Спаси меня

Я опустился на стул перед письменным столом.

– Это правда, что вы пригласили на наш праздник в минувшие выходные… – Он откашлялся. Очевидно, искал приличное для присутствующих слово. – Эстрадных артистов, которые учинили безобразие?

При словах «эстрадные артисты» я еле сдержался, чтобы не засмеяться.

– Зависит от того, кого вы имеете в виду под «эстрадными артистами», сэр, – важно произнес я. – Клянусь, к диджею я не имею никакого отношения.

Лексингтон кивнул и посмотрел на меня так холодно, что стало неловко.

– Вы полагаете, что это все шуточки, мистер Бофорт?

Я неуверенно пожал плечами:

– В какие-то дни да, сэр.

Руби возмущенно фыркнула. Я посмотрел на нее, но она тут же отвела взгляд.

Ректор Лексингтон склонился над темным столом из красного дерева. Свет с улицы освещал лишь половину его лица. Воцарившееся молчание вдруг показалось мне каким-то таинственным.

– Скажите, мистер Бофорт, как, по вашему мнению, этот инцидент отразится на репутации школы?

Над ответом пришлось немного подумать.

– Полагаю, он пойдет на пользу ее имиджу. Здесь все слишком строго – не повредит иногда и разрядить обстановку.

– У тебя и правда не все дома, – зашипела Руби.

– Мисс Белл! – рявкнул мистер Лексингтон. – Вам пока слова не давали.

Руби побледнела. Она тут же поджала губы и опустила взгляд на зеленый рюкзак у себя на коленях, готовый вот-вот развалиться.

– Мистер Бофорт, то, что вы учинили, переходит всякие границы. Я не могу закрыть глаза на случившееся в стенах «Макстон-холла».

…поэтому вы получаете выговор с предупреждением. Если такое повторится, вам придется столкнуться с последствиями.

Я наизусть знал текст Лексингтона. Меня так и подмывало озвучить его одновременно с ним и посмотреть на реакцию.

– Вы взрослый человек, и это ваш последний учебный год. Вам пора стать более ответственным и понять, что ваши поступки имеют последствия, – продолжал Лексингтон.

О, эта фраза – что-то новенькое.

– Поскольку вы испортили первое мероприятие этого года, я считаю справедливым, если с этого момента и до конца семестра вы будете помогать комитету по организации. Назовем это общественно полезной работой под присмотром мисс Белл.

На секунду воцарилась тишина, и тут…

– Что? – в один голос воскликнули мы с Руби. И уставились друг на друга.

– Об этом не может быть и речи, – заявил я, а Руби тем временем забормотала:

– Сэр, ну я не знаю…

Лексингтон поднял руку, заставив нас тем самым замолчать. Он смотрел на меня поверх своих очков без оправы, как бы сверля взглядом.

– Мистер Бофорт, вы учитесь в этой школе с пяти лет. Сейчас вы стали позволять себе непростительные вещи, – начал он. – При этом ни разу не понесли никакого наказания. Я закрыл глаза на то, как вы устроили автогонки на территории школы. Я терпел, когда вы с друзьями решили, что нарядить памятник нашему основателю в чирлидерскую форму и парик – забавная идея. Или когда вы создали на сайте знакомств мою страницу и страницы других учителей. Или когда вы устроили несанкционированную вечеринку в Бойд-холле. Не говоря уже о тех бесчисленных случаях, когда вы заявлялись пьяным на официальные мероприятия. Но вам пора усвоить, что ваши фокусы вызывают соответствующую реакцию. Колледж Макстон-холл двести лет работал над своей репутацией. Мы ассоциируемся с дисциплиной и совершенством, и я не могу допустить, чтобы этому навредило ваше юношеское безрассудство. – Тут Лексингтон строго посмотрел на тренера Фримана, и тот кивнул. И снова взгляд ректора остановился на мне. Стало нехорошо от дурного предчувствия. – Мистер Бофорт, с этого момента и до конца семестра ваше членство в команде лакросса приостановлено.

Зазвенело в ушах. Я видел, как Лексингтон открывает рот и продолжает говорить, но до меня не доходило ни единого слова.

В прошлом сезоне игрок из команды противника так сильно сделал перехват своей клюшкой, что мы оба упали на землю – он всем своим весом рухнул прямо на меня. Такой боли я еще никогда не испытывал и полминуты просто не мог сделать вдох.

Примерно то же самое я испытывал и сейчас.

– Вы… вы не можете, – прохрипел я, ненавидя себя за то, как жалко это прозвучало. Я откашлялся, сделал глубокий вдох и надел на лицо непроницаемую маску, как всегда учил отец.

– Нет, мистер Бофорт, могу, – сдержанно ответил ректор и сложил руки на животе. – И сделаю это прежде, чем вы начнете угрожать родителями, – я уже разговаривал сегодня утром с вашим отцом. Он меня заверил, что поддержит любое мое решение.

Этого я тоже не ожидал.

– При всем уважении, сэр, это наш последний сезон. Я капитан команды, я нужен ребятам. – В поисках поддержки я поднял глаза на тренера Фримана.

Его сожалеющий взгляд был словно удар под дых.

– Ты знал, на что шел, Бофорт.

– Алистер отстранен от следующих трех игр. Если и меня не будет…

– Капитаном станет Сирил, а на твое место на поле я поставлю кого-нибудь из новеньких.

У меня пересохло в горле. Я почувствовал, как от злости горят щеки и дрожат руки. Я так крепко сжал кулаки, что щелкнули костяшки пальцев.

– Пожалуйста, мистер Фриман!

Краем глаза я видел, как Руби ерзала на стуле. Кажется, эта ситуация ей крайне неприятна, но в тот момент было все равно, что она обо мне думает.

Это мой последний год в школе. Несколько месяцев до того момента, когда моя жизнь пойдет под откос. Ради лакросса, ради этого последнего беззаботного времени среди друзей я готов пойти на все. Даже если мне придется выслуживаться на глазах у Руби Белл.

К моему ужасу, тренер Фриман не изменился в лице. Он лишь отрицательно покачал головой, скрестив руки на груди.

– Мисс Белл, надеюсь, вы посвятите мистера Бофорта в дела оргкомитета, – продолжил ректор Лексингтон, как будто вовсе не разрушил мою жизнь. – Он будет принимать участие во всех заседаниях, работать на всех мероприятиях до конца семестра. Если мистер Бофорт станет создавать вам проблемы, обращайтесь сразу ко мне, понятно?

– Да, сэр, – тихо, но решительно сказала Руби.

– Когда состоится очередное собрание? Мистер Бофорт прямо сейчас может вписать его в свой график.

Руби откашлялась, и я нехотя повернулся к ней.

Взгляд ее был жестким, но мой – еще жестче.

– Ближайшее собрание будет сегодня после обеденного перерыва в одиннадцатой аудитории в библиотеке, – выдала она совершенно безэмоционально.