Мышка-норушка. Прыжок в неизвестность.

– Да, – уверенно кивнула я. – Дед говорил, эту водяную скважину в доме прорыл ещё его дед, и что она уходит глубоко в землю.

– Очень глубоко! – подтвердил папа. – Верно! Это источник воды, а значит жизни. И её у нас с избытком.

Я удивлённо посмотрела на папу:

– Да, но в новостях и информационных сводках всё время твердят о том, что вода, земля и воздух отравлены. И это новое заражение.

– Новое? – удивился папа. – Ты это о чём?

– Обычно новости мы узнаём от тебя, – хмыкнула я. – После полудня в первом дневном блоке сообщили. В соседнем регионе на заводе по переработке отходов случилась авария.

– А! Вот ты о чём? – папа накрыл водяной насос и тоскливо посмотрел на меня. – Знаю. Произошёл выброс диоксинового облака. Уже три района накрыло и двигается в нашу сторону. Всю агломерацию накроет, если ветер не изменится…

Он явно хотел сказать что-то ещё, но промолчал. Или мне показалось, что хотел?

– В нашем доме есть своя автономная система жизнеобеспечения. Теперь ты понимаешь, почему мы с мамой настаивали на переезде на остров?

– Да. Но откуда дед знал, что всё это понадобится?

Я, правда, не понимала. Дом был просто нашпигован всякими приспособами: агрегаты для автономного обеспечения, всяческие машинки и механизмы для заготовки продуктов. Даже тёмные светонепроницаемые шторы на окнах были аккуратно скручены в рулоны и спрятаны от посторонних глаз под карнизы.

– Твои дедушка и бабушка пережили трудные времена, а их бабушки и дедушки Великую войну. Они как знали, с чем нам придётся столкнуться в дальнейшем и модернизировали дом так, чтобы мы тоже смогли выжить. Ты помнишь, как дедушка называл этот дом?

– Ковчег? – неуверенно ответила я.

– Верно!

– Не понимаю… Ковчег – это же из Библии, бабушка мне читала. Какое отношение он имеет к нашему дому?

– Ковчег – это вместилище. Здесь есть всё, чтобы пережить и голод, и холод, и бомбёжку.

– Бомбёжку?

Мне стало страшно. Я всегда понимала папу с полуслова, но теперь я не могла взять в толк, о чём он говорит?

– Надеюсь, до этого не дойдёт. Хватит уже неприятностей на наш век.

О том, что случилось несколько лет назад и отчего мы все оказались в таком положении, говорить не принято. Но на этот раз я не удержалась и спросила:

– Ты думаешь, энергетическая война… Всё это было спланировано? Но зачем?

– Никто из нас не знает. А те, кому известно будут молчать.

– Кто же первым начал?

– Нам об этом не скажут. Может, террористы, а, может, на управляющем спутнике что-то замкнуло, и искусственный интеллект усмотрел угрозу там, где её не было. Не забивай свою головку. Это всё не важно…

Папа взял опустевшую сумку и направился к лестнице.

– Рита, мне надо тебе сказать… – начал он, когда мы поднялись в общую комнату. – Я непросто так вернулся раньше обычного.

У меня в ушах зазвенело. Вот оно! То, чего я ждала с самого утра.

– Что случилось? Ты…

Сказать, что пришло мне в голову, я не решилась. Неужели папа потерял работу?

– Нет-нет! Ты не так поняла! – поспешил успокоить меня папа. – Хотя хорошего в том, что я собираюсь сказать мало.

Он говорил медленно, обдумывая каждое слово. Будто от этого зависела не только его жизнь, но и наша с мамой.

– По распоряжению начальника комбината меня переводят на круглосуточный график. Теперь жить и работать я буду, не покидая территорию.

– Как же так? – это было не совсем то, что я боялась услышать, но и эта новость была не из приятных.

– Не волнуйся! Раз в две недели я буду приезжать на сутки домой.

– Да что ты такое говоришь? А как же мы с мамой? Что с нами теперь будет?

Множество мелких острых иголочек разом вонзились в мою голову, причиняя неимоверную боль.

– Всё будет хорошо! Скажи маме, это ненадолго.

Я не верила тому, что слышала. Предчувствие не обманешь!

– Да! – папа пошёл было к лестнице на второй этаж, но вернулся. – Меня заверили, что обеспечение вы будете получать в полном объёме.

– В полном объёме, – эхом повторила я. – Ты же сам говорил, что верить обещаниям властей нельзя.

– Тише, родная, прошу тебя.

Он оглянулся на видеостену. По экрану медленно ползли списки умерших и пропавших без вести за сегодняшний день.

– Я не хочу, чтобы ты ехал.

– Ну, что значит «не хочу»? Как маленькая! Помню, тебе было лет двенадцать, когда мне пришлось три месяца жить на комбинате. Ты тогда тоже капризничала. Помнишь?

– Как такое забыть? Я думала, что никогда тебя больше не увижу. И сейчас у меня такое же предчувствие.

– Не говори глупостей. Нам всем очень тяжело. Жизнь и раньше была непростой. А теперь, когда человек человеку враг и подавно. Но всё наладится, нужно только верить.

– Не хочу, чтобы ты ехал!

Я прекрасно понимала, сколько бы ни уговаривала, сколько бы ни упрашивала, он всё равно поедет. Ничего не изменить!

– Рита! Ну, ты же не ребёнок честное слово! Со мной ничего не случится. Так маме и передай. Эта необходимость временная.

– Мне страшно, папуля!