Осторожно: студенты! Неуклюжий и полторашка

– Обижаешь, – она зубами сняла резиновую крышечку с мази. – Когда я проигрывала?

– Тебе напомнить? – раздалось от двери. – Как же его звали…

– Игорем его звали. И он был старше меня на восемь лет, так что это – не считается, – Мира развернулась к отцу и хлопнула ресницами. – Это что, усы?

– Я ему уже высказалась на эту тему, – в сторону пробормотала Оксана Грозная, хмуро рассматривая мужа.

Тот оглаживал крайне аккуратные, в чем-то и вовсе щегольские, но все же усы. Женская часть семейства, даже щетину воспринимавшая с трудом, с негодованием смотрела на эту щетку, но в ответ получили только упрямый взгляд. Мирке вспомнился портрет отцовского тезки из учебника по истории нулевого уровня. Хохотала она тогда долго, даже объяснить родителям не смогла, что ее так рассмешило. Впрочем, Иван Грозный относился к этому совпадению философски.

Мужчина посмотрел на хмурую дочь, агрессивно дующую на стремительно заживающую руку, шагнул ближе и принюхался. Брови изогнулись дугой, а на лицо наползла одновременно самая ехидная и самая довольная улыбка, на какую он только был способен.

– Мне даже плевать, что он стихийник! Покажи мне этого смельчака!

– Ну если тебя не смущает, что я его у инквизиторов отбивала, – в тон отцу протянула Мира.

– Я давно смирился, что в этой семье сильный пол – женский, – все с той же дурашливой улыбкой воскликнул Иван Владимирович.

– Бедный мальчик, – в кружку пробормотала мать Миры, рассматривая дочь и мужа. – Мне его уже жалко.

– Твоя мать и обо мне то же самое говорила, – он ухватил посмотревший на него ломтик картошки со сковороды прямо руками. – Ничего, уже двадцать лет живем.

Мирослава хмыкнула, между делом сдирая с пальцев образовавшуюся после мази корку. Под ней остались только бледные следы, которые сойдут к утру, так что можно с чистой совестью приняться за еду, периодически вставляя ехидные комментарии в очередную историю с родительской службы. От родителей слабо тянуло остаточной магией от служебных щитов, запах, с детства навевавший чувство какого-то совершенно домашнего спокойствия. Да, точно. То, как пахнет щитовая магия – запах дома для нее, они меняли квартиру за квартирой, но этот похожий на стиральный порошок душок переезжал за ними.

Девушка задумчиво жевала ужин, разглядывая очертания соседнего дома, перекрывавшего половину обзора. Переезд стал уже максимально привычной вещью и уже даже не утомлял, в отличие от заведения новых знакомств. Опять предстоит ощутить себя попугаем.

Воздух едва ощутимо запах ладаном. Мира дернулась, поводя носом, но быстро расслабилась, запах осел на ней самой, просто она не замечала, пока не отпустило. Рассказать ли родителям? Нет, про сам факт наезда инквизиторов рассказать, конечно, придется, но вдаваться ли в личность жертвы? По идее, надо, для занесения в личное дело. С другой стороны, до своих дел они как-нибудь, но доберутся, а Хассу тогда точно достанется еще крепче.

– Спрашивай уже, не сопи, – Мира хлопнула ресницами, когда отец несильно ткнул ее локтем.

– А можно не указывать в деле данные пострадавшего? Не хотелось бы его подставлять…

– Слушай, мне точно нужно знать, кто он! Раньше тебя это не волновало.

– Раньше мы и жили там, где инквизиторов за такое сразу упекали, а здесь, – она махнула рукой.

Грозная-старшая с намеком на улыбку взлохматила короткие пепельные пряди, обещая провести все с минимальными последствиями для стихийника, тем более, что Мира так и не назвала им имя. Мирка только хмыкнула, она-то не называла, но запоздалая мысль догнала ее: нашивка на куртке. Да и конфликт выглядел так, будто ситуация повторяется уже не в первый раз.

– Я опять поспешила с выводами, да? – посмотрела она в красноречивые лица родителей.

– Ты только учишься, это нормально. Но фамилию парнишки ты мне дай, я проверю, – Оксана устало стянула резинку с хвоста.

Мира с завистью посмотрела на темноволосых родителей. Сама она уродилась мышино-пепельной, как и положено магу-боевику без какой-либо яркой склонности. Вроде бы и универсал – развивайся куда хочешь, а вроде и совершенно никакой, безликий, серый. А уж сколько шуток про псин сутулых это порождало – отдельная история. Грозная в ответ на это только закатывала глаза и лениво сплевывала «Гав».

Уже в комнате она скривилась, задирая футболку перед зеркалом и рассматривая синяк на ребрах. Подставилась. Ладно, в следующий раз будет аккуратнее, а ушиб на ней заживет как на собаке. Мирка вытянулась на кровати, стараясь улечься удобнее. Насыщенный денек вышел, на знакомства, так особенно.

Скажете, что могла бы и не лезть? Может и могла бы, да только совесть ей не позволила бы пройти мимо, издержки воспитания. Родители, правда, считали что это влияние инквизиторского настоятеля в той части, где Мира родилась, но переубеждать не спешили, лучше пусть идет продолжать их дело из идеализма, чем из холодного расчета. Грозная хмыкнула, закидывая ноги на стену. Красота. Еще бы за окном так шумно не было, вообще было бы прекрасно, но в целом ситуация ее устраивала.

Мира перевернулась на бок, крепко обнимая скомканное одеяло, все еще пахнущее старой квартирой. Завтра ее ждет еще более суетливый день, чем сегодня.

Первый учебный

Грозная оглядела широкий коридор своего нового места учебы. Хотя правильнее было бы сказать «очередного». Если не присматриваться, то от предыдущего не слишком и отличается, факультеты магической теории почему-то неизбежно оказывались похожими один на другой. Мира тяжело вздохнула, ощущая, как отзываются фантомной болью ребра, а висок едва заметно ноет в предвкушении очередного блока зубодробительных расчетов. Ну не любила она теорию! Вот зачем ей помнить третью формулу Мараевой, если она чувствует количество вложенной в заклинание силы и может уже совершенно автоматически задать нужные параметры щиту?

Решив не утруждать декана проводами в кабинет, она только уточнила, где висит стенд с расписанием и наличие «нюансов» в нумерации кабинетов. А то на прошлом месте учебы были «аудитории в аудиториях», идешь по коридору, сорок, сорок два и сразу сорок шесть. А дверь в сорок четвертую – в дальнем углу сорок второй. Или сорок шестой, от этажа зависит. Подвохов, вроде бы, не было. Так что Мира с чистой совестью нашла нужную группу в списке. Триста тринадцатая аудитория, превосходно. А главное, какой оптимистичный номер. Звонок отзвучал минут пятнадцать назад, так что она не слишком сильно и опаздывала. Перед дверью Грозная замерла, поправляя уехавший ремень сумки, и после стука зашла.

– Здравствуйте, – она осмотрела забитую аудиторию. – А у второго курса потоковая лекция здесь проходит?

– А, это о вас меня предупреждали? Грозная, да?

– Да, Грозная Мирослава Ивановна, собственной персоной. Разрешите войти?

– Заходите, – немолодая женщина кивнула ей на ровные ряды, – надеюсь, у вас нет проблем со зрением. Осталась только пара мест на дальних партах.

– Меня не смущает, вижу и слышу я превосходно.

Мира еще раз огляделась, почти сразу замечая знакомое лицо, а рядом с ним – замечательное свободное место. И даже не слишком далеко. Выражение обреченности, которым отреагировал на ее появление Хасс, надо было видеть. А уж когда она упала на стул рядом с ним…

По спине прошлось несколько внимательных взглядов, которые Грозная уже знала. Что, смазливая мордашка пользуется популярностью? Или наоборот? Мирка обернулась через плечо, в открытую рассматривая новую однокурсницу. Хасс тоже проследил ее взгляд, но комментировать никак не стал, возвращаясь к образцу, который старательно переносил в тетрадь. Мира решила пока не думать о чужом неудовольствии, тем более, что она проучится здесь до конца учебного года, и это при очень удачном стечении обстоятельств.

– Ты пишешь? – неожиданный сосед по парте едва ощутимо толкнул ее коленом под столом.

– Я Мараеву еще на первом курсе в военке прошла.

Дальше сидели молча. Грозная переносила записи в тетрадь, не поднимая глаз на доску, только раз скосила глаза, замечая, как Хасс щурится, пытаясь рассмотреть степени в уравнениях. Также молча задела его коленом под столом, возвращая ему его жест, и кивнула на свой конспект. Водник несколько раз недоверчиво сверил записи Миры с тем, что выводила на доску преподавательница, а потом махнул рукой, уже почти в открытую списывая у соседки.

– Если ты еще и считать это умеешь, – протянул Хасс после звонка.

– И даже на практике использовать. Лада-Виттор хоть и поджигательница, но в щитах тоже знает толк.

– Реально умеешь? – вопрос заставил Миру обернуться.

– Здесь практика предусмотрена? – задала она встречный.

– В следующем семестре. Тоха, – кудрявый улыбчивый парень, похожий на стереотипного цыгана, протянул ей ладонь.

Грозная ответила крепким рукопожатием. Тоха – фамилию Мира рассмотреть не могла, куртка лежала свернутой на подоконнике – оказался редким болтуном и собирателем сплетен. Настоящая находка. Не только для нее, правда, так что самой лучше лишний раз языком не чесать, прекрасно представляет себе, как у таких болтунов невиннейшие фразы обрастают самыми невероятными деталями.

Антон же счел своим долгом щедро вывалить на новую однокурсницу всю ту информацию о преподавателях, которую считал существенной. Мира, конечно, слушала и даже охотно кивала, но в голове все равно делила все на два, не забывая коситься на других студентов, проверяя реакцию. Там, где глаза прикрывались или дергались, чтобы закатиться, ставила пометку "делить на четыре". А на прежнем месте учебы его бы уже заткнули, или он элементарно не доучился бы до второго курса, с такой-то любовью поболтать. Впрочем, болтовня могла быть и совершенно бессмысленной, исключительно для того, чтобы вывести собеседника, заставить его хоть словом, хоть какой иной реакцией выдать нужную информацию.

Грозная почувствовала, как у нее начинает ныть висок: кажется родители и их сослуживцы взрастили в ней параноика. Если она и здесь будет искать подвох, то точно начнет с накопителями на руках спать, чтобы не оказаться в “удачный” момент без резерва. Хотя, нет, артефакт можно стянуть с пальцев, лучше как огневищенские, вживить себе. У соседей, правда, технология позволяла только собирать магию, делая человека батарейкой. На Реве, благо, были свои наработки, позволяющие избежать таких проблем, да и такого жесткого деления на полноценных магов и вот таких вот "вспомогательных" не было. Хотя, положа руку на сердце, сама Мирка считала культ боевой магии и вытекающее из него пренебрежение стихийной таким же искусственным разделением. Абсолютно "гражданский" вуз ее не смущал, все равно такие же потомственные как она обучались преимущественно в семьях, военка по сути дела существовала только для самородков и вспомогательных специальностей, которым нужна была отдельная подготовка. Теорию на первом курсе Грозная прослушала только потому, что родителям в тот год было не до нее, да и для поступления пригодилось бы, в Огневищенском эта часть программы на курсах до вышки изучалась и в вопросах для вступительных фигурировала.

– И как же тебя к нам занесло? – Антон запустил пятерню в волосы, убирая непослушную челку назад.

– Честно? Я в огневищенский хотела, к Мараевой, собственно, – с обожанием в голосе протянула девушка, – она же просто живая легенда. Да и алхимик там феноменальный, читала тут подборку его статей, даже мне интересно было бы, хотя вообще не мой профиль. А вышло… вот как вышло. Но, надеюсь, после изоляции у меня получится там отучиться. Может, повышение квалификации пройти, если вся эта история совсем затянется, хотя не хотелось бы.

– Сильно, – с искренним уважением кивнул Тоха. – На ее студентов, говорят, очереди стоят. Много отсеивается, правда…

– Лучше так, чем толпа недоучек с корочкой, – вклинился Хасс, начавший чувствовать себя неуютно из-за этой увлеченной болтовни за спиной.