Дважды оглядываясь. Роман

– Зря вы не поехали. Тай – реально заряженное место, реально!

– Лучше Бали? – усомнился Марк, выпутываясь из его объятий.

– Другое, другое… – ответила Ника, стаскивая промокшие Тимберы вместе с носками.

Они были бодры, лучисты и напитаны тайским солнцем. За две недели Фил и Ника выложили такое количество фото вечеринок, закатов, мотопутешествий и вилл, что спрашивать, как они отдохнули не было смысла. Кроме того, Фил по привычке оттуда дважды звонил Марку пожаловаться.

Темо сидел на кухне и крутил. На столе лежала папиросная бумага, свистки, табак, гриндер, ножницы и другие курительные причиндалы. Ни дать, ни взять – скрупулезный часовщик в маленьком мастеровом чипке.

Темо, Филипп и Ника до этого не встречались, хотя были наслышаны. Без пяти минут – лучшие друзья, заявил Марк, представляя присутствующих друг другу. Ника сделала несколько кружливых па.

У меня сегодня что-то с координацией, рассмеялась она и рухнула на диван. Фил склонился над столом, наблюдая за руками Темо. Что начали раньше: курить коноплю или делать из нее корабельные канаты?

Аня опаздывала. Ей кровь из носа после работы забежать нужно было на какую-то встречу. Просила начинать без нее.

– Хотите прикол? – сказала Ника. – История моей подруги.

Её глаза блестели. Она жестикулировала в типичной для неё манере.

– Ей снится сон, она полюбила дельфина. Не того, который «там, куда я ухожууу, веснаааа…», а настоящего, который млекопитающее. Всё красиво! Они вместе плавают в море, общаются. Такая платоническая морская фантазия.

Филипп достал из пакета две бутылки вина и поставил на стол.

– И уплывая он называет ей точный день, когда он будет в Сочи: последние выходные января!

– Я этого дельфина знаю, – сказал Марк. – Он в Евпатории в стриптиз-клубе работает.

Темо скептически покачал головой. Мол, очередная «остроумная» история.

– Слушайте, что дальше. Эта дура, Лиза, моя подруга, конечно, решила, что сон вещий. Купила билет на эту дату, и полетела. Пришла на пустой пляж.

– Дай угадаю, дельфин сидел в баре и не сразу её узнал? – перебил ее Фил.

– Нет! – крикнула Ника. – На пляже было пусто. Два дня гуляла она по холодному Сочи. А на вылете в аэропорту встретила своего бывшего с женой, ха, представляете?

Ника хлопнула себя ладонями по щекам и широко раскрыла глаза. Парни переглянулись. Конец истории?

– Найти этого дельфина и сдать в аквариум на водное шоу, – сказал Марк, чтобы поддержать ее. Если он пропитый, кто его возьмет?

– Порубать на акулий суп. Китайцы вместо акульих плавников кладут в него, что попало.

Ника намастила себе подушку и взяла в руки лежащий рядом альбом по графическому дизайну. Ммм, отличная полиграфия. Кажется, ее история никого не приколола. Публика еще не разогрета.

– Расслабься, ты уже в искусстве, – подбадривающе сказал Темо.

Он поднял джоинт к свету, лампы проверяя насколько добротно выполнена работа. После, сунул белую «свечку» себе в рот и медленно вытащил, сделав губы трубочкой. Он пересидел на десятках кухонь, проделывая подобное. Как попить чайку.

– Я тебе рассказывал, как Жорика тормознули менты, когда он был накуренный? Десяти минут не прошло как он дунул. Мудак сел за руль и попал под дежурный патруль. В общем, выходит из машины, подает документы. В башке сразу калькулятор, сколько придется чехлить денег. Но тут: «Все в порядке, счастливой дороги». Возвращают документы, все в порядке. И что делает этот накуренный мудак? Садится на пассажирское сиденье своей тачки. Сел, закрыл дверь и ждёт, когда поедем.

Ника рухнула со смеху.

– Мент уже тормознул следующую тачку, косится на него. Типа какого чёрта, чувак? А Жорик вместо того, чтобы изобразить, что капается в бардачке или просто открыть дверь и обойти на водительское, решил перелезать прям в машине. Мент в шоке.

Марк включил вытяжку. Зажёгся диодный свет, загудела тяга. Стоять так близко друг к другу было непривычно. Филипп давил объемом мышц. Его пот смешался с парфюмом и приторно звучал в привычном запахе квартиры. Марк поменялся с Никой местами.

С верхнего шкафчика он стянул фарфоровую пепельницу и поставил на стол. Пару лет назад он притарабанил ее с барахолки в Марокко.

Ника принялась вертеть предмет. Классический ближневосточный орнамент: тонкие загогулистые узоры, похожие на виноградную лозу, оплетали стенки. Сочный фиолетовый, терракотовый и глянцевый белый. Эмаль облупилась по краям.

Джоинт прошел первый круг.

Марокканец на ночном рынке пытался тогда что-то объяснить на своем. Он тыкал пальцем то в пепельницу, то в свои глаза, изображая процесс наблюдения, или чего? Только сейчас Марк, смекнул, когда люди курят, их взгляды прикованы к пепельнице.

Ника закашлялась.

Орнаменты притягиваю взгляд и ведут. Они – воронка для мыслей. В ней они извиваются, блуждают, повторяя застывший ритм. В этих ветвлениях тысячи лет практик: шаг верблюжьих караванов в пустыне, сдержанный танец невесты, цветение пустынных цветов. Марк залип. Джоинт задержался в серых пальцах Темо. Он сделал длинную через кулак, чтобы не подпалить бороду, и раскрошил хабарик.

– Кстати, что с музыкой?

– Я разберусь, – очнулся Марк.

От яркости ноутбука пришлось прищуриться. Выбор был не прост. Электроника или инструментал? Он принялся скролить библиотеку.

– Ну что там? – раздался нетерпеливый голос Филиппа. – Хочешь, я поставлю?

Марк ковырялся уже минут пять. Стрелка нашла зеленый треугольник «Play». Из колонок полился неспешный африканский high-life. Cложный, умный, под хриплым негритянским голосом. То, что надо.

В этой комнате легче дышалось. Возвращаться к остальным не хотелось. Он прикрыл глаза. Пусть за дорогой следит кто-то другой.

– Где у тебя штопор, епте?

Хорошо, что люди научились записывать и передавать музыку. Звуки архивируют моменты. Ингредиенты той химии, конечно же, утеряны. Хотя бы свидетельства сохранены.

В комнату пританцовывая вошел Темо. Ну и коготь этот твой Филипп. Пытается произвести на меня впечатление. Темо говорил шепотом, чтобы его слов было не расслышать в кухне.

Коготь – не коготь, а вон какую телку шкварит.

– А Ника сладкая, – признал Темо. – Милая, маленькая шкатулка с сюрпризом. И совсем ещё чистая. Ты был прав, к сожалению. К сожалению, для тебя, мой трусливый, неудачливый друг.

– Что?

– Она совсем не врубается в свою красоту, малышка. Как ты мог ее упустить?

Филипп снова заорал про штопор. Интересно, может ли у них получиться? Сначала мне казалось, что они совершенно непохожи, а теперь вроде и похожи…

Темо прекратил делать пластичные взмахи и замер в экспрессивной позе из Пины Бауш.

– Похожи и непохожи?