Выйти замуж по умолчанию…

– Все говорили, что мы красивая пара и удивительно подходим друг к другу, и я тоже верил этому. У неё всё было рассчитано до мелочей – как и где мы будем жить, строить карьеру и когда заведём детей. Сначала меня это веселило, не более. Да и она сумела понравиться моим, за исключением бабушки. Та на дух её не переносила, считала лживой и лицемерной. Хотя виду и не подавала, меня оберегали от излишних волнений постоянно. Я же больной, – грустно усмехнулся Эдуард, и я осторожно сжала его палицы, стараясь сделать хоть что-то в эти нелёгкие минуты. Ему, наверное, больно вспоминать о потерянной любви, а мне слушать всё это становилось невыносимо. Эдуард не был женат, что-то у них не сложилось; наверное, чувства его были очень сильными, ему трудно об этом вспоминать, а я сейчас просто расплачусь. Может, мне уйти? Вот прямо сейчас уехать в аэропорт, и всё…

– Лидочка, мне не надо было говорить об этом, я огорчил тебя, я просто балбес, – виновато посмотрел на меня Эдуард.

– Нет. Ничего, всё нормально, – мне удалось взять себя в руки и даже улыбнуться.

– Она узнала о моей болезни и устроила скандал, страшный скандал; она кричала, что я лгун и предатель, и все мои родные тоже, даже бабушку не пощадила. А они не хотели вмешиваться. Но самое страшное – она убила нашего ребёнка. Срок был большой, но она договорилась… – голос Эдуарда дрогнул, но я не успела испугаться, как он продолжил почти спокойно, – я консультировался, много узнавал. Риск был, но минимальный. Моя атопическая астма передаётся чаще от матерей, но есть и другие причины, особенно группы крови, как теперь выяснилось, отца и матери и их совместимость. Ребёнок имел все шансы родиться практически здоровым. В Израиле,  в медицинском центре имени Сураски разработано уникальное лекарство именно при атопической астме, оно не имеет аналогов в мире. Там работает близкий друг моего отца. Мы ездили туда для полной диагностики, прогнозов и лечения. После случившегося у меня началось  серьёзное обострение, но Мёртвое море творит чудеса.

Мы молчали уже несколько минут. Эдуард обнимал меня осторожно и очень нежно и, наверное, ждал какого-то моего ответа, но я никак не могла собраться с мыслями. Мне надо было успокоиться, пережив вместе с любимым человеком то, что досталось ему по полной. Он уехал из родного города, потому что оставаться там ему было тяжело. Мурманск город небольшой, а мир искусства и культуры предполагает работу и встречи с одними и теми же людьми постоянно. Сейчас та девушка в Москве, работает на телевидении в программе ток-шоу. Это Эдуард произнёс спокойно и немного презрительно, или мне это показалось… Что делать, я очень ревновала и переживала, беспокоясь о нашем будущем. И о нашем ребёнке. Мой малыш, сейчас я скажу твоему папе, что ты у нас уже есть. Я чуть отодвинулась от Эдуарда, чтобы видеть его глаза, но не успела ничего сказать.

– Лидочка, – с чуть заметным вздохом произнёс он, – я тебе ещё не сказал главное.

Мне было нелегко в эти минуты, но я боялась уже и за любимого человека. Ему нельзя волноваться, и мне тоже нежелательно. Я резко поднялась, но Эдуард не выпустил мои руки.

– Пойдём, прогуляемся? – предложила я, стараясь оттянуть конец разговора. Сказка Эдуарда заканчивается, вот только каков её конец? Он зависит не от желаний одного человека, это точно. А от желания двоих? Выходя первой из номера, я оглянулась и увидела, что Эдуард положил в карман баллончик «скеттеона». Неужели обострение? На улице всё ещё очень жарко.

– Куда ты меня поведёшь? – бодро спросила я.

– К морю. Хочешь? – улыбнулся Эдуард.

– С тобой очень хочу, – прошептала я, прижимаясь к любимому человеку. Что ещё не так? Какое такое главное мне не известно?

– Лидочка, моя девочка, я люблю тебя больше всего на свете. Очень сильно люблю, – Эдуард целовал меня, и это было так сладко, что у меня слегка закружилась голова. – Я не смогу без тебя жить, я не хочу расставаться с тобой ни на минуту.

Давно стемнело, но огромное количество ярких фонарей освещали всё вокруг, как днём. Эдуарда я видела очень хорошо.

– Поедешь со мной в Мурманск? – тихо спросил Эдуард, рассматривая мои глаза, – помнишь, ты хотела увидеть северное сияние?

– Как, в Мурманск? Когда? Что-то случилось?

– Мне нужно вернуться в привычный климат, на какое-то время. Вместе с лекарством я получил рекомендации из Тель-Авива и пообщался с лечащим врачом, другом отца. В январе желательно пройти курс лечения на Мёртвом море. А пока устроит близость привычного, Баренцева. Мне очень жаль, но я не смогу остаться в твоём городе. И у меня аллергия на шерсть животных, – с неловкой улыбкой закончил Эдуард. – Лида, я волнуюсь и сам не понимаю, что говорю. Самое главное сказал, что люблю тебя. И ещё, выходи за меня замуж! Если тебя ничего не напугало в моём рассказе. Или всё же смущает? Ты скажи, не бойся. Я всё пойму.

– Эдуард, – начала я, совершенно не представляя, что говорить дальше, – я люблю тебя, и тоже очень сильно. С первой нашей минуты…

– Лидочка, ты, конечно, можешь подумать, я всё понимаю. И буду ждать ответ, сколько надо. Наверное, тебе хочется посоветоваться с родными, узнать их мнение.

Я вовсе не собиралась узнавать мнение Мишки и его семьи. Я сама приму решение, я мечтала и так ждала этот момент, и он, наконец, настал. Я была счастлива, впервые в жизни по-настоящему счастлива!

Мы медленно шли по ночному парку, и наконец-то стало прохладнее. С моря дул приятный ветерок, мы останавливались и долго целовались, а затем снова шли дальше.

– А что будет с твоей работой? –  спросила я, всё ещё испытывая ревность к творческой жизни Эдуарда. – Там тоже театр?

– Нет, – меня удивил лёгкий беззаботный ответ, –  в институт культуры требуется преподаватель. Актёрское мастерство, искусствоведение. Конечно, будем пробовать экспериментальные постановки, я уже пообщался с ректором.

Эдуард рассказывал о планах на будущее, но теперь он спрашивал моё мнение и даже иногда советовался.

– Лида, ты пока можешь просто поехать ко мне в гости, если тебе требуется время. Познакомишься с моей семьёй; у меня квартира, оставшаяся от бабушки. Она небольшая, но очень уютная, с хорошим ремонтом. Для двоих места хватит вполне.

– А для троих? – тихо спросила я, мысленно принимая решение выйти замуж за Эдуарда как можно быстрей. По умолчанию. Как в пьесе, премьера которой состоится уже завтра!

– Барсика нежелательно держать в доме, Лидочка, прости, пожалуйста…

– Я не про Барсика говорю, – мне пришлось отвернуться, чтобы скрыть эмоции от будущего папы.

– Лида, я правильно понимаю… – Эдуард медленно развернул меня к себе, – я не ошибся?

– Не ошибся, – выдохнула я, – ты скоро станешь папой. Месяцев через восемь.

Глядя на растерявшегося Эдуарда, я еле сдержалась, чтобы  не рассмеяться. Эдуард понял это и сгрёб меня в охапку. Он нежно целовал мне лицо, руки, плечи, он что-то шептал мне, а я отвечала, плохо понимая, что именно. Это были минуты счастливого звездопада, и слова становились уже не нужны.

– Лида, теперь я никуда тебя не отпущу, ни на минуту. Ты моя, навсегда, навечно! Скажи, ты согласна выйти за меня замуж?

– Конечно, согласна. По умолчанию, – засмеялась я, прижимаясь к лучшему в мире мужчине.

– Именно так, Лидочка! Недаром спектакль носит такое название, саму пьесу автор именует иначе. Это судьба! – Эдуард поцеловал меня ещё несколько раз, абсолютно не стесняясь находившихся рядом людей, – пойдём, моя хорошая!

Я не успела спросить, куда. Через несколько минут у меня в руках были цветы, торт, мороженое, конфеты, шампанское, ещё цветы, и я еле уговорила Эдуарда успокоиться и отправиться в гостиницу. Вдвоём мы еле дотащили пакеты с покупками, на мой взгляд, бесполезными в данный момент, но Эдуарда было не переубедить. В номере он немедленно принялся звонить в Мурманск, чтобы сообщить радостную весть – он так и сказал:

– Мама, добрый вечер, вернее, доброй ночи! Надеюсь, не разбудил. Звоню сообщить потрясающую новость – я сделал предложение самой лучшей девушке на свете, и она приняла его! А ещё, месяцев через восемь ты станешь бабушкой. А я папой! Я очень счастлив; мы с Лидочкой счастливы и ждём не дождёмся, когда приедем в Мурманск. Что? Конечно! Ведь я обещал ей показать северное сияние.

Всё это время Эдуард обнимал меня, утверждая, что не выпустит из рук ни на минуту. Мне было так хорошо, что временами хотелось плакать. Я никогда раньше не знала, каким бывает настоящее счастье.

– Лида, я хочу тебе сказать, – Эдуард посмотрел на меня почти серьёзно, и, встретив мой напряжённый взгляд, заторопился, – нет, нет, не волнуйся, моя хорошая, тебе нельзя. Я про мою астму. С ней можно справляться, а нашему ребёнку она не должна достаться, я очень на это надеюсь. Все данные говорят об этом.

– Ты надеешься, а я знаю.  Знаю, Эдуард! Как только я увидела «скеттеон», я позвонила матери Полины. Она врач, и очень  хорошо знакома с астмой.

Мы говорили о том, что волновало каждого из нас, и не могли наговориться. О любви, большой и взаимной, которая вылечит все болезни и поможет справиться с любыми трудностями; о нашей будущей жизни в Мурманске и о северном сиянии, которое можно увидеть только в полярную ночь – тогда солнце вообще не показывается целых 42 дня. О полярном дне, когда вообще не становится темно, и длится он 50 дней! В мае ещё идёт снег, а лето короткое и неустойчивое. В то же время в городе много интересного, а люди  в нём замечательные.

– В городе много проблем, – задумчиво произнёс Эдуард, – и живётся труднее, чем в других городах,  и дело не только в климате. Но я верю, что ты привыкнешь, а я сделаю всё, чтобы ты была счастлива.

– Чтобы мы были счастливы, – ответила я, – и, знаешь, разве не люди должны делать свои города и всё вокруг красивыми и пригодными для комфортного проживания? И неважно, что климат там сложный, главное, что он подходит для тебя.

Эдуард прижал меня к себе, и я не видела его лица, и это было хорошо, ведь мужчины никогда не должны быть слабыми.

Все дальнейшие события мелькали с быстротой калейдоскопа: успех премьеры «Выйти замуж по умолчанию» и блестящая игра Эдуарда в роли Симона; наш недолгий отдых в Анапе и самолёт в мой город; день, когда мы стали мужем и женой и подготовка к отъезду в Мурманск, там родные Эдуарда  готовили большой семейный праздник и очень хотели увидеться со мной, заранее сожалея, что пока не познакомятся с семьёй моего брата. Иногда я переживала за предстоящий отъезд, но Эдуард сразу чувствовал моё настроение и делал всё, чтобы я не грустила.

В аэропорт нас провожала семья Мишки в полном составе. Неугомонные племянницы настояли на своём и захватили с собой Барсика, утверждая, что котику тоже нужно проститься, ведь мы расстаёмся надолго!

– Почему надолго, – Полинка, не выдержав напряжения, всхлипнула, – Лидочка, мы приедем на Новый год, и потом, когда появится маленький. Это же в апреле, да?

Я кивнула головой, обнимаясь с любимой невесткой. Мишка с Эдуардом прощались сдержанно, но было хорошо заметно, что они волнуются.

– В январе приедем, обещаю, – басил Мишка, стараясь всем поднять настроение, – что у нас там по расписанию – «Огни Мурманска»* или «Норд Стар»**? Пока катаемся, девчонки погуляют, там очень хороший воздух.

– Ну, если меня отпустит жена, – скромно ответил Эдуард, вызвав смех у всех присутствующих.

– Сразу звоните, как только самолёт приземлится, – Полинка переживала, кажется, больше всех, – Лидочка, будь осторожной!

– Берегите друг друга! – Мишка пожал руку Эдуарду, и они крепко обнялись. Объявили посадку, и все засуетились – обнимались на прощание, говорили друг другу какие-то важные слова и давали обещания встречаться как можно чаще, хотя бы несколько раз в год. Маленькие племянницы прижались ко мне с обеих сторон, обещая хорошо присматривать за котиком. Я нисколько не должна о нём беспокоиться. Нам всем было чуточку грустно, и я старалась не расплакаться, как это сделала Полинка уже не раз. Один лишь Барсик спокойно лежал в корзинке для животных и, прищурясь, разглядывал нас немного снисходительно. Беспокоиться о чём-либо у не было никакого повода.