Маркизет

Хорошо

Она проснулась до рассвета, поджала захолодевшие ноги, пошарила рукой – всё мокрое, в росе. Раскидала сено, поднялась. На бледнеющем небе догорали звёзды. В курятнике голосили петухи.

Машка зябко поёжилась и поспешила к дому. Солнце ещё не взошло. Высоко в ветвях перекликались птицы. На пороге остановилась – хорошо! Седые от росы травы низко склонились, от деревьев тянуло сыростью и землёй. Овраг и речка тонули в тумане.

Сначала пошла посмотреть на детей. Мальчик свернулся в калачик и закутался в одеяло. Девочка широко раскинулась, утонула ногами в траве, смутно улыбалась кончиками губ. Машка заботливо накинула одеяло ей на ножки.

Набрала дров из поленницы, неслышно прокралась в комнату и, стараясь не шуметь, затопила печь. Посмотрела на гостей. Спали крепко. Настя похрапывала.

Прокралась к столу, быстро сотворила пресное тесто, накатала лепёшек, заварила чай. За окном поднималось солнце. По огороду ползла дымка. Огонь в печи весело трещал. Машка принесла свежих яиц и взбила их с молоком.

А женщины всё спали. Машка сидела и смотрела на них. Смотреть на них ей было приятно и легко. И где-то далеко в потёмках её странной головы шевельнулась мысль: «Хорошо. Вот бы так было всегда».

Завтракали неторопливо – поезд был ещё не скоро.

– Ох и вкусно, Машка!

– Красота тут у тебя.

– Красота… так приезжайте, любуйтесь. Или хоть этих оставьте, всё им не в городе коптеть. Пока тепло, места хватит.

– Бабуль, а можно?

– Куда тебя одну? Ты кого хошь с ума сведёшь.

– Машк, а твои-то внуки как? Приезжают?

– Ну, а то! Бываают.

– Сколь их у тебя?

– Ой! – Машка махнула рукой.

– А детей-то сколь было?

– Детей-то? Это живых? Семеро. Четыре девки да три парня. Сын вон только рядом, остальные… – и снова махнула рукой – дескать, я и сама не знаю.

– Машк, а вообще? Детей-то было?

– Шестнадцать.

– Эвон! Куда сколь?

– Да кто меня спрашивал…

У железнодорожного полотна дети обнаружили заросли ежевики. Колючки больно цепляли кожу, но соблазн был велик – ягоды висели крупные, умытые, блестящие, лопались в руках, растекались во рту кисло-сладкими чернилами, оставляли пятна на одежде. Дети ойкали, хихикали и всё хватали и хватали, жадно напихивали в рот, едва успевали жевать, глотали почти целиком.

– Бросайте свой ягодник! Поезд идёт.

Четыре женщины стояли на платформе. Одна была выше всех. С головы её сполз платок, редкие чёрные волосы жирно блестели. Из-за поворота уже железно громыхало – всё ближе и ближе.

– Баушка Маша!

– А?

– Держи. А вот ещё!

И в большие грубые руки высыпались две пригоршни ягод – пахнущих летом, детьми и поездами.

– Ах вы, миленьки…

Электричка свистнула, судорожно дёрнулась и поехала, быстро набирая скорость. Из окна махали. Машка не могла помахать в ответ, руки её были заняты. Она только качала головой и широко улыбалась. Над ней в голубом утреннем воздухе кружились две жёлтые бабочки.

______________________________________________________________________

*Маркизет – легкая, почти прозрачная хлопчатобумажная или шелковая ткань, вырабатываемая из очень тонкой крученой пряжи. Выпускается главным образом с ярким набивным рисунком.