У старых грехов тени длинные

– А моя мама в Сатану не верит, – выпалила Леночка, – только в Бога.

Она залпом допила коктейль и принялась увлеченно слизывать кристаллики цветного кондитерского сахара по краю хрустального стакана. По ее лицу, по столу, по подносу заскакали радужные блики отраженного света.

– А ты, Леночка, в кого веришь? – спросил Геннадий, завороженно следуя взглядом за бликами света на раскрасневшемся Леночкином лице.

– В принцев она верит, – фыркнула за спиной отца Вита, – в мультяшных.

Глава 6

Небольшая кухня сияла светом и теплом, на заварочном чайнике задорно улыбался сшитый из махровой ткани белоснежный мишка. Белая фарфоровая посуда, веселые шторы, подвязанные бантами, милый, слегка кукольный антураж для миниатюрной, неубиваемо позитивной Аиды.

– Правду говорю, Семеныч только руку мне на плечо положил. Больше ничего такого не было! – Аида кокетливым движением заправила за ухо выбившуюся прядь и выжидательно улыбнулась.

Светлана с усилием перевела взгляд на другую половину ее лица, на которой переливался желтым и зеленым заживающий фингал. Внутри вздулся и опал бессильный пузырек гнева.

– Как ты можешь так жить! Из всех ухажеров умудрилась выбрать того, кто способен поднять руку на женщину.

– Не я одна, – нахмурилась Аида, – можно подумать, отец был лучше.

Не может быть, чтобы Аида помнила, вздрогнула Светлана.

– Тогда было другое время. Мама…

– Вечно ты ее защищаешь, – вспыхнула Аида, но тут же сдержала себя и сказала уже другим, примирительным тоном: – Ты не думай, Стаська – хороший. Дернуло меня заигрывать с ментом…

– Мужчина, который положил тебе руку на плечо, – милиционер? – растерялась Светлана. Количество участников трагикомедии Аидкиной жизни росло на глазах.

– Нет, – досадливо помотала головой Аида, – Семеныч – сосед. А мент, он мордастый такой… симпатяга. Коляску помог в подъезд затащить.

– Ты была с ребенком и при этом кокетничала с прохожим милиционером? – не удержалась от тяжелого вздоха Светлана. Объяснять сестре, как должна себя вести замужняя женщина, было так же бесполезно, как ловить ветер.

– Это еще на той неделе было, до садика, где бы я Вадика оставила, по-твоему, – вскинулась Аида. – И вообще, мне нельзя сейчас тяжелое поднимать!

Нотация увязла у Светланы в зубах.

Аида расправила на животе пестрый халат и сморщила нос в улыбке.

Светлана беспомощно всплеснула руками. Они с Аидой выросли, обзавелись мужьями и детьми, и только одно осталось неизменным: сестренкина улыбка, лукавая и в то же время странно застенчивая.

– Мужчины не должны бить беременных женщин, – тихо сказала Светлана.

Слова получились пустыми и механическими, будто проскрежетала старая ручная мясорубка, которую мама купила у отъезжающих на родину соседей-украинцев. Мужчины. Не должны. Как будто она не помнит синяки на маминых руках. Не помнит виноватое лицо отца на следующий, трезвый, день.

– Стаська не знает, что я беременна. – Аида потупилась, занавесила глаза челкой.

– Почему?

– Ну что ты прям как тетя Маша! – тоненько вздохнула Аида. – Она мне тоже весь мозг выела. Глаза не крась, вставай раньше ребенка, натуральное питание лучше, чем каша из коробки…

– Ты разве не согласна, что кашу лучше варить са…

– Конечно, согласна, – перебила Аида, – но, если делать все правильно, не остается времени на жизнь! Я Стаське про беременность не говорю, потому что еще не знаю, хочу я второго ребенка или нет!

– Ты же всегда хотела троих. Два мальчика и дочь.

– Может, передумала, – надулась Аида, – ты сама говорила, что надо думать о будущем.

Светлану обдало жаром смутного подозрения. Сестренка никогда не отличалась предусмотрительностью, думать о последствиях было обязанностью Светланы. Разве что… Собираясь с духом, чтобы спросить, Светлана сжала руки в замок. Не может быть, чтобы Аида была настолько бестолковой!

– Ты уверена, что ребенок от Стаса?

– Ну у тебя и вопросы, – затрепетали, словно крылья пойманной бабочки, наклеенные Аидкины ресницы.

– Аида, у тебя глаза бегают, – с нажимом произнесла Светлана, – скажи мне правду. Ты все равно не умеешь врать.

– Может… научилась, – неуверенно огрызнулась Аида. – Генку своего спроси… крокодила! Уж он-то точно знает, умею я врать или нет!

– Опять? – нетерпеливо спросила Светлана. – Когда уже ты научишься ценить все, что он для вас сделал?

– Не собираюсь я ничего «ценить»! – сердито заявила Аида. – Как вспомню его крокодилью улыбку от уха до уха… мороз по коже продирает.

– Когда это Геннадий улыбался от уха до уха? – отвлеклась на неожиданную картину Светлана.

– Н-не знаю, – быстро проговорила Аида, отхлебывая остывший чай, – я просто так сказала.

– Аида?! – воскликнула Светлана, чувствуя себя попугаем с одним-единственным словом в репертуаре.

– Ну, плохая я, плохая, – пробормотала Аида, не поднимая головы от чашки, – не нравится мне твой Генка, никогда не нравился, как бы он ни старался и что бы ни говорил!

– Гена говорит о тебе только хорошее…

– Хорошее? – недоверчиво фыркнула Аида.

Светлана неловко улыбнулась, слово «хорошее» не совсем подходило к тому, что говорил про сестру муж. Опять же, «говорил» подразумевало, что они разговаривают на такие темы, как отношения между людьми. Светлана и не помнила, когда в последний раз Геннадий говорил с ней о чем-то по-настоящему важном.

– О чем ты так некрасиво думаешь? – спросила Аида. – Весь лоб морщинками пошел.

Светлана покачала головой и не удержалась от грустной улыбки.

– Беременность тебе идет, красивая стала.

С годами Аида все больше напоминала маму. Не ту маму, последнего года, а ту, которая была у них раньше. Мама, которая летом развешивала на улице белье – парусами раздувались белоснежные простыни – и пела нежные якутские песни.

– Тетя Маша говорит, я – вылитая мама, – словно угадав Светланины мысли, сказала Аида и добавила неожиданно тревожным тоном: – Можно, я кое-что спрошу?

Аида с такой надеждой посмотрела на Светлану, будто верила, что старшая сестра знает ответы на все вопросы, которые задает жизнь.

– Чай совсем остыл. – Светлана протянула руку через крошечный стол и нажала кнопку подогрева на электрическом чайнике.