Летящая против ветра

– Рианг очень большой, да?

– Да не такой уж и большой. Здесь всего двадцать тысяч жителей.

Ух ты! А в Благодени было всего-то двадцать дворов, где обитало старых и малых около ста человек. А тут в двести раз больше! В голове не укладывается!

Если честно, я просто терялась от огромного количества толкущихся вокруг незнакомых людей. Все куда-то спешат, бегут, переговариваются на ходу, распихивают друг друга локтями, обгоняют… да овцы в отаре так не толпятся! И это вечером. А что ж тут днем-то творится? И как тут ходить, ни на кого не налетая и не спотыкаясь?

Мимо, ловко, как рыбка среди водорослей, проскользнул чумазый пацан. Я проводила его с открытым ртом – вот как у него так выходит? Получается, как-то можно. Тин дернула меня за руку.

– Пошли уж! И если решила встать, как каменная чушка, хоть отходи с дороги, а то людям ходить мешаешь! Эх, не дело тебя одну куда-то отпускать, совсем ты к этому не готова…

Расстроенные слова Тин вылились на мою голову ушатом холодной воды. Ведь выбор очень прост: или я учусь и осваиваюсь тут, или возвращаюсь назад, и через месяц или год, но неизбежно, становлюсь забавой для благоденских парней. Встряхнувшись, сама потянула Тин за руку:

– Говори, куда идти. Я постараюсь…

– Ну и молодец. Видишь, впереди дом с башенкой? Вот за ним поворот. Нам туда.

В трактире тоже было людно. Шумели и стучали посудой трапезничавшие в большом зале люди, сновали туда-сюда подпоясанные полотенцами румяные подавальщицы с подносами. Сам хозяин – рыжебородый мужик средних лет из породы «поперек себя шире» – стоял за широким прилавком, перебрасываясь шутками с посетителями, получая деньги, выдавая ключи от комнат постояльцам и походя решая возникающие проблемы. Тин протиснулась к стойке:

– Митрон, привет!

– О, Тина! Сто лет тебя не видел! А это кто с тобой? Неужто замуж вышла, дитё родила?

– Сестра моя младшая. Нам бы комнату, да воды горячей лохань. И ужин через час.

– Верхний этаж устроит? И, Тина, тех травок у тебя нет?

– Как не быть… все есть. Заходи через час после ужина, потолкуем.

– Ну, держи ключ. Для тебя скидка – с ванной и ужином полторы серебрушки.

– Спасибо, Митрон!

Мы поднялись по деревянной лестнице аж на четвертый этаж. Ничего ж себе высота! Интересно, а что будет из окон видно… Жаль, сейчас темно…

В номере я снова захлопала глазами – таким он показался мне роскошным. Над широкой кроватью висела настоящая картина с какой-то чернокудрой госпожой с открытым ртом, пытавшейся заглотить целиком незнакомый мне фрукт. Точнее, целую горсть лиловых, как темные колокольчики, фруктов. Наверное, что-то южное, я таких никогда не видела. На столе имелась скатерть. А на ней красовались настоящий стеклянный графин с граненой пробкой и два стакана.

– Так, Мири, хочу тебе кое-что сказать.

– Аа-а?

– Кончай удивляться по любому поводу. Иначе всякий поймет, что ты – приезжая из глуши, ничего не знаешь. А значит, и обмануть тебя легче легкого. Обокрасть, выманить деньги, а то чего и похуже. Вот вспомни, как вела себя в начале нашего знакомства – лицо замкнуто, рот закрыт. И держись так. По сторонам смотри внимательно, но глазами не хлопай. Иначе наверняка нарвешься на неприятности.

– Тин, а в городе люди злые?

– Люди разные. Есть добрые, есть злые. Ты неизбежно встретишь и тех, и других. Так что будь поосторожнее и повнимательнее. Поняла?

Кивнула. Мне было стыдно. Сколько раз за последнюю пару дней она просила меня захлопнуть раззявленный рот? Что, по-другому не выходило? Да нет, просто я за собой не следила, понимая, что рядом с Тин нахожусь в безопасности.

В дверь постучали. Появились какие-то мужчины в белых фартуках, втащившие здоровенную деревянную лохань. Поставили ее у стены, застелили широкой белой простыней. А потом быстро натаскали горячей воды.

– Ужин сейчас нести? – поинтересовался востроглазый чернявый тип, опорожнивший последнее ведро.

– Да, – коротко кивнула Тин.

Когда дверь закрылась, я вопросительно на нее посмотрела.

– Да просто я без платка показываться не хочу, – улыбнулась Тин. – Знаешь, береженую Богиня бережет. Митрон-то меня видел, мы с ним давно знакомы. Я его дочку пару лет назад выходила, так что он не продаст. А вот остальных лучше не искушать.

После еды – баранины с картошкой и густой подливой – первой в ванну загнали меня. Тин сама промыла мне волосы, потерла спину.

– Вот, теперь порядок. Вылезай, сохни. Пока я моюсь, ты как раз расчешешься.

Через час, когда мы, снова одетые, с причесанными волосами, отдыхали на кровати, пришел Митрон. Тин пересела за стол, сначала заговорила с ним, расспрашивая о делах, о последних новостях, о здоровье домочадцев. Потом полезла в котомку, доставая пакеты с травами. Трактирщик довольно кивал. Забрал пакеты, достал из кармана кошель и отсчитал десяток серебряных монет.

Подумав, Тин достала из сумки бутыль со спиртом с плавающими в нем цветами снежноцвета. Трактирщик заинтересованно прищурился, назвал цену. Тин укоризненно покачала головой и сказала, что в любой аптеке за такое с него запросят вчетверо больше. Что-то уступить она может, но не в разы же? Ведь Митрон-то сам, торгуя стопками, получит втрое при любом раскладе. Мужик чуть разочарованно кивнул и снова полез в кошель. И отсчитал четыре золотых. Ничего ж себе цветочки!

Я, сидя в тепле, на мягком, чувствовала, что начинаю клевать носом. Голоса плыли, становились то громче, то тише… Наконец трактирщик ушел. Тин заперла дверь и пересела ко мне на кровать.

– Мири, проснись-ка и послушай!

Я захлопала глазами, честно пытаясь сфокусировать взгляд на лице Тин.

– Школы тут нет. Придется тебе идти дальше, – вывалила Тин мне на голову неприятную новость. – Завтра с утра пройдемся по аптекам, продадим оставшиеся снежноцвет и царь-корень. Потом купим тебе платье – хоть одно приличное иметь надо. И еще одну пару обуви – нужны сапоги по ноге на крепкой нескользкой подметке. А дальше будет выбор: ближайшие города, где есть имперские школы для магически одаренных детей – это Синтан на юге и Китовый Киль в устье Заны на западе. Куда тебе идти – я и не знаю, в Синтане я не была никогда, а в Китовом Киле лишь однажды.

– Тин, а какой город больше?

– Синтан, кажется.

– Тогда я в этот, в Китовый Киль пойду.

– Может, ты и права. Там жизнь попривычнее да попонятнее. И я тебе хоть с дорогой подсказать смогу. Туда пешком три дня пути. А у тебя времени в запасе больше недели, так что должна успеть. Вроде бы занятия начинаются в середине сентября, но сама понимаешь, прийти лучше пораньше. Первый день можешь заночевать в трактире, на дороге есть пара. На второй день ты мост перейдешь, так за ним холмы начинаются. А деревень там рядом нет. Я, когда ходила, меж дорогой и рекой пещеру нашла удобную. Увидишь большие валуны, что как три пальца торчком торчат, за ними лезь на холм. За кустами щель – вот там и есть. Вдруг пригодится – непогоду переждать?

Я кивала, запоминая. Потом спросила, пока не забыла:

– Тин, а что за травы трактирщик хотел?

– Видела подавальщиц в зале? А есть еще и прислуга на этажах. Митрон никого не заставляет, но и не запрещает – многие из них не замужем и спят с приезжими. А от такого, сама знаешь, забеременеть можно. Вот, чтобы этого не случилось, те травы и нужны. Ложка настойки с утра каждый день – и делай, что хочешь.

Фу! Совсем я ничего такого не хочу!

Тин притянула меня к себе и засмеялась.

– Хватит болтовни, спать давай!

На следующий день мы простились у западных ворот. Мой заплечный мешок был набит – Тин прикупила мне и хорошее шерстяное платье с вышивкой у ворота, и обещанные сапоги с голенищем почти до колена, и две пары шерстяных полосатых чулок. А в плащ сама зашила пять кругляшей – половину золотых монет, которые она выручила, продав царь-корни. И строго велела мелочь для расчета держать в кармане, а сколько у меня всего денег – никому не говорить и не показывать.

Теперь мы стояли в арке недалеко от западных городских ворот, смотрели друг на друга несчастными глазами и всхлипывали.