Слуги этого мира

– О, да. Одна из них, к примеру, проявила себя как необыкновенный экскурсовод. Если бы не Ми-Кель, в моей голове не было бы и половины тех бесценных впечатлений, которые я собираюсь взять с собой в Пэчр. Только не поймите неверно, ни в коем случае не хочу вас задеть, но мне кажется, мужчины для такой работы не очень подходят. Ми-Кель показала столько необыкновенных мест, красивых растений, даже поделилась рецептами корней! Все эти мелочи, которым мужчины не придают значения, сыграли большую роль в моем понимании вашей культуры. Если угодно, Ми-Кель помогала Ти-Цэ выполнять служебные обязанности, и справилась блестяще.

– В самом деле? Хм…

– Да. И сам Ти-Цэ хорошо справился со своей работой, если, конечно, мое мнение что-то для вас значит. Лучшего провожатого я бы себе не пожелала. Вы ведь не обделите его похвалой?

Старший хмыкнул:

– Ну да, справился прекрасно. Не считая того, какой опасности этот щенок тебя подверг, когда оставил одну на ветви древа.

– На самом деле он всегда был рядом, никуда не отходил от ствола. И только благодаря ему я жива и говорю сейчас с вами, Ат-Гир.

Он поморщился, но больше ничего скверного о Ти-Цэ не сказал.

Они уже подходили к изножью северной башни, когда прямо им навстречу вышел, читай как вывалился, Ти-Цэ.

– Почему покинул пост? – гаркнул Старший.

Но вместо вины в глазах Ти-Цэ мелькнуло облегчение.

– Наставник, я…

– Старший, звезда на тебя упади.

– Старший, я как раз хотел идти вас искать. Видите ли, вас…

– Спасибо, дорогой, я теперь сама объясню ему, к чему такая срочность.

Этот грудной голос с акцентом, аналогов которому Помона не слышала прежде, донесся из северной башни, и в окне на втором этаже показалось беличье рыльце самки. У нее был вид достопочтенной дамы с такими же тяжелыми веками, как у Старшего. Она картинно сплела длинные пальцы и поддержала ими изящно склоненную на бок голову.

Ти-Цэ вздохнул и поставил руки на бедра большими пальцами наружу. Он беспомощно посмотрел на Старшего, который и сам несколько растерялся от неожиданности, с какой она вклинилась в его деловую встречу.

Так как никто тишину нарушить не решался, самка плавно как рыбка проскользнула в оконный проем, подлетела к ним и опустилась на выгоревший на свету старой звезды насест у входа в башню, прямо напротив йакитов и человека. Сложила мутноватые крылья за прямой спиной и закинула ногу на ногу, словно приготовилась к долгой светской беседе.

Помона уставилась на нее. Старость также оставила свой фирменный знак на ее шерстке, лице и крыльях, но самой заметной частью тела самки была ее грудь. В отличие от небольших полушарий Ми-Кель достоинство этой самки было крупным и низко опущенным. Она, похоже, ужасно этим гордилась: усаживаясь, самка расправила плечи и вытолкнула прелести вперед, чтобы ни одна пара глаз не упустила ее из виду. Наверное, самцы считали это привлекательным тоже – раз или два даже Ти-Цэ задержал на ней взгляд. Вид ее декольте не оставлял никаких сомнений в том, что она выкормила им внушительное потомство.

– Итак, – подчеркнуто деловым тоном начала она, – может объяснишь, почему я узнаю о твоем прибытии домой в последнюю очередь?

– Ама-Ги, не неси ерунду, едва ли кто-то еще в долине знает о том, что я приехал сегодня.

– Если я узнаю не самой первой, – повысила голос она, – значит, последней.

– Давай хотя бы не на человеческом…

– Я буду разговаривать на таком языке, на каком захочу! – взорвалась самка.

Помона усмехнулась, когда Ти-Цэ поманил ее к себе. Старший не был против ненадолго расстаться с ее компанией: Ама-Ги сорвалась на крик, и в нем смешалось столько языков и звуков, что Старший никак не мог подобрать наречие для обороны.

– Это супруга Наставника, – пояснил Ти-Цэ очевидное, – лучше не вмешиваться. Очень впечатляющая дама, но с характером.

– Я заметила. Давно она здесь?

– Нет, только прилетела. Пообещала, что я попаду под горячую руку, если сейчас же не приведу ее супруга… Вы в порядке, Помона?

Ти-Цэ столкнулся с ее взглядом. Именно столкнулся, потому что за ним оказалось стекло. Нечто плотно застилало ее мысли, и она не переставала напряженно раздумывать, даже когда говорила с ним. У нее были глаза ребенка, которого вынудили здесь и сейчас проститься с детством.

Однако…

– Вы не отступили, – сказал Ти-Цэ без вопросительных интонаций в голосе и с глубоким уважением поклонился ей. – Разрешите вами гордиться.

– Пока рано, – сказала она.

Голова Ти-Цэ опустилась еще ниже.

– Я хочу, чтобы ты был моим приближенным лицом. – Она слабо улыбнулась. – Чтобы ты продолжал им быть.

– Как прикажите, Посредник. Буду счастлив.

Мягкий порыв ветра всколыхнул его шерстку. Ти-Цэ поднял голову и увидел, что Помона, волосы которой тоже оживились, без улыбки смотрит туда, где только что затихли крики и пререкания.

Старший решил, что единственное наречие, которое могло отрезвить Ама-Ги, было то, которое нельзя было обличить в слова. Ти-Цэ со смехом отвел взгляд: в детстве даже подумать не смел, что увидит своими глазами нечто подобное. Помона же отвернулась всем корпусом, ибо ее представления об эстетике были далеки от страстно целующихся стариков.

Наконец их поцелуй распался, и Ама-Ги крепко обняла мужа. Ти-Цэ переглянулся с Помоной. Она бросила попытки понять, что здесь происходит.

– Ти-Цэ, откуда Ама-Ги знает столько языков? – спросила Помона. – Ты ведь говорил, что их не обучают?

– Так и есть. Но Наставник очень высокого мнения о своей супруге, и не мог отказать ей в желании учиться. Он учил ее понемногу сам, когда приезжал на сезон спаривания.

– И сколько языков она освоила?

– Семь, – ответил Ти-Цэ. – Она большая молодец. Произношение немного хромает – может, и вы это заметили, – но, тем не менее. Лучше всего знает человеческий. Ведь вы понимаете теперь, в каком он у нас приоритете?

Помона кивнула, и ее лицо снова стало непроницаемым. Ти-Цэ не требовалось больших доказательств того, что голова ее была набита под завязку, и нет смысла обсуждать сейчас с ней все, что она услышала от Старшего.

Он как раз направлялся к ним с приосанившейся пассией на плече, которая уже натянула гордую маску на лицо.

– Прошу прощения за то, что наша беседа завершилась при таких… непредвиденных обстоятельствах, – коротко поклонился Старший Помоне, однако изобразить вину нужным не счел. – На сегодня это все. Тебе нужно будет в кратчайший срок изучить нейтральный язык, чтобы в следующий раз мы могли представить тебя другим цивилизациям. И Ти-Цэ не примет участия в сезоне спаривания, – рявкнул он, кивнув на вздрогнувшего йакита, – пока тебя ему не обучит.

– Управимся за год, – тут же подсуетился Ти-Цэ.

– То-то же, – проворчал он, и уже с большей теплотой повернулся к супруге. – Ама-Ги, ты хорошо знаешь город, а потому не могла бы показать гостье комнату, где она может приготовиться к отъезду? Мне нужно дать еще одно поручение бестолковому служащему.

Она обиженно посмотрела на него.

– Если ты поможешь, то я быстрее освобожусь и вернусь к тебе, – подстрекал он.

– Хорошо, – сказала она, – но мы еще не закончили.

– И обязательно поговорим потом, – сказал Старший.