Душеловы

– Если и сбили ребята кого, то не насмерть, – вслух рассуждал рассудительный Петрович. – Ушел, поди, на своих двоих. А они повздорили с перепугу.

Филька с пониманием и с сочувствием кивал головой, а сам рыскал по карманам в поисках мобильника. Азарт свежей жареной новости так и сверкал в его глазах. Телефон нашелся быстро, – в штанах всего два кармана. И он тут же стал листать записную книжку контактов в поисках первого слушателя.

– Может, жених Лизкин, что и наговорил ей в пылу, но не убивать же его из-за этого?

– А? Ну да, ну да, – поддакивал, цокая языком, шофер уазика, мыслями весь в телефоне. – Ну, тихоня! Ну, Лизка!

Петрович согласно кивнул.

– Девка не шалопутная, домашняя. Чего вдруг сдурела?

Новоявленный корреспондент новостей до респондента не дозвонился. Снова в список номеров уставился.

– Ну да, ну да… Кто бы подумал, что дочка Михалыча на такое способна? В тихом омуте, как говорится…

На том конце связи Фильке, наконец, ответили.

– Ладно, Петрович, мне пора. Опаздываю уже, – и побежал к своей машине с телефоном у уха.

– Никак не вяжется одно с другим, – продолжал вслух говорить мужчина, как если бы собеседник еще не ушел. – Не иначе черт покуролесил.

Вот тут он был недалеко от истины. За его спиной из-за машины выглядывала кассирша ломбарда в обычном гражданском наряде и ничуть не размалеванная. Ну, типа она самая что ни на есть простая русская женщина!

Зевак все прибывало. Автомобили останавливались на обочинах. Люди выходили, разглядывали труп парня, тыкали пальцами в его убийцу. Водитель Скорой покачал головой.

– Всего-то пять километров не доехали до дому.

Он, конечно, имел в виду Лизу с Лешей. Ему стало неприятно, что их трагедию обсуждают все кому не лень. Раздраженно сплюнул, залез в машину и громко захлопнул дверь.

Чертовка вышла из укрытия, долго и пристально смотрела на отрешенную Лизу, которую никак не удавалось растормошить ее отцу, как бы он не старался. Затем прошла к Алексею. Бриллиант в кольце, зажатый во рту молодого человека, сверкнул в луче появившегося солнца и подмигнул ей.

Дарий одетый как обычный человек стоял в толпе зевак и наблюдал за Лерой. Когда она ушла обратно за машину Скорой, черт свистнул и подождал, пока кольцо не выпрыгнуло изо рта Алексея и не прилетело к нему. Он раскрыл ладонь, «Слеза вдовы» покорно легла ему в руку. Бес проклятых вещей удовлетворительно хмыкнул, зашел за спины людей и исчез. Лиза упала без чувств на руки отца.

Часть III

Дарий, еще не снявший с себя худи и джинсы, оглянулся на торговый зал: не подсматривает ли помощница за ним? Ее не было. Он облегченно выдохнул и сдвинул в сторону, висящую на стене картину в красивой раме, им же самим нарисованную несколько лет назад. Он изобразил себя молодого и веселого на фоне весенней свежести холмов, во впадинах которых просматривались аккуратные домики. «Заразился от русских ностальгией», – сам дал оценку своему творению по окончании работ.

В прошлой – еще живой – жизни он, как бы сейчас сказали люди, стажировался у модного в то время живописца, растирал ему краски, мыл кисти, учился ремеслу. Даже грезил славой великого художника. Но беда по имени Лукреция Борджиа не дала мечтам воплотиться. Увидев, как ловко и со знанием дела подмастерье растирал и смешивал ингредиенты для наставника, всемогущая красавица определила его на свою «ядовитую» кухню, вложив в руки смышленому подростку ступку с пестиком. С тех пор началось его падение, закончившееся нечаянной смертью.

Испустив дух, он попал к Енахе – бесу-карателю четвертого чина, приглянулся тому умением парировать обвинения в свой адрес. Из пыточной знатока зелий и собирателя растений перевели в жаровню к сковородам, смрад которой сразу же вогнал его в депрессию. Но слава Енахе! Отправляясь с миссией заселения грехами православных земель, тот вспомнил о бойком грешнике и забрал его к себе в отряд. Так бесячей толпой доковыляли они до владений Ивана Грозного (копыта стер до колен!) и застряли тут на веки вечные. Не Русь, а трясина… в смысле землетрясение для католических мозгов. Чтобы научиться мыслить как московит, подводу соли пришлось сожрать несчастному южанину. А сколько раз его обмороженного суровыми северными зимами отогревали на сковороде?!

Нет, не счесть несчастий, выпавших на его загробную долю.

Это потом много столетий позже ему стало легче, когда русский дух перестал нервный чих вызывать. Черт или демон, – какая разница, если суть работы одна и та же?

***

Взгрустнув о былом, владелец ломбарда потянул на шее шнурок с винтажным ключом-подвеской, вытянул его из-за пазухи и открыл им замурованный в стене сейф – небольшая, но не лишняя для торговца предусмотрительность.

Богатый купец, построивший особняк, расположил здесь винный погреб исключительно для тогдашнего бренда «южнобережных вин светлейшего князя Воронцова», качество которых высоко оценил император Николай I и все население. Сам хозяин – Порфирий Никандрович – пить спиртное не любил, в отличие от зятя – отпрыска обедневшего дворянского рода.

Старик согласился на брак дочери с непутевым Жоржем с болью в сердце и скрипя зубами. Уж как просила барышня благословение отца, как просила! Влюбилась дуреха в красивую упаковку. Думала, что заполнит своей любовью пустую тару, зовущуюся человеком, и придаст смысл жизни наследнику звонкой фамилии. Из-за фамилии и титула графини он пошел на поводу у дочки. Мещанское происхождение прикрыла гербовая этикетка, но отрада души его не была счастлива в браке. Он это видел (сразу после свадьбы молодые переехали к нему) и очень печалился. Дитя единственное, обожаемое, сам растил ее после смерти супруги. Вот у них с женой была любовь так любовь! Сердце ни разу не поманило жениться во второй раз.

Дарий расчувствовался; кажется, даже слеза набухла в глазу. С чего бы чужим воспоминаниям будоражить его? Аура дома так действует?

Впечатлительный итальянец тряхнул головой, отгоняя видения прошлого, вытащил из кармана «кенгурятника» небольшую перевязанную бантом коробочку с фотографией Алексея в сердечке и спрятал ее в сейфе.

– Лежи смирненько, жди отгрузку. В аду покоя нет, там уже не расслабишься… душа моя.

Черт счастливо улыбался, закрывая сейф и задвигая на него картину.

– Жаль, что девицу за собой не прихватил. Было бы две души для отправки. Раньше я одним контрактом несколько душ имел.

Адское отродье вздохнул, протер автопортрет рукавом, куда достала рука. Поднял голову и пожаловался своему изображению:

– Я, ведь, парня предупреждал. Чтоб осторожней был с колечком. Почему никогда мне не верят? Прямо обидно за себя. Я единственный из чертей, кто честен с клиентом!

Махнул рукой в досаде, подошел к другой картине висевшей рядом на стене и тоже потер рукавом по холсту.

– Царица проклятий, не ослабевает твоя черная сила!

Он поклонился портрету молодой графини-купчихи. Долго всматривался в изображение, словно впервые увидел ее.

– Откуда столько злобы в таком красивом теле? Дурак был твой муж, – поцокал языком. Отошел на шаг назад, присмотрелся к полотнам.

– Однако хорошо смотримся, – удивился и сдвинул нижние углы рам друг к другу вырезом V.

– Налюбоваться собой не можешь?

Дарий, застигнутый врасплох, испуганно присел, оглянулся и огрызнулся:

– Фу, напугала, фурия! Хоть бы копытами стучала, когда ходишь.

Затем он прошел к прилавку, достал из кармана кольцо, уложил его в пустой футляр в витрине. Дьявольский предмет вернулся на прежнее место.

– Фи, чего мне с тобой манерничать? – высокомерно заявила чертовка и неспешно прошествовала на свое рабочее место за кассовый аппарат, разгульно вихляя задом.

– С того, что я старшой в нашей конторе. Субординация! – неожиданно осипшим голосом возмутился бес, наблюдавший за ее походкой. Сглотнул слюну и уже мягче поинтересовался, – тебя при жизни хоть чему-нибудь учили?

Проказница, жеманно усевшись на стул и обмахиваясь хвостом как веером, будто издевалась над ним, являя мужскому взору все уловки великих соблазнительниц. Надула губки, волосы поправила, взгляд в никуда отвела, почти ласково возмутилась.

– Нахватался на земле словечек: субординация, этика… Чушь полная! – и ножкой покачала издевательски.

***

Дарий так отчаянно боялся Лукрецию, что даже никогда не вожделел ее. И ни какой другой красивой женщины тоже – на всякий случай, – чтобы не злить знаменитую отравительницу, ибо была она скора на расправу.

А эта обворожительная злюка и пугает, и будоражит его. Какие-то забытые волнения шевелятся в груди как змеи в гнезде, когда он смотрит на нее. И ноги предательски обмякают и путаются при ходьбе.