях, подают черную икру, осетрину и барбекю из зубрятины.

– И я думаю, что это – чушь. Напились, и с похмелья доложили. – Упирался Димас.

– Кто в курсе этой неразберихи, Хильда? – Спросил Фридман.

– Мы с вами, эти двое докладчиков и старший инспектор Христов. Послушай, Глория, хватит лезть в «Систему». Не стоит оставлять там следы своей заинтересованности этим Шаффуртом.

– Что ты предлагаешь? – Прищурил глаз Фридман.

– Давайте сделаем так. Этих двоих и Христова направим для повторной проверки. Пусть они еще раз поработают на земле. А, потом будет видно.

– Как мы это преподнесем концерну «Юго-Восток»? – Спросила Гаррисон.

– Никак, отправим и все. В крайнем случае, заявим, что данные были случайно утеряны. А, по их второму докладу будем уже думать конкретно.

– Да, чепуха! – Придя в себя, оптимистично расточал на коллег положительные эмоции Димас. – Говорю вам – привиделось этим олухам. Там наверно обычные лампы, масляные, ярко светили. А они, спьяну, подумали – электричество!

Путешествие семейства графа фон Хундевайда из родных пенатов в Шаффурт заняло шесть дней. Зимние дороги герцогства оставляли желать лучшего. Это – мягко говоря. Осенние колдобины, частично застыли и превратились в каменные брустверы, ровные места ослизли и превратились в каток. Однако, как в недалеком прошлом, пасшие свиней испанские идальго бросали все и отправлялись, по бурному морю, в Новый Свет за золотом и рабами, так и Хенрик фон Хундевайд, несмотря на зимнюю распутицу, двинулся на Шаффурт, который по его меркам представлял собой настоящее Эльдорадо.

Торжественный выезд, графа Хенрика, насчитывал семь единиц транспортных средств, в составе трех карет, одной брички, одной повозки с благородным кожаным верхом и двух возов с верхом полотняным, плебейским.

Поводом для поездки стало приглашение графине Беатриссе Ренате фон Хундевайд, урожденной фон Шаффурт, посетить земли брата бургграфа Конрада фон Шаффурт, для сердечного общения и восстановления прерванных родственных отношений. Для себя граф Хенрик фон Хундевайд сформулировал цель поездки, как возможность убедить родственника оказать посильную финансовую помощь зятю. Для придания его двору надлежащего блеска, положенного по высокому общественному статусу. Он намеревался вытрясти из братца Ренаты все, что можно. Вдобавок граф намеревался всучить родственнику свои долговые расписки и закладные, перенаправив поток кредиторов в направлении Шаффурта.

По его мнению, обвести эту деревенщину не составит большого труда. Бургграф не выезжал из своего бургграфства, для вращения в высшем обществе Империи. Он сидел как сыч в своей деревне и был не в курсе новейших тенденций. А они были таковы, что фон Хундевайду больше никто не давал в долг. Хуже – кредиторы уже несколько раз пытались взять под контроль заложенные деревни, но графу удалось отбиться, вооружив собственную дворню и дворню многочисленной родни.

Захватчики получив военный отпор пошли по судам. Иски были отправлены в Камеральный суд Империи и Надворный Совет Императора. Это значило, что у графа Хенрика оставалось в распоряжении года четыре. Потом должен был наступить неминуемый финансовый крах и потеря родовых владений. Бургграфа Конрада фон Шаффурта нужно было убедить, что сохранение суверенитета графства в его кровных интересах. В прямом смысле слова. Оказав Хундевайду поддержку, он спасет сестру от неминуемого позора и изгнания из рядов высшего общества Баварии.

Таким размышлениям фон Хундевайд предавался всю дорогу. В перерывах между увеселительными остановками и душевными разговорами с матерью.

Карета графа возглавляла колонну, следуя за четверкой конных мушкетеров, которые ехали верхами, впереди, расчищая дорогу.

В передней карете помещался сам граф, его мать вдовствующая графиня Эльза Терезия, фаворитка графа Вильда фон Гросскорв и его сестра София фон Кольбург, обедневшая вдова, состоящая в приживалках. При дворе она имела высокий чин свитской дамы, но все знали, что ее деревня находилась в полнейшем упадке и наполовину обезлюдела. Поэтому Софию Маргариту можно было описать, словами Библии, в том смысле, что она украшена не нарядами и золотыми кольцами, а «красотою кроткого и молчаливого духа».

Во второй карете следовала, виновница события – супруга графа Беатрисса Рената, с фрейлинами. В третьей – высокие сановники. В дорогу взяли троих.

Все трое путешествовали в сопровождении исключительно фавориток, поскольку жены в связи с малолетством отпрысков не могли составить им компанию. У камер-канцлера Альбрехта фон Хундевайда сыну исполнился только год, а дочери гофмейстера Дитмара фон Офрод – полтора. Третьим в их компании был капитан мушкетеров Стефан фон Энебюрг, семнадцатилетний юноша, получивший высокий чин по протекции. Он был не женат и тоже путешествовал с фавориткой. Только в отличие от своих женатых спутников, которых тянуло на молоденьких, его фаворитке Ханне Кудрявой, было уже под тридцать. Она имела рубенсовские формы и ярко выраженные материнские инстинкты, по отношению к своему любовнику. В этой карете было веселее всего и занавески были постоянно задернуты. Карета сотрясалась не только на остановках, но даже на ходу. Оттуда регулярно слышались выкрики: «Меняемся!» и бурные споры, по условиям обмена.

За каретой сановников следовала повозка с кожаным верхом битком набитая придворными дамами. За ними – бричка с придворными низкого ранга. В арьергарде тащились две фуры с продовольствием, фуражом и подковами.