Другая сторона бесконечности

Не говоря никому ни слова, Бэаэт вышла на просторный балкон в ветреное ненастье. Моросил дождь с мокрым осенним снегом, и она невольно порадовалась приятной комфортной прохладе. За стеклянным бордюром балкона действительно тускло блеснула точка, окружённая бледным ореолом.

– Ты не ошиблась, Бэа, я здесь, – проник в сознании мыслеобраз старейшего обитателя Системы Светила. – Я разыскивал тебя на океанической базе. Не найдя, никак не мог поверить твоим подчинённым людотехникам, утверждавшим, что ты находишься здесь, да ещё и собственной персоной, а не в проекции. Почему вдруг тебе в голову пришла столь странная идея лично посетить свой эксперимент?

– Я окончательно перестала понимать, чем я занимаюсь! – горько вздохнула Бэаэт. – Кому нужны все эти игры в религии, кланы, войны, богов, высших существ?! Ну создам я ещё одну из многочисленных религий. Получу высокую квалификационную оценку и учёную степень за этот эксперимент. Станет ещё одним учёным-социологом больше, хотя у нас и так переизбыток социологов, социоников, социопсихологов, социогенетиков и прочих бездельников. Чем я занимаюсь? Для чего? Чем вообще занимается наш древний мыслящий вид? Вытягивает жизненную силу из белковых существ, обставляя это заковыристыми терминами.

– Ты становишься мудрой, дочка, – возник в ответ мыслеобраз Муари-Ю. – Тебе перестаёт кружить голову блеск и мишура. Ты начала видеть под ней суть вещей. Это хорошо и одновременно плохо.

– Почему, благороднейший Муари-Ю?

– Тяжело жить в нашем обществе с такими мыслями. Такие мысли не рекомендованы Иерархическим Кодексом и общественным мнением. Наша цивилизация катастрофически стара. Ей, собственно, заниматься-то и нечем. И незачем. Потому что наша цивилизация достигла всего, что планировала во времена своей юности. А новых задач нет. Даже исследования за границами Системы Светила перестали кого-то привлекать. Хотя специально для этого построен и даже готов к запуску суперкрейсер "Молниеносный". Но никто никуда не хочет отравляться. Те из нас, кто утратил белковую оболочку, нуждаются в чужой жизненной силе для поддержания процессов сознания. А те кто ещё в белковых телах, тоже перейдут в волновое состояние, как только пройдёт молодость и зрелость. И тоже станут нуждаться в чужой жизненной силе.

– А как жить иначе, благороднейший Муари-Ю? Ведь мы – древний, совершенный вид людей.

– Наш вид – холодные правильные автоматы вроде Киюса-У. А вот ты… ты другая. Я давно наблюдаю за тобой, Бэа. В тебе проснулась наша древняя горячая кровь. Глядя на тебя я будто воочию вижу свою буйную молодость на Ктуме, полную сумасшедших идей, решительных поступков, сильных чувств, собственных мнений. Всё это бесследно поглотил океан ушедшего времени, превратив мудрую цивилизацию в кучку надменных паразитов. И я радуюсь возрождению былого в тебе. Радуюсь и печалюсь, потому что нелегко тебе будет.

– Что мне делать с моим проектом, благороднейший Муари-Ю?

– Это твой проект, благороднейшая Бэаэт-Ла, тебе и решать, что делать. Собственно, у тебя лишь два варианта. Первый – это следовать той роли, которую ты играешь в социуме. Ну, а второй – следовать зову души, как ни банально это звучит. Согласно своей роли ты сейчас прекратишь мучиться из-за излишней гравитации и переизбытка кислорода и вернёшься в свой мир. И будешь спокойно заниматься своим экспериментом. Будешь добросовестно фиксировать мелкие нюансы, не задаваясь вопросом "зачем это нужно". Приструнишь помощника, играющего роль жрицы, чтоб знал своё место и обязанности, да и остальных прижучишь. Затем предъявишь свою работу комиссии…

– Это всё понятно. А что с "зовом души"?

– Это значит, что ты поступишь так, как считаешь нужным поступить именно ты, и никто другой. Даже, если это будет вопреки мнению общества. При этом ты рискуешь получить массу неприятностей, но останешься в ладу с собой. В любом случае можешь рассчитывать на мою поддержку, Бэа: мне нравится твоя горячая кровь, напоминающая мне давно ушедшее.

– Я буду думать над обоими вариантами, благороднейший Муари-Ю.

– Но я разыскивал тебя не для того, чтоб обсуждать твой проект, – продолжил бесплотный старец. – Меня беспокоит кое-что другое. И это другое – достаточно скверная вещь. Знаешь ли ты, чем сейчас занимается Киюс-У?

– Понятия не имею, – вздрогнула Бэаэт.

– Киюс-У готовит новый проект совместно с Туэдес-Ми. Она, как ты знаешь, завершила обучение по микробиологии и вирусологии. Так вот эти двое сейчас усиленно заняты более, чем опасным экспериментом. И не надо смотреть на меня безумными глазами: хоть я и бестелесный, но из ума ещё не выжил. Повторяю: деятельность этих двоих таит в себе опасность для общества. Я доложил об этом Иерархическому Совету, но уверен, что эти сонные бюрократы не сделают ничего. Не знаю, как далеко зайдут Киюс-У и Туэдес-Ми, и выйдет ли у них что-то вообще. Но нельзя оставлять это так. Возможно, мне понадобится твоя помощь, ведь я – всего лишь точка восприятия и передачи информации. Я ничего практически не в состоянии сделать, кроме передачи информации.

– Я, конечно, готова помочь, благороднейший Муари-Ю, но мне не понятно…

– Чтобы тебе было понятно, о чём речь, отправь свою проекцию на Ксаф, и как можно скорее. Лучше бы прямо сейчас, но локация у тебя уж очень не подходящая. Я только что с Ксафа, и как раз сейчас в апартаментах Киюса-У эти двое вовсю обсуждают свои сомнительные делишки.

– Как изначално стало известно об этом?

– Сейчас разъясню. Я проявился на Ксафе из-за твоей просьбы разузнать, куда пропала эта твоя девчонка Лилит. В приёмной Сиуманса-Э, я заметил Киюса-У и Туэдес-Ми. Оказалось, Сиуманс-Э – теперь официальный куратор их совместного проекта. Но чем они там занимаются, он и знать не желает. Киюс-У и Туэдес спешили. До меня случайно донеслось, как Киюс на ходу шепнул Туэдес: "Осторожно, старый дуралей Муари здесь! Как бы он не разнюхал наши планы, он любит совать нос в чужие дела". Конечно, мне сразу стало интересно, какие планы надо скрывать от "старого дуралея". Я проявился позади декоративной драппировки в личном апартаменте Киюса-У и вульгарно подслушал (знаю, знаю: неэтично и всё такое, но мне плевать). Поторопись и ты сделать то же самое своей проекцией. Выводы сделаешь после. Поверь, это может оказаться настолько важным, что этику можно отринуть. Пока ты это делаешь, я попробую ещё раз потормошить Совет.

Блеснула точка в пространстве, и Бэаэт перестала ощущать присутствие Муари-Ю.

Она была привычна к более низким температурам, чем люди молодого вида, потому холода не чувствовала. Но неудержимая дрожь пронизала всё её тело так, что стучали зубы. Постояв чуть-чуть на пронизывающем ветру, Бэаэт немного успокоилась и вернулась в номер отеля.

Глава 29

Она вошла, и все взгляды устремились на неё с нескрываемым любопытством. Вот они – говорящие приматы. Самовоспроизводящиеся белковые машины с набором заранее известных рефлексов, инстинктов и жалким бессмысленным цеплянием за столь же жалкое существование. Но отчего в белковых машинах иногда образуется отвага, тяга к знаниям, храбрость, фантазия, сострадание? Всего этого не должно быть в белковых машинах. Даже сами они объясняют эти странные вещи некими причудливыми играми импульсов в нейронах мозга, словно боятся признаться самим себе, что они не машины. И ведь она сама, благороднейшая, Высшая Бэаэт из старинного рода Ла, разве не принадлежит она к ним, к говорящим приматам, только более древнего вида! И этот бракованный помощник, перенявший память девчонки Лилит – неужели и он тоже человек, наделённый всеми качествами противоречивого явления, которое называется "люди"?

– Что вы все на меня уставились? – Бэаэт не смогла скрыть раздражения.

– Позвольте налить вам бокал вина, уважаемая, – галантно улыбнулся антрополог. – Или, быть может, виски? Вы должны нас извинить за излишнее внимание, просто не каждый день в нашей жизни, образно говоря, боги спускаются с небес. Разрешите всё-таки задать вам пару вопросов…

– Никаких вопросов, – замахал руками Ян. – Меню уже пришло на вотс-ап. Выбирайте быстренько, и я заказываю. Я лично голодный, как бездомный пёс.

От кошмарного жгучего напитка настолько закружилась голова, что Бэаэт даже не смогла дотянуться до корректора медицинских параметров. Как они могут пить такую отраву?! Конечно, бодрящие и пьянящие напитки есть и у Высших. Но их никак нельзя даже сравнить с той жутью, что выпила Бэаэт (и чего ей вздумалось экспериментировать на своём организме?!). Жрица ей разъяснила, что отрава создана на основе этилового спирта и каких-то добавок. Бэаэт невольно вспомнила нелюбимые ученические занятия химией. Подташнивало. Неудержимо хотелось спать. Корректор тревожно мерцал красными огоньками сквозь ткань сумки, и антрополог поглядывал на огоньки с живейшим интересом. Мрак и Змей вполголоса обсуждали написанный Бесом саундтрек. Их голоса звучали для неё, как шелест воздуха в вентиляционной решётке в подпочвенных помещениях спутника Ксаф. Невольное и неприятное расслабление окутало тело Бэаэт. Несмотря на то, что её настойчиво убеждали закусить, чтоб не стало совсем дурно, она рискнула съесть лишь пару оливок – то, что гарантированно не приготовлено из трупа животного. А то ведь эти приматы в еде неразборчивы, поди знай, что они там поедают… После ужина комнату наполнил приятно пахнущий дым, который они все, кроме учёного, в себя зачем-то втягивают. Дым попал ей в ноздри и подействовал усыпляюще, разлился по телу дурманом. Всеми силами Бэаэт боролась со сном, но глаза закрылись помимо воли. Она успела ощутить, как кто-то заботливо укрывает её чем-то…

Бэаэт-Ла, как все представители её древнего вида, часто осознавала себя во сне. Этому Высших обучали с детских лет: ведь именно находясь в таком сне легче всего проецировать свой образ, несущий сознание, в то, или иное место. Вот и сейчас, она привычно осознала себя во сне, сконцентрировала десантную часть сознания и вывела за пределы тела. Увидела себя со стороны. С неудовольствием обнаружила, что её тело крепко спит на диване, укрытое пиджаком въедливого антрополога. Змей вновь наполняет гадкой отравой хрустальные стаканы, Мрак что-то говорит. А Борис Вайнштейн о чём-то с большим интересом расспрашивает псевдо-Лилит. Но о чём – Бэаэт не понимала: лептонный переводчик остался прицепленным к комбинезону на её теле, создаваемое им поле не достигало точки восприятия Бэаэт. Хотелось вернуться, проснуться, показать всем, что она не спит вовсе, поутихомирить исследовательский пыл антрополога…

Но Муари-Ю просто так не будет предостерегать относительно проекта Киюса-У и Туэдес-Ми. Он не из тех, кто попусту создаёт ажиотаж. Раз он специально разыскал её, да ещё здесь, значит дело действительно серьёзное. Но что такого может исходить от её бывшего друга? Что может грозить реальной опасностью? И опасностью всем – таким, кажется, был мыслеобраз Муари-Ю.

Бэаэт окончательно сформировала проекцию себя. Наполнила проекцию энергией своего тела, спящего на диване в самом дорогом номере лучшего отеля города. За долю мгновения её проекция пронзила пространство, почти несуществующее для неё (во всякос случае в пределах пары-тройки астрономических единиц). Мелькнул спутник Ксаф. Вот и подпочвенный жилой блок – именно сюда она проецировалась. Слились в сплошную полосу коридоры, освещённые мягким зеленовато-голубым светом. Вот аппартаменты, которые обычно занимал Киюс-У, когда бывал здесь.

Проекция Бэаэт, чувствуя крайнюю неловкость и стараясь быть незамеченной, прошла сквозь входную панель туда, куда прежде входила желанной гостьей. Проекция, несущая её образ, сознание и ощущения, быстро скользнула за старинную декоративную драппировку – единственное украшение во временном жилище Киюса-У. Невероятно коробила мысль, что она так по-воровски проникает сюда. Но теперь появиться здесь по-другому для неё невозможно.

Даже будучи лишь тенью себя, Бэаэт вздрогнула: вот он, Киюс-У, стройный, изящный, элегантный. Тот, к кому тянутся мысли, чувства. Такой близкий, но такой болезненно далёкий. Даже частью сознания она чувствовала притяжение к нему. Киюс-У устанавливал в своих аппартаментах какой-то прибор на ножке, назначение которого Бэаэт не знала. Закончив, он сел за стол, заваленный голограммами с какими-то формулами и графиками. Безумно захотелось подойти к нему сзади, обнять, привычно растрепать его мягкие светло-серые волосы…

Зрение проекции всегда узконаправлено: в поле видимости – лишь то, на что направлено внимание. Поэтому Бэаэт не сразу увидела серьёзные изменения в жилище Киюса-У. Все стены его гостинной оказались заставлены множеством прозрачных сот, в каждой из которых находилась крошечная колбочка с подведёнными к ней трубочками и миниатюрными приборами. Приборы то и дело высвечивали прямо в воздухе иероглифические формулы…

"Почему лаборатория оборудована в гостинной Киюса-У? – спросила себя Бэаэт. – Какое отношение социолог имеет к лаборатории?".

Только тут она увидела, кто сидит напротив Киюса-У. Туэдес-Ми, биолог-вирусолог. Бэаэт не виделась с лучшей подругой детства довольно давно, всё никак не было времени. Тхелла пару раз обошла вокруг Светила с тех пор, как они не виделись. Для людей древнего вида с их долгой жизнью это очень мало времени. И всё же что-то важное успело произойти за это короткое время. Бэаэт знала, что Туэдес-Ми уже почти учёный-вирусолог и усиленно готовит свой квалификационный эксперимент. Оказалось, что эксперимент-то у неё общий с Киюсом У! И лаборатория в его гостинной – её. Что общего может быть у социолога и вирусолога?

Рассматривая сквозь декоративную драппирровку свою подругу детства, Бэаэт заметила, что и Туэдес тоже сделала себе эту, ставшую столь популярной, татуировку – маленькую чёрную слезинку на щеке. Вот только почему она так улыбается Киюсу-У? Почему она так нежно берёт его за руку? Их пальцы сплетаются… Бэаэт впервые в жизни почувствовала ревность.

Туэдес отпустила руку Киюса-У, и они продолжили обсуждение совместного эксперимента. Ещё ни разу Бэаэт не слышала от Киюса-У таких восторженных речей.

– Его возможности не перестают меня удивлять! – восклицал он. – Это будет небывалая доселе эпидемия! Никогда не думал, что в принципе есть возможность создать вирус, избирательно действующий! Для меня необыкновенно важно, что действует он на субъектов, мыслящих понятиями, отличными от тех, что лежат в основе Иерархического Кодекса!

– Это небывалое научное открытие должно было однажды случиться! – в тон ему воскликнула Туэдес-Ми. – И сделали его мы!!!

– Притом до чего же гуманно действует вирус! – продолжал восхищаться Киюс-У. – Он не убьёт ни одного человека. Он всего лишь полностью заблокирует действие серотонина, дофамина, норадреналина!

– Не торопись, Киюс, – строго сказала Туэдес-Ми. – Мы ещё недоработали программу неэффективности лечения от нашего вируса. Надеюсь, это я завершу в кратчайший срок.

– Я даже не сомневаюсь, моя очаровательная учёная! – улыбнулся Киюс-У – Никто не упрекнёт нас, что мы убийцы, и мы сами не будем чувствовать себя убийцами.

– Ну да. Я полагаю, это будет так: субъект, поражённый вирусом, просто тихонечко уйдёт на обочину жизни. Мне так нравится социальная программа, которую ты, любимый, разработал для действий нашего вируса!

– Ну, эту программу надо ещё серьёзно доработать, моё счастье!

– Я представляю, как твоя программа заставит поражённого вирусом перестать принимать решения, интересоваться чем бы то ни было. Личность, осознанность, память, логические связи сознания распадутся при жизни. Поражённые нашим вирусом не смогут продолжать существование на волновом уровне. И не будут мешать развитию цивилизации – вот, что самое ценное!

– Если у нас всё получится, – мечтательно произнёс Киюс-У, – вирус сможет дотянуться даже до тех, кто уже находится на волновом уровне! До злостно плюющих на Кодекс, как, например, старый чудак Муари.

– Назовём наш проект Ментальный вирус! – нежно мурлыкнула Туэдес-Ми и опять взяла его за руку. – Мы с тобой – гении, милый Ки! Когда я думаю, какую неимоверную пользу принесут наши разработки, у меня кружится голова!

– Мы наконец-то избавим Систему Светила от мерзких вырожденцев! Мы организуем Великую Чистку социума.

– Да, милый, общество станет здоровым, чистым, однородным, предсказуемым и легко программируемым здоровыми программами.