Тихая ложь

– Не нужны мне ваши подачки.

– Какие подачки! Вам кажется, что я хочу отделаться от вас подачками? Просто я буду лучше себя чувствовать, если смогу что-нибудь для вас сделать, а вы будете лучше себя чувствовать, если сможете время от времени отдохнуть от этого шума.

– И я ничего не буду вам должна?

– Абсолютно. Двести шекелей в неделю до конца ремонта. Договорились?

– Только никому не говорите.

– Это останется между нами.

Интересно, кто о ней заботится, подумала Сиван.

– Мам, мне пора, – сказала Лайла, выходя на лестничную площадку.

– Лали, это Михаль, наша соседка снизу.

Лайла окинула Михаль недовольным взглядом, но, присмотревшись, пожалела ее:

– Почему вы плачете?

– Ей мешает шум ремонта, – поторопилась объяснить Сиван. – Она очень устала.

– Целый день бум-бум-бум, бум-бум-бум, – пожаловалась Михаль, театрально прижимая руки к голове, словно защищаясь от ударов.

– Я могу дать вам наушники с шумоподавлением. Последнее слово техники!

– Что? – удивилась Михаль. – Какие еще наушники?

Сиван оценивающе посмотреле на Лайлу.

– Правда! У нас есть наушники, в которых не слышно никакого шума. Хотите, чтобы я вам их принесла?

– Идет, – ответила Михаль, подумав, а потом встала со ступенек, прошла между Сиван и Лайлой, чуть не сбив последнюю с ног, и удалилась к себе, не произнеся больше ни слова.

– Ни фига себе! – прошептала Лайла, услышав, как дверь внизу захлопнулась. – Кто она такая? Она такая странная!

– Мне кажется, у нее какая-то форма аутизма, но она вполне интеллигентная.

– Ты видела ее одежду? Она что, не слышала о существовании стиральной машины?

– Да, я обратила на это внимание.

– А какие у нее штаны! Кто-то должен ей сказать, что нельзя ходить в штанах, из которых торчит задница. Люди будут над ней смеяться.

– Как тебе пришла в голову идея с наушниками?

– А что, не надо было говорить? Такие дорогие наушники, но я никогда ими не пользуюсь, вот я и подумала.

– Да нет, все правильно. Мы вполне можем себе это позволить, даже если не услышим от нее ни слова благодарности.

– Да уж какая там благодарность! Она даже спасибо не сказала.

– Какая есть, такая есть.

– Пойдем уже! Просто сумасшедший дом какой-то! В каждой квартире свой сумасшедший. Даже эта парочка из квартиры напротив какая-то странная. Правда, – быстро добавила Лайла, – они довольно милые. Как из старого кино.

– Мне кажется, здесь нам будет не скучно, – засмеялась Сиван.

Ужин

– Почему я должна прийти сегодня вечером? – спросила Лайла. – У меня куча домашних заданий и контрольных, которые надо сделать до конца семестра.

– Ты не обязана сидеть с нами весь вечер. Побудь полчаса и уходи. Яаль был мужем моей сестры, и он подарил нам эту квартиру. Он хочет с тобой познакомиться, ведь ты – его племянница. Мне кажется, в его просьбе нет ничего особенного.

– Ну хорошо, скажи, что я согласна.

Зима была в самом разгаре, поэтому Сиван решила не накрывать стол во дворе. Купив эту квартиру, она уменьшила количество комнат, но перепланировала внутреннее пространство так, что с каждой стороны было по спальне, кабинету и ванной, а в центре находились кухня и гостиная с большими окнами, выходящими на внутренний дворик и на примыкающий к дому парк. Сиван не славилась умением готовить. Пока Лайла училась в начальной школе, у нее была няня, которая помимо присмотра за ребенком стирала, гладила и готовила еду. Когда дочь перешла в среднюю школу, Сиван как-то справлялась, заказывая блюда на дом в соседних кафе и ресторанах: раз в неделю – кускус с курицей и овощами, раз в неделю – суши из ресторана в торговом центре, и иногда – блюда из кафе, расположенного возле ее офиса. Это было дорого, но освобождало ее от необходимости готовить – занятия, которое она никогда не любила. Но когда Лайла подросла еще немного, она взбунтовалась и потребовала свежей домашней еды. Все, что Сиван умела готовить в то время, был шницель с макаронами в томатном соусе, но так как выбора у нее не было, она научилась готовить еще несколько блюд: курицу, котлеты, рыбу под имбирным соусом и запеканки из шпината, брокколи или цветной капусты, единственное различие между которыми заключалось только в исходных компонентах, закладываемых в духовку. И это при том, что она выросла в доме, где еде придавалось особое значение. Ее мать Айя и отец Рон были вегетарианцами и постоянно меняли систему питания, следуя новейшим теориям, в то время, когда большинство жителей Израиля, особенно в кибуце, ели что придется, не задавая лишних вопросов. Питались они скромно, почти аскетично, но зато все время обсуждали, что надо есть, а что не надо, и какова пищевая ценность того или иного продукта. С тех пор, как Сиван помнила себя, она всегда думала о том, что попадает к ней в рот, и видела перед собой мать, повторяющую: «Человеческое тело – не помойка».

Бамби, в отличие от Сиван, прекрасно умела готовить, но сама при этом почти ничего не ела. Ее тело было в состоянии перерабатывать лишь минимальное количество пищи. Когда Бамби училась в восьмом классе, мать одной из ее подруг встретилась с Айей, которая в то время была беременна Долев, и сказала ей: «С Бамби что-то не в порядке. Я не хочу вмешиваться, но у нее определенно есть какая-то проблема. Она пытается заставить себя есть, но не ест, и все время говорит об этом с моей дочерью. Рассказывает ей о том, что ей не надо есть, потому что ее тело состоит из света и воздуха, и прочую подобную чепуху. Ты должна обратить на это внимание». Услышав этот разговор, Сиван вспомнила, что и ей Бамби начала рассказывать всякие глупости, вроде: «Ты только никому не говори, но я – фея, которая попала сюда из сказочного леса и приняла человеческое обличье. В один прекрасный день мое тело начнет уменьшаться, и так будет продолжаться до тех пор, пока я не стану невидимой». Сиван относилась к ее рассказам как к сказкам или мечтам, порожденным богатым воображением. Вечером, когда Бамби ушла гулять с подругами, мама позвала Сиван и спросила:

– Ты заметила, что в последнее время Бамби почти ничего не ест? Я весь день в мастерской. Ты видишь ее гораздо больше меня. Не думаешь, что у нее есть какая-то проблема?

– Нет, не думаю, – ответила Сиван. – Какая у нее может быть проблема? Просто она худая.

– Это я просто так спросила, забудь.

Однако вскоре все обратили внимание на происходящие с Бамби перемены. Она похудела еще больше и стала носить более просторную одежду. Отец старался ни во что не вмешиваться, зато мама ругала Бамби с утра до вечера.

– Посмотри, на что ты стала похожа! Кожа да кости! Чего ты хочешь? Уморить себя голодом? Это просто ужасно!

– А по мне так красиво, – спорила с ней Бамби. – И потом, даже если это ужасно, это никого не касается. Это мое тело, и я буду делать с ним все, что мне вздумается.

– Дело даже не в красоте, а в здоровье, – продолжала доказывать мама. – Если ты не будешь есть, будешь слабой, а женщине нужны крепкие мускулы.

– Я здорова, как лошадь, и сильна, как лев. Хочешь поборемся?

Бамби и правда была сильной и выносливой. Как и большинство подростков она занималась народными танцами, плавала в бассейне кибуца и увлекалась серфингом. Довольно часто они вдвоем ходили кататься на волнах по утрам, еще до школы, и хотя Сиван и казалось, что Бамби чрезмерно худа, она не отставала от сестры ни в чем. Особенно наглядно это было видно, когда нужно было заплыть далеко от берега, что требовало немалых усилий.

– У нас в кибуце все слишком одинаковые, – решительно сказала Бамби, – а я выгляжу как супермодель. Если хочешь знать, мой ИМТне ниже, чем принято у моделей.

– А что такое ИМТ? – спросила Сиван, которая никогда не слышала этого термина.

– Индекс массы тела, который определяет правильный вес, – ответила ее сестра с глубоким убеждением. – Вот раньше как ели? Утром – половинка питы, кусочек сыра, шесть маслин и финик, а вечером – несколько кусочков вяленого мяса, и все! И никто не был толстым. А сегодня все обжираются так, что чуть не лопаются.

Это были не просто слова. Бамби сама была наглядным подтверждением своих теорий, оставаясь бодрой и жизнерадостной. На вечеринках в школе она танцевала до утра, а во время посиделок на берегу моря пела израильские песни, подыгрывая себе на гитаре. На любых соревнованиях она всегда приходила к финишу первой, а вдобавок ко всему прекрасно училась, получая высокие оценки и похвалы учителей. Все постепенно привыкли к ее худобе и уже не считали ее чем-то исключительным или тем более вредным для здоровья. Ну худая она, как скелет, и что?

Когда Бамби повзрослела и стала проводить много времени в компании друзей и поклонников, она перестала говорить странные вещи, которыми пугала всех в детстве. Однако со временем Сиван поняла, что она просто хранила их в себе, чтобы не нарушать спокойствия в отношениях с матерью, которая теперь, с появлением Долев, стала еще более занятой. Сиван помогала родителям как могла и любила играть со своей младшей сестрой. Бамби же не проявляла к ней никакого интереса.