Осторожно: студенты! Неуклюжий и полторашка

– Даже не удивила. Единственные цифры, которые вы оба помните – это коэффициенты в формулах, все остальное считаете неважным.

Мирка пожала плечами: что правда, то правда, отец как-то раз умудрился забыть, когда у него день рождения, что даже по ее меркам было из ряда вон выходящим событием. Близкие к этому факту относились снисходительно, благо, что у Федора с датами проблем не было, и инквизитор, по доброте душевной, не иначе, заблаговременно напоминал о важных событиях то Ивану, то его дочери.

Из-за двери показался патрульный инквизитор, с которым Грозная-младшая приехала в отделение, Василий, тихим покашливанием привлекший внимание Грозной-старшей. Та еще раз осмотрела дочь, убедилась, что цветом лица та больше не сливается со стеной, да и вообще подает больше признаков жизни, и вышла. Мира снова осталась в компании Федора и местной медички. Кажется, ее звали Альбиной, но Мира не запомнила, тогда все усилия уходили на сохранение “состояния стояния”. Инквизитор мягко погладил мелкую магичку по волосам, неожиданно хмурясь. Привычный мышиный цвет словно чуть потемнел, будто тонкий слой пыли сдули. Но в неярком освещении ему могло и показаться, так что обнадеживать девушку проявлением большей склонности именно к собственно боевой магии пока не стал. Тем более, что в дверях мелькнула голова Оксаны:

– Мира, пойдем, расскажешь, что случилось, и поедешь отлеживаться. Федь, захватишь к себе? Хочу, чтобы она под присмотром была.

– Без проблем.

– А отец? – Мирослава вышла за матерью, надеясь, что не слишком заметно вписалась плечом в дверной проем.

– Должен быть на пути в “заповедник”. Во сколько у тебя первая пара? Успеешь?

– Нам ко второй, еще и высплюсь, если все это не затянется, – она аккуратно ухватилась за материнский локоть.

– Не должно. Тут даже при всем желании тебе какие-то претензии предъявить нельзя. Вот если бы ты его чем-нибудь приложила…

– У меня была такая мысль. Но решила не связываться. Не была уверена, что две драки подряд – хорошая идея.

А еще был риск не рассчитать силы. Утопленников или брали живьем, используя исключительно физические методы и ряд заклинаний, однозначно неспособных дать какие-то побочные эффекты, или устраняли на месте. Чаще, конечно, последнее, если такие зависимые доходили до стадии неадекватного поведения, значит, последствия уже необратимы. Впрочем, жалеть о них обычно уже было некому – на слезы подсаживались не в поисках эйфории, а в поисках забвения, они приглушали эмоции, делали мир нечетким, неярким, тихим, словно сквозь толщу воды. Столкнувшись с таким впервые, тогда – только в теории, Мира была в шоке. Кажется, ей было двенадцать или что-то около того, и отец долго и вдумчиво разговаривал с ней, в том числе, о том, что иногда кажущаяся жесткость – на самом деле милосердие.

В кабинете, на котором девушка с ухмылкой рассмотрела имя собственной матери, ее ждала все та же пара патрульных и незнакомый инквизитор, исходящий от которого запах ладана и воска на миг вышиб воздух из груди, заставил задержать дыхание.

– Итак, Мирослава Ивановна, – инквизитор сверился с бумагами на столе. – Расскажите о событиях сегодняшней ночи.

– Я вышла побегать, – Мира аккуратно опустилась на предложенное место, машинально прикрывая бок рукой. – У меня проблемы со сном на новом месте, мне обычно помогает. Уже собиралась заворачивать во двор, когда со мной поравнялась машина.

– А дальше? – инквизитор странным взглядом смерил стоящую за спиной дочери Оксану.

– ”Девушка, а вам не страшно? А поехали кататься”, потом вылез, начал за руки хватать.

– И Вы атаковали.

– Что? Нет! – Грозная-младшая подавилась воздухом. – Я вырвалась и побежала во двор, попала почти под колеса Вашим патрульным. И мои слова, кстати, подтверждает тот факт, что сигналка на потолке молчит. А Вы, кстати, могли бы перестать пытаться продавить меня “Смирением”.

– Значит, мне не показалось, да, Вадим? Мира, иди, тебя уже ждут. Утром не геройствуй, не станет легче – отлежись. А я пока тут закончу.

Девушка напряженно посмотрела на мать, кожей ощущая ее раздражение. Ухо нервно дернулось. Кажется, она слышала про какого-то Вадима-инквизитора, но слишком давно. Хотя, как показывает опыт, мир тесен, столица может и является городом-миллионником, но занятых на негражданских специальностях магов и инквизиторов наберется от силы под сто тысяч при населении Рева в пять миллионов. Естественно, если считать только людей, с нежитью различной степени разумности – раза в три больше, но подавляющая часть предпочитала прятаться в непроходимых лесах, считая человека слишком опасным, непредсказуемым и проблемным соседом.

За дверью кабинета, куда Мирославу вывели все те же патрульные пятнадцатого отделения – из кабинета Грозной-старшей их сдуло сразу же, даже сама Мира не рискнула бы оставаться рядом с матерью в состоянии такого холодного бешенства – ее уже ждал Федор. Инквизитор косился на дверь с крайне понимающим взглядом, впрочем, недовольства по этому поводу он явно не испытывал.

– Я могу ее забирать?

– Да. Не думаю, что возникнут еще какие-то вопросы. У вас удивительно смелая и крепкая духом крестница, брат Федор, – Василий смерил взглядом привалившуюся к стене Миру. – Впрочем, теперь я понимаю, что есть в кого. А еще она крайне похожа по описанию на ту магичку, на которую жаловались ваши подопечные…

Федор устало прикрыл глаза, Мира дернула губами, прекрасно зная, что за закрытыми веками тот их закатил, ну или усердно давит это желание. Но от него явно ждали ответа, так что мужчине пришлось отреагировать хотя бы коротким:

– Позорники.

– Вот и я так считаю. Опустим даже тот момент, что их отметила девчонка, полтора метра в прыжке с табуретки, – Мира хмуро сверкнула глазами, – так еще и одна – двоих.

– Мы пойдем, – Федор перебил коллегу. – Кажется, кто-то сейчас по этой стене уползет.

– Я превосходно себя чувствую, – Грозная и правда чувствовала себя неплохо, не считая жуткого желания упасть в кровать хотя бы на пару часов, спонтанная прогулка все-таки принесла результат, ради которого и затевалась.

И все-таки подставленное плечо Миру обрадовало. Воздух уже едва различимо пах приближающимся утром, так что больше четырех часов сна у нее вряд ли получится выкроить, даже если уснет прямо в машине инквизитора. Но лучше уж так. Магичка рухнула на заднее сиденье под понимающим взглядом и тут же провалилась в вязкую, похожую на мед дрему. И все же тело успевало реагировать, упираться рукой в переднее сиденье, когда был риск побеспокоить глубокий рубец на боку при особенно крутом повороте. Благо, что вел Федор аккуратно, Мира среагировала всего-то пару раз. А к приезду во двор и вовсе отключилась окончательно, не чувствуя, как ее аккуратно поднимают на руки, словно больного щенка.

*

– Вашу мать… проспала, – простонала Мира, едва рассмотрела будильник напротив кровати. – Ну, зато выспалась.

– Я позвонил твоему куратору, можешь спать дальше, – в дверях мелькнул Федор, уже одетый в служебное черное. – Думал, не проснешься так рано. Как ты себя чувствуешь?

– Как медуза.

– На чешуйке, – он замолчал, думая, стоит ли говорить, не оторвет ли ему Оксана голову, но посчитал, что Мире стоит знать, – была смесь слез с образованным в теле “утопленника” ядом. Тебя лихорадило почти сутки. Благо, ты достаточно сильно любишь жизнь. Оксана хотела обойти момент со слезами, но я считаю, что ты имеешь право знать.

– Плохая шутка.

– На руки посмотри, ты с капельницей полежать успела, хотя уже через пару часов и радовала медиков ударным возвращением в норму. Так что сегодня и выходные отлежишься. Все, что в холодильнике найдешь – твое. И не делай такое лицо, Мира. Я прекрасно знаю, что ты хочешь сказать.

– Ненавижу болеть! Можно я хоть на улицу выползу?

Одного красноречивого взгляда хватило, чтобы Мира поняла: куковать ей здесь до вечера воскресенья. Тем более, что на руках действительно нашлись уже почти зажившие следы от игл. Инквизитор вздохнул, опускаясь на край разложенного дивана, немного времени у него еще было. Грозная тут же вцепилась в локоть и села, прижимаясь к плечу. Мужчина аккуратно погладил ее по спутанным волосам, стараясь по возможности разобрать пряди. На тактильность посторонних она всегда старательно фыркала, но Федор посторонним не был, являясь фактически кем-то вроде некровного родственника. Из-за этого даже запах ладана, характерный для всех инквизиторов, не ощущался таким тошнотворным.

Вообще, ее всегда это забавляло. Как в местных инквизиторах смешался эффект от магических аномалий Рева, отдельные навыки от Собирателей Огневищенска и ощутимая часть от инквизиторов Нулевого уровня. Собственно, на последних местный орден и был замешан, несколько столетий назад по времени Нулевого их инквизиторы попали на магические уровни, но в итоге сами обрели неполноценное магическое тело. А получилось то, что получилось. Вот только природная неприязнь к магам и нелюди никуда не делась.

– С чего он так на меня взъелся?

– Вадим? – инквизитор сразу понял, о ком идет речь. – Он всех магов не любит в принципе, а “утопленник” еще и из наших был. Ладно, волчонок, мне пора. Организм тебе, конечно, почистили, но постарайся не напрягаться магически хотя бы пару недель. А сейчас и от бытового колдовства воздержись. Не хотелось бы последствий.

Он поцеловал Миру в лоб. Своих детей у Федора не было, а склад души требовал кого-нибудь опекать, так что тянущему его за собой магу инквизитор не особо сопротивлялся, особенно когда расслышал про жену и ребенка. А потом так привязался к мелкой проблеме, что переводился на новые места следом за Грозными.

Мирке очень хотелось по-детски повиснуть на мужчине, но она прекрасно понимала – служба есть служба, и возмущаться по этому поводу бесполезно, тем более, что даже ребенком она была крайне самостоятельным, сказался образ жизни семьи, да и окружение всегда было таким же. Правда, в пустой квартире неизменно становилось скучно, так что даже простужаться она старалась как можно реже.

– Книжный шкаф тоже в твоем распоряжении, найдешь, чем себя развлечь. Если что – я на связи.

– И это меня радует. Я, наверное, отосплюсь тогда за последнюю неделю. Если отвечать на звонок не буду – не пугайся сразу, дядь Федь.

Инквизитор хмыкнул, кивая. “Детское” обращение явно говорило, что досталось Мирославе от души и сил храбриться у нее уже нет. Так что мелкую магичку он решил не напрягать, опрокидывая обратно на подушку и плотнее укутывая одеялом. Сонное сопение слух уловил практически сразу, стоило только выйти за дверь комнаты.

*

Воскресенье наконец-то доползло до нее, потому что безделье растягивало время в непрерывную жвачку, липнущую ко всем поверхностям, бесконечную. Мира даже с тоски откопала на полках у Федора задачники по теории магии и основам алхимии, коротая дни за повторением изученного и расширением знаний – этого издания у нее не было, а теория в нем оказалась расширенная.

И родители, и крестный – Мирослава вполне охотно использовала этот притащенный с нулевого уровня термин – стабильно прозванивались раз в несколько часов, удивительно четко улавливая моменты, когда она не спала. Уже к вечеру пятницы реакция на звонок превратилась в “Все нормально. Поела. Не напрягаюсь, сплю. Пока”. К обеду в субботу пришло короткое “Уезжаем в заповедник, не теряй” от отца, из чего девушка сделала справедливый вывод: процесс идет, так что достанется всем, и “утопленникам”, и русалкам-мавкам, и тем, кто находится между ними. Вечером в тот же день вернулся Федор, обрадовавший Миру новостью о выходном, в компании медика, снявшего с Грозной целую паутину целительских заклинаний, внимательным взглядом окинувшего ворох нитей и довольно кивнушего: пациентка в порядке, волноваться не о чем, но нагрузки все еще рекомендуется оставить на минимуме. А после целитель еще и неприятную новость сообщил, о том, что шрам у нее все-таки останется. Одно радовало, шрам будет на не слишком-то видном месте.

– Я так понимаю, если бы со мной что-то случилось, он бы примчался даже при твоем отъезде? – Мира потянулась к стоящей рядом с кроватью чашке.