Мышка-норушка. Прыжок в неизвестность.

– Я с вечера прилегла и не заметила, как уснула. Так и спала тут.

– Главное, что спала. Мне вот и присесть некогда было.

– Тяжёлая ночь?

– Да-а-а… – мама смутилась и почему-то отвернулась. – Запиши в амбарную книгу продукты.

Я собралась с силами, поднялась и пошла к двери биопропускника. На банкетке у входа стояли два больших герметично закрытых пакета. В таких маме выдавали дополнительный паёк.

– Почему тебе в госпитале дают продукты? – спросила я, когда она первый раз принесла пакет. – У вас же там не магазин.

– За вредность выдали, – отшутилась она.

Помню, я всегда смеялась, когда слышала эту фразу и переспрашивала:

– Это за то, что ты вредничала или твои пациенты?

– За вредность начальника госпиталя, – смеялась мама.

Тогда это казалось забавным, а теперь настораживало.

– Ты же только что получила доппаёк. Следующий через две недели. Откуда такая щедрость у твоего начальства?

Я с удивлением и непониманием смотрела на маму и ждала ответа. А она задвинула контейнер с защитной одеждой на полку, подхватила один пакет и пошла на кухню:

– Идём!

Мне ничего не оставалось, как взять второй и последовать за ней.

Когда вошла, мама уже вскрыла упаковку. Я открыла второй пакет. В нём лежали редкие для обычных продуктовых наборов белковые деликатесы: птица в желе, сушёное мясо, яичный порошок, протеиновые батончики.

– Не понимаю, – выставляя на стол банки, коробки и вакуумные контейнеры, недоумевала я. – Такое чувство, что тут минимум два, а то и три набора, причём праздничных. Неужели ваше руководство оценило, какую важную работу делают врачи в это непростое время?

– Если бы! – мама отставила в сторону четыре банки с овощами, положила поверх пять коробок с крупами и достала из ящика амбарную книгу. – Думаю, эти щедроты только на первый взгляд выглядят как благодарность врачам. Скорее, это связано с закрытием острова.

– О чём ты говоришь? В новостях ничего не сообщали, – нерадостные вести меня испугали, в голову тут же полезли мысли одна страшнее другой.

– Военные перекрыли мост. Поставили технику, автоматчиков. Теперь никто не сможет ни уехать с острова, ни попасть на него из города…

Мама запнулась на полуслове. Она словно обдумывала, говорить, что было дальше или нет. А потом посмотрела на меня, отвернулась и заговорила очень тихо:

– Один из врачей сегодня не вышел на смену. Мы ждали… А потом его имя прозвучало в списках погибших. Ходят слухи, что он пытался прорваться в город. У него там семья. А его застрелили.

– Это ужасно! – выдавила из себя я и почувствовала, как меня начало трясти.

В голове никак не укладывалось столь зверское отношение.

– Да. Ужасно. И я надеюсь, очень надеюсь, что это все плохие новости на сегодня, – мама улыбнулась, но получилось неестественно.

Мне показалось, глубоко внутри она ждала, что я могу что-то такое ей сказать. Мне не хотелось её огорчать, но я должна была…

– Нет, мама. Это не всё плохие новости.

Я украдкой взглянула на неё – она выглядела растерянной.

– Рита, не пугай меня…

Мысли крутились в голове. Чувствуя, что молчать нельзя, я набрала побольше воздуха в грудь и выдохнула:

– Вчера вечером папа уехал на комбинат. Сказал, будет на сутки приезжать домой раз в две недели. Начальство распорядилось, чтобы он находился на рабочем месте неотлучно.

Мама села у стола:

– Что же… Я ждала чего-то подобного.

– Ждала? Но почему? – не такой реакции я ожидала.

– На прошлом дежурстве госпиталь начали готовить к приёму большого количества пациентов.

– Тебя, похоже, это не пугает?

– Не особо. Настораживает, заставляет собраться, но уже не страшно. За годы работы я ко многому привыкла. Даже в период первой волны отравлений воздухом и домашней пищей, большое количество смертей не шокировало. А вот ты всегда была эмоциональная и впечатлительная. Мы с папой очень боялись тебя потерять.

– Потерять? Когда? Ты мне об этом не рассказывала.

Родители меня любили, оберегали от напастей и тяжёлых новостей. Это мне было известно. Но то, что они меня могли потерять, слышала впервые. Я не помнила, чтобы моей жизни угрожала реальная опасность.

– Да что рассказывать… – мама, словно не желая смотреть мне в лицо, поднялась, отвернулась к шкафу и зазвенела чашками, заваривая чай. – Ты родилась слабенькой. Чуть не умерла в первые сутки. Но каким-то чудом тебя спасли. Мы ещё долго опасались за твою жизнь.

– Я помню, бабушка в детстве называл меня фарфоровой куклой.

– Так и было. Твоё здоровье оказалось столь хрупким, что один неверный шаг и… Потом ты окрепла и мы смогли вздохнуть с облегчением. Ведь всё хорошо, что хорошо заканчивается. Правда?

Мама повернулась, поставила передо мной чашку с чаем и, улыбнувшись, подмигнула. Напускная весёлость меня не успокоила. Напротив, заставила сомневаться в её искренности. Нет, не в мамином страхе потерять единственное дитя. В попытках убедить, что волноваться не о чем.

– Ты скажешь мне, что на самом деле случилось? – неожиданно для самой себя, твёрдо спросила я.

– Не накручивай себя зря, – ответила мама. – Вот если бы тебе удалось устроиться на работу, времени копаться в себе и предаваться тяжёлым мыслям не осталось.

Она положила передо мной амбарную книгу:

– Вот эти не записывай, – мама отодвинула отложенные продукты на край стола.

– Почему?

Я не могла вспомнить ни единого случая, когда что-то не было учтено.

– Это не для нас.