Счастливая Жизнь Филиппа Сэндмена

Так Филипп начал первую настоящую репетицию своей великой авантюры в четверг, второго мая. Репетиция, состоявшаяся за день до этого, таковой не считалась, потому что начали они ее с беседы, после чего артисты показали балконную и несколько других сцен. Текст они знали хорошо, чему Филипп был рад. Он лишь давал по ходу некоторые советы, дабы помочь им выразить характеры персонажей и правильно показать ситуации, в которых они должны были находиться. По уговору, далее всем был гарантирован трехдневный уикенд. Две следующие же репетиции были запланированы на вторник и четверг, поэтому сегодня Филипп хотел проделать как можно больше работы.

– Шекспир, прежде чем познакомить нас с главными героями, дает нам понять основу сюжета – конфликт между двумя домами. Этот конфликт мы и должны показать зрителю. Все дальнейшее повествование вертится вокруг него, и именно поэтому я и сделал те самые предположения, которые мы считаем смелыми и дерзкими. Ведь именно они указывают на корень самого конфликта: интрига, соблазнение, грехопадение, ненависть и, как результат, сломанные судьбы.

Пану, Я'эль и Лауре выпало счастье показывать зрителю этот самый конфликт. Выглядело это все немного странно, ведь обе девушки играли мужские роли, хотя Я'эль удавалось делать что-то со своим голосом, что делало ее мужской персонаж интересным и придавало ему некий шарм. Пан же часто заглядывал в листы с текстом, которые он взял с собой, чем заметно ломал темп сцены. Филипп попросил их начать заново и сделал заметку в своем блокноте. Ситуация повторилась, но на этот раз он решил не прерывать ход сцены. Однако дальше все пошло довольно гладко. Филиппу понравилось то, что он увидел, и заминки Пана он списал на недостаток времени для подготовки к роли.

Первая сцена с кормилицей оказалась лучшей из всех показанных в этот день. Сказалось то, что вчера они трижды играли ее, в перерывах обсуждая разные нюансы. Это всем придало уверенности в том, что они действительно смогут выполнить поставленную задачу. Кто бы из них мог представить еще неделю назад что они станут настолько неравнодушными к сдаче своей дипломной работы и захотят выкладываться во время каких-то дополнительных репетиций, проводимых непонятно кем!

Сложнее давалась сравнительно длинная балконная сцена. Хотя они уже нащупали основные ключи к ней, Мартин и Сюзанна прилагали немало усилий для верного прочтения текста и правильной игры. По ходу Филипп делал замечания, и через некоторое время он обнаружил, что чем дольше они играли эту сцену, тем больше они напрягались, пытаясь не забыть о том, как говорить, где стоять, куда смотреть, как долго держать паузу. Когда это начало сказываться на тексте, он решил приостановить репетицию.

– Все в порядке, все хорошо. Так бывает. Практика даст вам способность держать все замечания, которые вы слышите между игрой. Вам трудно, но, репетируя регулярно, вы справитесь. Я не говорю сейчас о какой-то конкретной сцене, я говорю вообще. На будущее.

Сказав это, он мягко улыбнулся, однако улыбка быстро сошла с его лица.

– Меня все еще беспокоят дыры в персонажах. Сегодня я опять читал текст слуги, и мне крайне некомфортно не видеть толпы горожан в первой сцене.

Повисла пауза. Филипп вдруг показался Аарону каким-то растерянным, и что-то словно подтолкнуло его войти в разговор.

– А если мы наберем статистов откуда-нибудь? Скажем, с младшего курса, а?

– Я больше о слуге думаю, – пояснил Филипп, немного поразмыслив. – У него есть текст, важный текст. От него Ромео и узнает о вечере у Капулетти. Я не могу его читать. Снова просить Я'эль или Лауру? Слишком много будет замещения мужских персонажей девушками. В английском театре эпохи возрождения ситуация была зеркальной: актеры-мальчики играли женские роли, и это не мешало зрителям правильно воспринимать игравшиеся жизненные ситуации, а драматурги даже использовали этот факт, добавляя в пьесы соответствующие сюжетные повороты, как, например, переодевание женских персонажей в мужские одежды, облегчая тем самым игру актерам. Но сможем ли мы это сегодня оправдать? Не думаю. Может быть этого слугу все же будет играть кто-то, кто не задействован в этой сцене?

– Может я попробую? – помялся Аарон.

– Так на тебя же уже одного из музыкантов навесили.

– Текста тут немного. Пока что я заменю, а если что получше найдем – попробуем.

Еще немного подумав, Филипп несколько приободрился.

– Сделаешь? – зная ответ, тем не менее переспросил он.

– Сделаю, – подтвердил Аарон. – И порасспрашиваю насчет статистов из младших.

– А что у нас с текстом? – легко, словно поставив птичку рядом с решенной проблемой, перешел он к следующей, обращаясь к Пану.

– Не полностью еще выучил, – ответил тот, несколько смутившись. – Ничего, одолею.

– Конечно одолеешь, но только тогда, когда осознаешь – может быть даже и не осознаешь вполне – почувствуешь хотя бы насколько ты важен. Насколько каждый из вас важен. Важен для сцены, спектакля, театра и общества вообще.

Филипп уже обращался ко всем. Он в очередной раз пытался дать им мотивацию и хотел показать насколько важно любить то, что они делают.

– Режиссер – настоящий режиссер – дает пространство и предоставляет все удобства для актеров, и тогда они бывают свободными. Они начинают играть, а не повторять холодные указания, чтобы вписатьcя в стандартные трафареты. Если вы осознаете ситуацию, в которой находятся ваши персонажи, почувствуете характер каждого из них и почву, из которой они выросли, вам не останется ничего, как просто играть. Играть в чудесную игру, каждый раз начиная заново и проживая эту игру вместе.

Группа уже привыкла слушать его, и сейчас они уже легче воспринимали стиль его речи. Они слушали его как режиссера и старались учиться у него, доверяя его чутью.

– Каждая сыгранная вами минута важна! Может так случиться, что именно по ней будут судить о вас, и именно она изменит всю вашу жизнь. Поверьте мне: в жизни каждого из знаменитых артистов была такая минута. Почитайте о них, послушайте интервью с ними. «Эта роль сделала меня настоящим артистом», говорит один. «Обо мне стали говорить после этой сцены», говорит другая. «На следующее утро я проснулся знаменитостью…» Однако в кино ответственность за качество игры лежит в основном на режиссере. В театре же от того, как сыграет актер, зависит очень многое. Режиссера не будет рядом в тот момент, когда вы выйдете на сцену, и если вы ошибаетесь никто не будет вас просить переиграть все заново. Часто этот процесс называют «вхождением в роль». Хотите, пусть будет так. Войдите в роль – надеюсь, вы знаете, что я под этим имею в виду, – и у вас получится сыграть свою роль. Войдите в роль, – и он посмотрел на Пана, – и у вас получится запомнить текст.

Он не так хотел закончить свое слово, но именно так все и получилось. Была у Филиппа такая вот ораторская проблема: он мог закончить речь резко, остановившись словно на полуслове, хотя в последних словах всегда заключалась ее суть. Ему это свойство никогда не доставляло особых проблем, но сейчас ситуация показалась ему конфузной. Поэтому он поспешил закончить эту репетицию, наметить план на следующую неделю и пожелать всем приятного длинного уикенда. Все и так уже мысленно паковали чемоданы, да и сам Филипп приустал.

Выйдя из «Кинопуса», Филипп решил побаловать себя пиццей «Маргарита». После уже он направился в кинотеатр на последний сеанс «чего бы в тот вечер ни было в прокате». Он попал на третью часть приключенческой франшизы, которая ему вполне могла бы понравиться, если бы не пара наглых молодчиков, оказавшихся рядом с ним. Один из них, сидевший дальше от Филиппа, минут пятьдесят объяснял своему недалекому дружку смысл происходящего на экране. Видимо, он уже смотрел эту картину ранее, потому что вскоре начал забегать вперед, предсказывая события за несколько минут до их появления. Это взбесило Филиппа, и он, перегнувшись через недалекого, гневно прошипел:

– И ты платил за билет, и я. Если ты получаешь удовольствие от происходящего за цену билета, то я этого не получаю. Отдай мне мои деньги!

Парни заткнулись, словно по команде. Филипп, не получив ответа от болтуна, провисел над впившимся в кресло недалеким еще с несколько секунд, потом вернулся в свое кресло и продолжил смотреть фильм. Его руки дрожали, пульс явно зашкаливал, но виду он не подавал, потому что его соседи так и просидели до конца сеанса, не издав ни звука. Когда самые зрелищные сцены закончились и все злодеи фильма были наказаны, они словно испарились, оставив после себя пустые ведерки от попкорна.

По дороге домой Филипп размышлял о том, что было в фильме не так и что стало причиной того, что некоторые зрители не смогли вовлечься в сюжет.

«Нет, в фильме проблем нет. Скорее всего, у этих людей просто недостаточный уровень интеллекта», – пришел он к такому вот выводу.

Еще он перебирал в памяти некоторые сцены из фильма, а также строил предположения о том, каким будет продолжение франшизы, которое было уже официально объявлено. Внезапная вспышка ярости не показалась Филиппу чем-то необычным, и до поры до времени он о ней не вспоминал.

Глава 19. Подальше от мирской суеты

Словно подстегиваемые кем-то, студенты форсировали постановку в течение следующих двух недель. Их уже не надо было мотивировать – они сами помогали друг другу нащупывать правильную игру. Предыдущие уроки усваивались быстро, так что Филиппу оставалось лишь подавать им новые идеи и указывать на те или иные нюансы игры.

– Вы – музыканты, вы выходцы из народа. В какой ситуации находитесь вы, когда вы приходите на свадьбу…

– …а оказываемся на поминках? – ехидно перебивая Филиппа, вставил Аарон, и Дэйвид с Сюзанной немедленно подхватили:

– Поглазеем, сыграем че надо и свалим.

– Лишь бы только бабки дали, а то возьмем да так запоем!

– Ага, шоб нам заплатили за то, шоб ушли. Гы-гы!

– А ну их на фиг!

– Вот если вы еще и вместо «бабок» скажете «серебро» или там «золотишко» – цены вам не будет! – поддерживал их Филипп, довольно улыбаясь.

Его тщеславие начинало опасно разбухать, но он все же давал себе отчет в том, что работают над собой ребята уже сами. Да, его роль в том, что они ощутили сцену ногами, нельзя было не заметить, но все же это была группа, прошедшая вместе все курсы обучения театральному мастерству, и если бы вдруг сегодня Аарон заявил ему, что он помог им создать театр, Филипп бы однозначно попросил его убавить свой пыл.

Все в группе оказывали Филиппу должное уважение и не стеснялись задавать вопросы.

– Повел бы Ромео себя так же, если бы он был, скажем, Ульфом из Норвегии или Сабуро из Японии? – спросила его как-то раз Я'эль.

– Однозначно сказать трудно, но, я думаю, Шекспир неспроста поместил события Ромео и Джульетты в Северную Италию, а Гамлета – в хмурую Данию. Неспроста.

Вопрос был далеко не из простых, и Филипп был польщен тем, что Я'эль и все остальные настолько глубоко погрузились в эту драму, пусть даже у него и не было точного ответа. Дэйвид одарил своего Меркуцио неким жестом руки, который очень соответствовал его образу и поведению. Аарон пробовал бровями подчеркивать перемены внутреннего состояния, и это у него получалось довольно неплохо. Агнесса создала противоположные по характеру и темпераменту роли матери Ромео и музыканта, а Ариадна в присутствии Джульетты превращалась в жестокую и решительную мать, смотря на которую действительно можно было засомневаться в подлинности ее материнства. Фред настоял на том, чтобы ему выделили кого-нибудь на роль пажа, что будет сопровождать его до могилы, и настоял на том, чтобы его Парис не был бы настолько сухим и чванливым, каким его обычно представляют.

– Ведь даже Ромео пожалел о содеянном, когда узнал в убитом им человеке меня. А ведь я лишь защищал тело Джульетты от надругательства, – справедливо рассуждал он.

Одним словом, эти две недели стали, наверное, самыми приятными из тех, что Филипп Сэндмен провел в компании выпускников, готовящихся к сдаче своей дипломной работы.

Ближе к концу второй недели Филипп вдруг вспомнил, что собирался съездить на выходные за город.

«Очень кстати. Успею хорошенько отдохнуть от них», – подумал он и позвонил своему знакомому, который в прошлом не раз помогал ему в выборе уютного номера в загородном ресорте, в котором он работал менеджером. На этот раз Филипп попросил комнату с видом на горный склон, покрытый хвойным лесом, и в предвкушении созерцания пятничного заката стал собирать вещи. Брал он с собой, как всегда, самое необходимое: предметы личной гигиены, пару сорочек с майками, одну книгу и блокнот с ручкой. Это был тот самый, рабочий блокнот, в котором он делал пометки во время репетиций, и с которым работал дома, однако Филипп никоим образом не хотел заниматься театром во время отдыха. Он принципиально не брал с собой лэптоп в поездку, предпочитая работать с бумагой, пусть даже после ему все равно пришлось бы забивать текст в память машины.

И вот, к полудню пятничного утра семнадцатого мая Филипп уже был за сто миль к северу от своего уже теплого к тому времени года города. Это еще больше бодрило и без того воспрявшего духом Филиппа. Вот он, волшебный склон горы, каждый раз разный и такой знакомый. Огромный лохматый пес Алфи, здешний старожил, снова и снова встречает очередного визитера. Пес здесь – значит все в порядке. Вслед ему выходит высоченный Томас и, широко улыбаясь, басом приветствует гостя.