Конец эпохи Эдо

Мы молча зашли в мужскую раздевалку разулись. В углу я поставил не успевшие обтрепаться варазори подаренные Аки, интересно как он там, уже давно наверно обжился в Мицусаке или Удзиямаде, и вовсю ведет перепись, не то что я. Внезапной проблемой оказалось снять свои таби*, они плотно вцепились в мою ногу, обволокли ее как настырная пиявка. Как ненормальный я прыгал на одной ноге пытаясь стащить никак не поддающийся таби, пока не поскользнулся на влажном древесном полу и не упал, ударившись об него же затылком. Потерев место ушиба, я поднялся и уже сидя стянул прицепившегося гаденыша, второй же снялся без особого труда. Нобуюки, раздевшийся куда быстрее меня, уже обливался из небольшого корыта теплой водой, оттирая присохшую к лицу грязь руками. И уставившись в стену сказал.

– Перемены! Не было раньше такого разделения, висела длинная шторка, лет пять назад поставили барьер между двумя секциями, но мы не дураки, столько там дырок наковыряли, был как то я на стрельбище в Хиракате, даже там в мишенях столько не было. А теперь полное безобразие, перестроили бани, эхх, такой вид был. За нравственность они борются, идиоты, куда нравственнее было глазеть, но оно и понятно, как там у этих самураев мерзость их называется «сюдо»* кажется. Здорово было с отцом в старую баню ходить, а теперь что, ни отца, ни бани, и даже не знаю по чему я больше скучаю. Нет уж, так не пойдет.

После короткого погружения в ностальгию Нобуюки быстрым шагом вышел из раздевалки и исчез в недрах бань. Через пару секунд его исчезновение сдобрилось пронзительным женским визгом. Пару раз щедро облившись водой с головы до ног, я последовал за ним. В банях стояло эхо доносились обрывки фраз, рожденные тонким женским голосом и смех. Короткий, узкий коридор, по которому я брел, в самом конце делился на две комнаты, по моим ощущениям шум шел сразу из обеих. Робко отодвинув дверцу, я воровато просунул голову в проем и увидел зал плотно набитый суетящимся сборищем женщин разного возраста и комплекции. Немного пронаблюдав за ними, осматривая то девушек, то прыгая взглядом по залу в поисках пропавшего Нобуюки, я хоть и нехотя, но высунул голову, правда мысленно оставаясь с ними.

Напротив этого входа располагался такой же, я повторил все в точности, и глаза мои расширились от удивления. Этот купальный зал ничем не отличался, от предыдущего, за одним небольшим исключением в самом углу практически слившись с толпами купающихся девиц, в небольшом бассейне сидел довольный Нобуюки. Увидев мою торчащую любопытную голову, он звал меня, интенсивно маша рукой. Моя голова как по рефлексу одернулась назад и вместе с остальным телом скрылась в коридоре. Добежав до раздевалки, я обмотал бедра своими хакама лишь бы только спрятать, от девушек немного смущающую их, хотя скорее даже больше меня часть своего тела. Вернулся к входу в купальный зал, повторно запустил свою голову, снова увидевший меня Нобуюки уже агрессивно дергал руками. Крадучись почти на цыпочках, я проходил по банному залу, то и дело отводя взгляд, но постоянно натыкался на вид соблазнительных женских тел. К моему удивлению, на меня никто не реагировал. Дошел до своего бестактного знакомого, с изрядно покрасневшим лицом, он попросил меня подойти поближе. Когда я был вплотную к нему, он попросил меня пригнуться, хотел сказать что-то без лишних ушей. Стоило мне немного нагнуться, как он схватил меня за плечи, придвинул к себе и стал шептать.

– Слушай, ты ведь настоящий монах верно?

– Да…– Неуверенно ответил я. Неуверенности придавало то, что смотря на некоторых других обитателей не столь уж и многолюдного храма, четко осознавал, мне сильно не хватало веры, принятия всех религиозных условностей и противоречий.

– Тогда, смотри, сейчас будешь успокаивать духов старого храма, девушки не против, отнеслись с пониманием.

Мои глаза готовы были выскочить из орбит от удивления, какие еще ритуалы в банях заполненных людьми.

– Успокойся, не переживай, прочитай стишок по памяти, и закончив заскакивай купаться. Тут вид исключительный, девушки услышав о ритуале хотели было в соседний зал перейти, но я им запретил, сказал, все должно оставаться как есть. Кто бы знал, что люди на это разделение до сих пор плюют, их секция правая, а тут вроде и женский день они для комфорта везде разбрелись… – С ехидной улыбкой потирая руки, говорил Нобуюки.

– А ты что будешь делать, просто сидеть?

– А почему это я должен что-то делать, за вход я платил, хитрый план тоже мой. Вот иди и отрабатывай вход.

Нобуюки похлопал меня по плечу и затем легонько оттолкнул. Я стал читать по тысяче раз перечитанные норито, вдруг увидел около одной из девушек веер подошел к нему поближе и взял его в левую руку. Конечно, это особо не практикуется, но зато добавляет эффектности. Читая и пританцовывая, осознал, что мое стеснение ушло, мне даже доставляет удовольствие этот процесс. Девушки все как одна смотрели на меня, я же уже и не собирался отводить взгляд, разве что если глазами натыкался на старуху. Увидел бы меня сейчас господин Ясуо, пришлось бы до конца моих дней выполнять всю грязную работу вместе с Иори.

Не вижу смысла затягивать с этими танцами, хочется поскорее погрузиться в горячую воду, смыть с себя накопившуюся усталость, скинуть с плеч мешок терзающих меня переживаний. Плавными движениями от середины зала я стал танцуя двигаться вглубь, туда где нежился Нобуюки. Наскоро завязанный узел на бедрах стал ослабевать, и мои шаровары медленно сползали вниз. Веер пришлось выбросить, и размахивая левой рукой правой придерживать штаны. Этого было недостаточно, и вскоре мне нужны были обе руки. Подойдя к купели я повернулся спиной к девушкам, поднял обе руки, хакама быстро сползли с бедер упав на пол, будучи голым я совершил поклон и запрыгнул в воду. В Воде меня уже ждал красный от хохота Нобуюки.

– Вот это зрелище, ты не думал податься в артисты, дрыгаешься ты будь здоров…– Неустанно хохоча, протянул он.

– Погляди, ты теперь местная достопримечательность, хотел бы я, чтобы на меня так же глазели… – Действительно, взоры всех посетительниц были нацелены в нашу сторону, мое представление явно их развеселило.

– С другой стороны я не монах, а значит у меня и шансов больше, на вас то с «голубыми хакама»* всерьез никто не смотрит. Скучные вы, «народ ваш», слово из вас клещами не вытянешь, собутыльники скверные, все нудите и нудите. Хотя ты вроде ничего, танцор. Слышал ты уже успел познакомится с Мицуока.

– Да уж, довелось встретится…– Удрученно произнес я, потирая шею.

– Да ты не переживай, он у нас местный дурачок, отца моего пару лет назад повесил, якобы налог не платил, хотя скорее всего и правда не платил, скупой был жутко. Приятеля моего вздернул за шпионаж, шпион из него конечно скверный, вся информация, которую он мог запомнить это куча пошлых песен и свое имя, для другого в его корзинке места не оставалось. Поэтому я в Одае не часто бываю, у меня образ жизни немного озорной, сам понимаешь.

– А тебе не кажется, что Юко тяжело тут без мужской руки…– Упрекнул его я, вспомнив белое, вечно усталое лицо.

– Да брось ты, мои руки годятся только чтобы держать бутылку, а затем член, да и то постоянно все разливаю, я знаешь ли другим хорош.

– Это чем же?

– Не хочу лишать себя загадочности, расскажешь человеку о себе, и в миг станешь пустышкой, пусть все сами гадают, что я за персонаж такой, и ты гадай. А вот про Юко лучше не вспоминай при мне, если поссориться не хочешь, как вести себя со своей женой, я и сам разберусь… – Вспоминая о жене, он не терял радушное выражение лица, но слова произносились будто со стиснутыми зубами, а в глазах мерцал зловещий блик.

– Чистый?…– Переводя тему с обсуждений своей жены спросил меня Нобуюки.

– Чище не придумаешь!

– Тогда посидим еще немного, ты главное на девушек не засматривайся, поглазей в потолок что ли, пусть твой приятель угомонится, а то я ж им наговорил, что монахов эти дела совсем не интересуют.

Совершенно не хотелось вырывать свое тело из приятной обволакивающей горячей воды, однако отмокнув еще пару минут, мы нехотя встали, я поднял с пола свои голубые хакама и мы отправились к дому.

По пути я заметил, что вся улица была изрезана широкими линиями от деревянных колес. Дальше виднелся конец длиннющей связки всевозможных продовольственных и не только обозов, на охрану которых отправили несколько отрядов, в одном лишь хвосте этой колонны шло семь пеших и три конных солдата в прекрасном, скорее всего новом обмундировании. Нобуюки остановившийся возле торговца сладостями, смотрел на эту длинную цепь особенно пристально, и улыбаясь приговаривал «взято нелюдями у людей».

Перед домом нас застала Мэйко, она вприпрыжку шла навстречу, улыбаясь своей широкой детской улыбкой, показывая ровные крошечные белые зубки. Нобуюки смотрел на нее без особого энтузиазма, а вот мне, видя ее чистую наивную радость на душе становилось теплее.

– Стой, куда бежишь веселая такая?…– Холодно произнес Нобуюки. У него была странная черта, не важно, что и о чем он говорил, с его лица практически никогда не спадала вросшая в него ухмылка.

– По делам! …– Деловито ответила Мэйко.

– Какие у тебя могут быть дела, улитка?…– Сказал Нобуюки мягко потрепав ее по волосам.

– Сколько раз вам повторять, никакая я не улитка, у меня имя есть… – Немного раздраженно ответила Мэйко пытаясь привести растрепанные волосы в порядок.

– Какая ты важная стала, и сладкое наверно не ешь уже, выросла.

– А что у вас? … – С горящими детскими глазами любопытствовала она.

Нобуюки ловким движением руки, не пойми откуда достал три порции «данго»* и протянул их девушке.

– Мммм, из лавочки старика Шоичи, мои любимые…– Подпрыгивая на одном месте вопила Мэйко.

– А чем это еще пахнет, «суама»*?.

– Ничего то от тебя не утаишь, держи, это тоже тебе, смотри только все сразу не ешь, живот болеть будет…– Говорил он, протягивая ей очередную сладость.

Она рассовала суама по широким рукавам своего кимоно и сразу принялась за данго. Аппетитно пережевывая сладости она сказала «фпафибо огромное» поклонилась и убежала, видно по своим важным неотложным делам.

– Эх улитка, помню ее еще совсем ребенком, все таки дети так быстро растут.

Подходя к воротам во двор, снова стал накрапывать холодный дождь. У порога я разулся, аккуратно поставил сандалии в угол, Нобуюки специально все делал ужасно медленно, до последнего оттягивая мгновение встречи с женой. Неприкаянно бродил во дворе, долго гладил ровно подстриженные кусты, стоя под маленькими каплями дождя, таращился на беспросветное серое небо. Наконец он подошел ко входу в дом, присел на порог, так же медлительно стянул сандалии и осторожно постоянно озираясь по сторонам брел по первому этажу. В доме стояла тишина, должно быть Юко была у себя, на втором этаже.

– Танцор, ты в какой комнате остановился?

– Меня Хидэки зовут… – С недовольством ответил я.

– Я больше клички люблю, так в какой комнате?

– Мой футон в библиотеке.

– Так там же пылевая пустыня!

– У меня было время немного прибраться, и Мэйко помогала.

– Книги значит любишь, ну да, свинья грязь найдет… – Ехидничал Нобуюки.

– Посиди пока там, или сходи еще прошуляйся, я как не приду, сам понимаешь, начинается представление…– Вздыхая усталым и смирившимся голосом, бормотал он.

Мы разминулись в коридоре второго этажа, я завернул к себе в библиотеку, он пошел дальше в комнату Юко. Пара минут тишины, и началось, сначала что то разбилось видно швырнула вазой, стал слышен громкий топот, но пока ничего не говорят. Вот уже и слышны «теплые слова приветствия».