Лесная тропинка до храма

– Конечно, все знают, что снег холодный, а Софа прекрасна, – снова пробубнил под нос парень и припустил за друзьями, ощущая легкость на душе.

Они гуляли по заснеженному городу. Вдалеке рокотал океан, тревожно кричали белые чайки. Феликс запоминал эти мгновения – вслед за начинающейся непогодой его душа металась, сердце ныло, и все равно его затапливало счастьем. В окнах горели волшебные гирлянды, люди радостно перешептывались, а вечно суровый цветочник, у которого Мелисса покупала цветы, даже улыбнулся друзьям, пока закрывал лавку.

– Шторм! Приближается шторм! Плотнее закройте окна и не выходите из дома, пока шторм не утихнет! – вестник быстрым шагом мерял городские улицы. Его громкий, резкий голос прокатывался по лавочкам и магазинам, из которых выбегали люди. Спешили домой. – Шторм! Через час начнется шторм! Запаситесь едой и водой, до утра на улицу не выйти!

В одно мгновение город померк. Захлопнулись окна, закрылись ставни, витрины заросли защитными досками, а люди потекли по улицам. То и дело слышались дверные хлопки.

Зимняя сказка кончилась.

Альберт, совершенно завороженный, смотрел на поднимающие темные гребни волны.

– Берт, нам правда пора идти. Он не шутил, – Феликс покачал головой и показал на сгущающиеся облака. – Скоро будет шторм и метель.

Софиа утянула Альберта за руку, отрывая от зрелища. Тот моргнул пару раз и крепче вцепился в ее ладонь.

– Я сегодня заночую у тебя? Пока не хочу попадаться на глаза Агнес, она нервничает, когда ей нужно сразу много всего готовить.

– Прячешься от своей сестры у меня в доме? Ну надо же, – Альберт улыбнулся и поцеловал ее в лоб. – Конечно. А с утра можем заворачивать втроем подарки…

– Заходите тогда ко мне. Курт купил оберточной бумаги столько, что можно обернуть парусный фрегат, – Феликс улыбнулся.

У Альберта из легких будто вышибли воздух. Он побелел и широко раскрыл глаза – вот-вот выпадут и разобьются.

Парусный фрегат. Шторм.

Как там его родители?

* * *

Ночь была ветреной.

Дом иногда пошатывался, окна дребезжали при слишком сильных порывах, но Софиа, грозовое дитя, спала мирно и не беспокоилась о волнении стихии. Ее светлые волосы, заплетенные в толстую и длинную косу, лежали на серой подушке, будто первый снег на голой ноябрьской земле.

Альберт вглядывался в темный потолок и вздрагивал при каждом ударе ветра. Каким же беспокойным сейчас должно быть море, как сильно должно кидать по волнам крохотную лодочку родителей. В голове яркими взрывами возникали образы жестокой воды, сминающей небольшой кораблик, за штурвалом которого стоит храбрая женщина, паруса собирает сосредоточенный мужчина, а трюм доверху забит яркими тканями, безделушками, пряностями, которым суждено отправиться на морское дно…

Софиа заворочалась и приподняла голову с груди возлюбленного. Ее светлые глаза яркими светлячками заискрились в темноте.

– Ты чего? – хрипло после сна спросила она, укладывая ладонь на грудную клетку Берта. – У тебя сердце колотится, как безумное.

– Я не хотел тебя будить, луна моя, – он неловко улыбнулся и обхватил ее лицо ладонями. – Спи, пожалуйста.

– Как я могу спать, если тебе нехорошо? Альберт, что случилось? – стряхнув остатки сна, Софиа села напротив него и внимательно вгляделась в беспокойное лицо.

– Погода…

Альберт отвел взгляд. Этого ответа было недостаточно – он это понимал, но боялся сказать то, что лежало на душе, показаться слабым.

– Мама с папой ушли в море утром. Они плыли далеко, а сейчас так ветрено, я боюсь, что они не справятся, что они… – что-то булькнуло в горле, и Альберт сжался, обхватив плечи руками.

Его трясло, лихорадило, будто больного, и лоб покрылся испариной. Воздуха не хватало, горло как сжали сильной рукой, и по телу табунами бежали мурашки.

Прохладная ладонь Софы ощущалась как спасательный круг, брошенный почти утонувшему человеку. Прижавшись к ее груди, Альберт зарылся носом в ночную рубашку и постарался дышать, сосредоточившись на том, что возлюбленная гладит его по спине, будто пересчитывая кончиками пальцев позвонки.

– Тише. Тшш, все хорошо… Они в порядке, – шепот дошел до ушей Берта только через пару минут, когда он вновь смог дышать и не ощущал себя погруженным под ледяную воду. – Твои родители умельцы, настоящие мастера. Они умеют ходить по морю, они бы не вышли в такую погоду, они точно спят сейчас в одном из портовых городов, в уютной комнате на втором этаже какого-нибудь трактира…

– Обещаешь? – Альберт это не сказал, а скорее прохныкал, не замечая, как белая ночная рубашка становится влажной из-за его слез.

Он приподнял покрасневшие глаза и вгляделся в лицо Софы. Она выглядела очень сосредоточенной, ее взгляд был направлен куда-то далеко-далеко, а радужка еле заметно светилась. Наверное, Берту почудилось.

– Все хорошо. Завтра утром они отплывают из столицы. Они не успели уплыть далеко и смогли причалить к порту до начала бури, – она перевела взгляд на возлюбленного и коснулась его острого носа губами. – Обещаю.

Парень улыбнулся благодарно и, обняв ее за плечи, уложил рядом с собой, накрывая теплым плотным одеялом.

– Я люблю тебя, моя спасительница.

– И я тебя, дурачок. Ложись спать, – еле слышно шепнула Софиа, прикрывая глаза.

Все же ему не почудилось. Радужка и впрямь светилась.

Когда Софиа смежила веки, в комнате сразу стало темнее.

* * *

– Тебе не нужна помощь? – Феликс зашёл на кухню боком, стесняясь и пряча глаза. За ним семенил его маленький Шэдельвейс, яркое желтое пятно.

– Если тебе не жаль времени, можешь помочь мне замесить тесто для пирога, – у Ангес были красные щеки – она долго стояла у плиты – а рукава закатаны по локоть. В кухне пахло ярко, чувственно – пряностями и травами, свежим хлебом, вишневым вареньем, брусничным соусом и любовью к близким.

– Агнес… Я хотел тебя спросить кое-что… Это важно.

– М? – она, не отвлекаясь от готовки, стрельнула зелёными глазами в его сторону.

– Нам предсказали, будто мы найдём хранителя леса в этот Ветрардаг. Скажи, что это может значить – «хранитель леса»? Вдруг мы наткнёмся на бога?

– Что-то мне подсказывает, что это маловероятно. Богов уже давно не видели, говорят, что боги людей на дух не переносят.

– Но Агнес, мы же не сделали ничего плохого? – в его голосе зазвучала мольба: лишь бы не выкинуть из головы детские сказки, где мудрые боги и волшебные создания – и все они живут рядом с людьми…

Курт часто читал ему сказки на ночь, когда маленький Феликс плакал от кошмаров. Злые сны держали его когтистыми лапами за горло, а в голове – страшные картинки: брызги крови, землетрясение, огонь, много огня, съедающего деревни и города, крики людей… Сказки спасали. Утешали, сливаясь с ласковыми объятиями родителей и бархатными голосами.

– Вы – не сделали, – она наклонилась к печи и достала оттуда имбирное печенье. – Просто богов уже давно никто не видел, даже здесь, на Севере. Они спрятались, другие люди их запугали.

– Разве можно богов запугать? Они же всемогущие, мудрые и сильные, – Феликс насыпал в миску муки и разбил несколько яиц. – Боги всегда были сильнее людей.

– Люди не понимают, что они могут и не могут делать, – Агнес замешала глазурь разных цветов, яркую, как детские рисунки. – Они не чувствуют опасности, как маленькие дети – легко сделают то, что им кажется правильным, даже когда перед ними трехметровый бог.

– Тебе не тяжело жить с мыслью, что мы, люди, все испортили? – Феликс принялся перемешивать тесто большой ложкой. По кухне полетела белой пыльцой мука, должно быть поэтому у них глаза слезились.

– Тяжело, – Агнес склонила голову. Ее пальцы, длинные и тонкие, как ивовые ветви, немного подрагивали. – Но что я могу сделать?