Поэзия опыта. Poetry of expirience

– Так вы знакомы? – не понял Фабио.

– Ты кто такой? – строго спросила шоколадка, глядя на Макса с родительской строгостью.

– Кэс, это Макс. Макс, это Кэндис, – громко сказала Милана, двигаясь в такт музыки.

– Я Фабио, – представился никем не замеченный герой.

– Может, выйдем? – предложил Макс.

– Не хочу! – рассмеялась Милана. – Я снимаю усталость и напряжение.

– Ты сняла платье, – поправил он.

Она кивнула:

– Оно мне надоело.

– Лифчик не надоел? – с надеждой спросил Фабио.

– Пошёл ты! Это Victoria’s Secret, он стоит миллион долларов.

Макс взглянул на её выразительно сверкающую грудь и заметил среди кружев и кристаллов россыпь драгоценных камней.

– С такой фигурой можно быть дурой, – прокомментировал он.

– Была минутная радость, лёгкая слабость. Теперь полтора часа таращиться будут? – возмущённо спросила Милана, имея в виду Фабио и ещё нескольких людей, с интересом наблюдавших за ней.

– Отдам миллион за ночь с тобой, – не унимался Фабио.

Милана снова рассмеялась, продолжая вытанцовывать на месте.

– Пойдёмте отсюда, – вновь предложил Макс.

– Куда и с какой целью? – жёстко спросила шоколадка Кэс.

– Поговорить.

– Ей сейчас только говорить, – Кэс взглянула на Милану, душой и телом вторящую ритмам ночи.

– Да, пойдёмте! – неожиданно согласилась Милана и бодро направилась к выходу из клуба, вышагивая между людей, как по сцене.

За ней последовала грациозная Кэндис, за которой волочился Фабио, которого контролировал Макс. Так, на рассвете 5 июня четыре смутно знакомых человека, объединённые одним общим ярким воспоминанием, покинули «Амнезию», провожаемые любопытными взглядами и вспышками фотокамер.

Максимы у нас по ходу не случилось – ни в отношениях, ни в жизни

    5 июня 2013

Они сидели в ресторане отеля, в котором остановились девушки. Кэндис о чём-то разговаривала с Фабио за соседним столиком, а Милана общалась с Максом. Сначала он позволил ей казаться более пьяной и весёлой, чем она была, но Милана быстро вернулась в свою высококлассную норму.

Она надела строгое чёрное платье, которое странно контрастировало с обнажёнными воспоминаниями получасовой давности, смотрела ему в глаза без тени смущения и говорила на бодром трезвом испанском, чем искренне удивила Макса. Похвалив её лингвистические успехи, он перешёл к делу:

– Зачем деньгами соришь?

Милана пожала плечами.

– Платье мне подарили.

– А евро?

– Там немного было, – Милана улыбнулась. – Просто захотелось…

– Чего?

Она снова пожала плечами.

– Нужно было снять стресс.

– Так теперь называется публичное раздевание?

Милана рассмеялась.

– Знаешь, Ремарк говорил, что принципы иногда нужно нарушать, иначе от них никакой радости, – сказала она по-французски.

– Принципы? Не думаю, что ты его правильно поняла, – помолчав, возразил Макс.

– Возможно, – Милана вновь перешла на испанский. – Почему ты на меня так смотришь?

– Ты сейчас так похожа на Пэрис Хилтон, – сказал Макс, внимательно разглядывая её.

– Это комплимент? – спросила она, улыбкой усилив своё сходство с американской звездой.

– Нет, – сказал Макс, глядя ей в глаза.

– Отвечу, как Пэрис: мне всё равно.

Он молча смотрел на неё, а Милана продолжала улыбаться и пить свою воду, затем вдруг добавила:

– Она милая, вообще-то.

– Ты её знаешь? – спросил Макс.

– Да, общались в Лос-Анджелесе, – сказала Милана и почему-то резко погрустнела.

– Ты тоже милая, – Макс улыбнулся. – Просто подгони популярность под свой размер. Костюм должен хорошо сидеть, Милана. Не надо с ним расставаться.

Она снова рассмеялась и покачала головой. Несколько светлых прядей упали ей на глаза, и она убрала их за ухо.

– Это у тебя татуировка? – Макс указал кивком на её правую руку.