Смута. Роман

Смута. Роман
Михаил Забелин

Действие романа разворачивается на фоне событий, происходивших в России с 1914 по 1922 год: Первая мировая война, Революция, Гражданская война.Главные герои романа – братья Жилины, выходцы из купеческой семьи. Александр – доктор, Михаил и Николай офицеры. Дальнейшие судьбы их складываются по-разному, но главным для каждого из них остается родина, без которой они не представляют жизни.Любовная тема занимает в романе особое место. Война разбрасывает влюбленных, испытывает их чувства.

Смута

Роман

Михаил Забелин

© Михаил Забелин, 2024

ISBN 978-5-0064-1563-8

Создано в интеллектуальной издательской системе Ridero

С благодарностью и почтением

к очевидцам страшных событий того времени.

ПЕРВАЯ ЧАСТЬ

«Не приведи Бог видеть русский бунт —

бессмысленный и беспощадный. Те, которые

замышляют у нас невозможные перевороты,

или молоды и не знают нашего народа, или уж

люди жестокосердные, коим чужая головушка

полушка, да и своя шейка копейка.»

А.С.Пушкин

ГЛАВА ПЕРВАЯ

I

Вечерело. Бой за маленькую польскую деревушку, продолжавшийся весь день, стал затихать. Отголоски боя, словно уставшего от дневной работы, отступали и растворялись в надвигающейся темноте. Сначала утихомирились пулеметы. Их злорадное трещоточное тарахтение напоминало крупные капли дождя, барабанящего по крыше: они становились слабее и били реже, а потом неожиданно умолкли. Еще прорезали упавшую тишину одиночные ружейные выстрелы, похожие на прощальные приветы. Иногда ночными филинами ухали пушки, снаряды улетали куда-то вдаль, и создавалось впечатление, что аккуратные немцы подсчитали количество израсходованных за бой снарядов и досылали наугад те, что были заготовлены на сегодняшний день, но вовремя не были пущены в дело.

Рота поручика Михаила Жилина целый день простояла в резерве. Она была укрыта крутым откосом обрыва, нависавшего над рекой, и теперь, в сумерках, окрашенных оранжевым светом догорающей вдалеке деревеньки, фигуры людей выделялись особенно отчетливо и причудливо и казались единой шевелящейся массой, щупальцами какого-то огромного бесформенного осьминога, выползшего на берег.

– Пятая рота, в ружье! – команда в растекающейся по воздуху, опустившейся тишине прозвучала особенно громко.

– Пятая, собирайсь! – подхватил голос фельдфебеля Крошкина.

Послышался лязг штыков, застучали котелки, раздались голоса взводных:

– Первый взвод, ко мне!

– Второй взвод, стройся здесь!

– Ты, чертов турок, опять винтовку не найдешь, я тебе говорю, рожа, сказано, становись!

– Рота, смирно! Равнение направо!

– На ремень! По отделениям, за мной, шагом марш!

Рота вышла из укрытия и через поле начала выдвигаться на передовые позиции. Пахотная, разбухшая от осенних дождей земля чавкала под ногами и хватала за сапоги липкими лапами, словно стараясь задержать и остановить тяжело шагающих по ней людей.

– Ваше благородие, будет что ль наступление на немца? – спросил фельдфебель Крошкин.

– Нет, идем на смену первому батальону.

– А далече нам идти сменять-то? – бросил кто-то, но ему никто не ответил.

– Сказывали, что от первого батальона и половины не осталось, – продолжал Крошкин.

Жилин об этом знал, так же как и о том, что страшный сегодняшний бой, несмотря на огромные потери, не дал победы или перевеса ни одной из воюющих сторон, и позиции полка передвинулись ненамного лишь местами и занимали теперь те же самые, вырытые еще месяц назад окопы.

Война шла уже четыре месяца, а усталость от нее была такой, будто она продолжалась четвертый год.

По мере продвижения роты встречалось всё больше темных, бесформенных, разбросанных по полю тел: раненых и убитых. Из окопов навстречу, тяжело ступая, двигались люди с носилками.

– Ваше благородие, глядите, наши лежат побитые. Подобрать бы их, да куда понесешь, когда сам не знаешь, куда себя схоронить.

Откуда-то из-под земли, сбоку и спереди стали слышны стоны и слабые крики:

– Сюда, братцы, сюда!

– Санитара! Санитара!

– Помогите, братцы!

Рота продолжала идти дальше, вперед, не останавливаясь, и хотелось зажать уши руками и закрыть глаза, чтобы не видеть и не слышать этих мучающихся, корчащихся на земле людей, разрывающих стоном своим сердце.

– Как мухи лежат побитые.

– Какие тебе мухи? Люди живые.

– Были живые, стали мертвые.

Четыре снаряда пронеслись над головой и разорвались где-то за рекой.

– Слушай мою команду! Как немец наведет прожектор, падай и не шевелись. Понятно?

– Так точно, понятно.