Душеловы

– Кисуля, не зли меня, топай, давай!

Так, подталкивая невесту в спину пистолетом, довел-таки куда хотел и усадил за руль. А сам пошел к стражам порядка навстречу. Те уже остановили потрепанный как халат неряхи «москвич» на обочине и водитель-толстяк с трудом вылезал из-за руля. Ему мешал живот.

***

Через треснутое лобовое стекло Лиза наблюдала за Алексеем, шедшим навстречу полицейскому. Видела в свете фары, как ее возлюбленный за спиной на ходу запихивал пистолет за пояс под одежду. И как встретились двое мужчин на дороге – высокий и стройный с низеньким и толстеньким – и, судя по жестам, оживленно что-то обсуждали. Ее, наверное. А дождь все льет, а музыка играет.

Девушку качнуло в сторону, и она машинально схватилась за голову, а затем за руль, чтобы удержаться и не упасть. Посмотрела на руки, они были в крови. Глянула в зеркало заднего вида: рана на голове, из которой сочилась кровь. Видимо, ударилась при столкновении со старухой, вяло подумалось ей. Чего так долго жених кляузничает на нее? Вон даже махнул рукой в ее сторону и вновь отвернулся, и опять болтает. Ну, что за мужики пошли? И дождь какой-то странный, будто танцует вокруг тех двоих.

– Лапуль, это такая у тебя любовь ко мне? А моя любовь к тебе была крепкая! Разве ты не видел? Совсем ее не видел?

Радио перешло на веселые плясовые мотивы. Лиза сдавленно прохрипела:

– А знаешь, дорогой, я передумала. Не будет у нас свадьбы!

И нажала педаль газа. Послушная ласточка полетела вперед.

– Прости, малыш, но в тюрьму мы пойдем вместе, – весело кричала отставная невеста. В салоне орала «Калинка», снаружи ей вторил буйный мотор.

За окном занималось утро – серое, блеклое. И дождь поредел: вот-вот скинет последние ленивые капли и остановится.

***

Алексей обернулся на звук двигателя и застыл с открытым ртом. Полицейский колобок успел откатиться.

Последнее, что запомнила Лиза до удара – это удивленное Лешкино лицо с выпученными глазами. Его полет и падение на асфальт тянулось как в замедленной съемке. Так долго тянулось, что жалко его стало до боли в груди.

Машина в толчке остановилась. Шустрый колобок поднялся, уставился на девушку за рулем, которая била лбом по сигналу и хохотала. Затем, видимо вспомнив про свои должностные обязанности, он сообщил по рации о дорожном происшествии и решил обезвредить хулиганку, предложив ей выйти из авто. Она послушно и улыбчиво исполнила приказ. А выйдя из машины и отодвинув блюстителя порядка в сторону, пошла к жениху. Полицейский семенил следком, но девица так сурово глянула на него, что он отстал. Она же, подойдя к Алексею, пристально посмотрела ему в глаза, не обратив никакого внимания на забрызганное кровью тело и неестественно вывернутую его ногу. Леша тянул к ней руку и что-то говорил. Она его не слышала. Наверное, он был прав: она неспособна его услышать.

Лиза опустилась на колени возле любимого, склонила голову. Прислушалась.

– Прости меня, Лиззи. Это все проклятое кольцо. Я не должен был его покупать…

Все повторял и повторял он, а она ему в ответ: «Что ж ты никак не сдохнешь, дорогой?», чем привела его в неописуемый ужас. Такого он не ожидал! Вытаращил глаза в догадке:

– Вдова постаралась! А я не поверил продавцу.

Парень очень хотел заглянуть в глаза-бусинки своей возлюбленной, чтобы увидеть ее истинные чувства. Не могла же она, в самом деле, пожелать ему смерти? Это ведь шутка была? Не может человек одномоментно меняться! Если только адская воля не вмешается…

– Милая, – едва слышно позвал.

Но милая смотрела в сторону горизонта, где занималась окрашенная старым золотом заря нового дня. Не оборачиваясь к нему, она тихо говорила:

– Лапуля, почему у нас с тобой все случается в дождь? И первое свидание, и последнее расставание?..

Наконец обернулась, приподняла друга, обняла. Вытащила из-за его спины спрятанный за поясом пистолет. После чего аккуратно положила парня обратно на дорогу. Ртом сняла кольцо с пальца, наклонилась к губам Алексея, поцеловала, вытолкнув языком его окаянный подарок. Затем ядовито улыбнулась ему в лицо. «Все как в рассказе консультанта из ломбарда», – ужаснулся напоследок женишок. И да! «Кисуля» приставила дуло ко лбу ненавистного любовника и два раза нажала на курок.

Под головой незадачливого менеджера медленно растекалась кровавая лужа. А во рту лежало проклятое кольцо.

Глава III

Из остановившейся на обочине кареты «Скорой помощи» с усилием вылезла фельдшерица – полная молодящаяся женщина. Короткая узкая юбка и обтягивающий грудь топик под распахнутым белым халатом красноречиво свидетельствовали о ее жажде жизни, но одышка, будь она неладна, напоминала о возрасте. Как могла быстро заспешила она к неподвижно лежащему на асфальте молодому человеку.

Подъехал пикап, резко затормозил. Из него выскочил стройный для своих лет седовласый мужчина, военная выправка которого легко читалась в движениях. Он бросился к дочери в наручниках, обнимал ее, тряс, что-то доказывал полицейскому.

Петрович, водитель Скорой, не усидел за рулем, вышел на воздух. Втайне позавидовал Михалычу, отцу Лизы, за кубики на торсе. Огорченно глянул на свой нагулянный пивком животик. Поприседал. Хватило на два раза. После чего он плюнул на физкультуру и просто наблюдал суматоху на дороге. Изредка поглаживал то усы на широком лице, то брюшко, то лысую голову. Его переполняли эмоции, но явное их проявление на людях он не приветствовал. Тем не менее, чувства двигали его руками.

Петрович с сочувствием смотрел на арестованную девушку – отстраненную и тихую. Не одобрял фельдшерицу, оживленно болтающую по телефону возле трупа Алексея. Жалел молодого человека, чья жизнь так нелепо закончилась.

Недалеко от него остановился бортовой уазик, из которого как пробка из бутылки выпрыгнул веснушчатый крепыш в майке и в наколках. Он пружинистой походкой заспешил к усатому водителю, но потом, передумав, переключил скорость и вразвалочку, не спеша и поеживаясь от утренней прохлады, подошел к односельчанину; поздоровались за руки.

– Беспокойная смена досталась, Петрович? Это, случаем, не Михалыч с дочкой?

Фильку раздирало любопытство до такой степени, что удержу не было стоять на месте спокойно. Он, как заводной, вертел головой во все стороны и, кажется, подтанцовывал от нетерпения поскорей узнать новости.

– А чё случилось-то? За что Лизку замели?

Петрович неопределенно пожал плечами.

– Чертовщина какая-то. Сначала она его машиной сбила, затем застрелила. Случайно вон тот, – рассказчик махнул в сторону толстяка в форме, – оказался свидетелем. Заблудился ночью, остановился спросить дорогу. И на тебе!

– Ага, не из наших колобок, – весело подтвердил молодой водила, – но Лизка-то!.. Учудила, так учудила! А за что она со своим парнем так? Леха с бабами спалился?

– Знаешь его?

– Пару раз в городе встречались. Лизка нас и познакомила. Нормальный мужик. Веселый, – Филька глянул на мертвое тело и добавил, – был. Не из ревности значит? А как тогда?

– Тут еще больше непоняток, – Петрович почесал затылок, – они, вроде как, старуху сбили насмерть.

– Да ты чё?! А кого?

– В том то и дело, что никого.

– Как это?

Филька ошалело таращился на Петровича, тот руками развел.

– А вот так: нету никого! Все обыскали. Ни старухи, ни старика, ни псины, ни даже ежика. Пусто!

– Во, дела! А кровь?

– Кровь, если и была, то водой смыло.

– Это как?

– Филька, ну ты даешь! Ночью ливень был. Ты или не проснулся еще? Или еще не отрезвел?

– Точняк! – хлопнул себя по лбу разбитной сельчанин.