Мой призрачный рай

– Я тоже не бездельничала.

– Да? И чем же полезным ты занималась?

– Грязь выгребала столетнюю. Вещи перебирала, лишнее выбрасывала…

– Нашла, чем заниматься, – фыркнула Олеся. – Кстати, о вещах, – спохватилась она. Видно, ни о чем другом, кроме поездки, рассуждать она была не в состоянии. – Лишнего с собой не бери. Пару платьев и баста! Там жара и мы должны быть налегке. Ограничься одной сумкой.

Я не собиралась брать с собой много вещей. Стопку платьев и футболок со штанами я еще вчера приготовила, чтобы уложить в небольшую сумку-саквояж. Напротив, опасалась, что Олеся возьмет все свои вечерние наряды, и багажных мест у нас будет больше, чем по чемодану в руки. Тем более удивилась, услышав от нее такое предостережение. Как видно, она воспринимала поездку не как развлекательное мероприятие. Этим фактом я была приятно поражена.

– Бабуля выслала нам денег, – на радостях сообщила я.

– Супер! Значит, сможем ни в чем себе не отказывать, – хохотнула Олеся. – По правде говоря, придется нам подвязать пояса. Денег я заняла в обрез, – посерьезнела она. Приятно было осознавать, что она оказалась не такой легкомысленной, как я полагала сначала. – Но и впроголодь жить не будем! – снова улыбнулась она.

Наутро следующего дня я отправилась в банк и получила деньги. Размер суммы меня приятно удивил. Правда, потом я расстроилась от мысли, что бабушка, возможно, выслала мне все свои сбережения. Я поспешила позвонить ей и высказать переживания. Она строгим голосом велела не забивать голову ерундой, а заниматься делом. Уверила меня, что эти деньги ей без надобности, что она оставила себе сумму на черный день и пенсии хватает, чтобы жить безбедно. В общем, я получила четкие инструкции ни в чем себе не отказывать и радоваться жизни.

Вечером мы с Олесей садились в поезд, следующий в Москву, она – полная радостных предчувствий и ожиданий, я – уверенная, что мы ищем приключения на свою голову и найдем обязательно, и они не покажутся нам приятными.

Не успели устроиться в купе, как Олеся достала две бутылки пива.

– Нужно обязательно выпить за начало нашего путешествия! – провозгласила она тост, откупорив мою бутылку, потом свою, и стукнув их друг об друга. – Чтобы наша поездка прошла замечательно.

– Кстати, – вспомнила я, с удовольствием отхлебнув прохладного пива в душном вагоне. – Как ты на работе-то все объяснила? – Странно, что я не догадалась поинтересоваться этим раньше. Вела себя, как эгоистка, полностью поглощенная своими проблемами и переживаниями.

– А никак. Я уволилась.

– Как?

Ничего себе новость! Зачем увольняться-то?

– А чего ты так распереживалась? – равнодушно поинтересовалась она. – Я и без этого подумывала увольняться. Манала я эту работу вместе с грымзой. Она у меня уже в печенках сидит. Вернусь, найду себе лучше. Кстати, тебе тоже советую подумать о смене места работы. Не загоняйся, я нам обоим найду такую работу!..

Она разглагольствовала, попивая пиво, а я удивлялась и восхищалась, как у нее все просто. Взяла и уволилась, потому что не нравится работа. Я бы решалась на такое с полгода, а потом бы еще долго думала, правильно ли поступила?

В Москве, на вокзале, нас встретил раздобревший со школьных времен и явно довольный жизнью Славик. Он с мигалкой домчал нас до аэропорта и извинился, что не может провести с нами время до вылета. Для этого ему пришлось бы целый день торчать с нами в здании аэровокзала. Гулять по Москве мы не решились намеренно, чтобы не было соблазна потратить деньги.

– Пошли в бар, хрястнем по чуть-чуть, – предложила Олеся. – Все-таки в полете предстоит провести три с половиной и еще час. Что-то меня мандражирует немного.

Меня мандражировало не немного. Я панически боялась летать. Поэтому с радостью согласилась пропустить пару рюмок, а заодно и пообедать. Есть хотелось жутко, в поезд, кроме печенья и чая мы ничего другого взять не удосужились. Поэтому сейчас мой организм требовал мяса.

В уютном баре аэровокзала мы обосновались основательно, чтобы не слоняться без дела. Олеся заказала сразу двести граммов коньяка. По паре рюмок мы умудрились пропустить без закуски, пока ждали ее. Мне заметно похорошело. Под плотную закуску из свиной отбивной со сложным гарниром ушли остатки первых двухсот граммов. После этого заказывали еще два раза по двести. Или три?.. Точно я не запомнила. Что было дальше, я вообще помню местами. Хорошо, что Олесю перепить не мог даже самый крепкий мужик. От спиртного она становилась только более разговорчивой, но пьяной вдрызг я ее не видела никогда.

Нам удалось-таки достойно прошествовать в самолет, не вызывая подозрений у таможенников и пограничного контроля. Уже в салоне, удобно устроившись в кресле, я позволила себе уснуть, и проснулась только, когда приземлились в Риме. Из самолета не выпускали, пока заправляли топливом. У меня началось жуткое похмелье, и всю дорогу до Лампедузы я страдала головной болью и тошнотой. Страх отошел на второй план. А потом я и про похмелье забыла, или оно прошло незаметно.

Глава 3. Прибытие

Когда мы приземлились в аэропорту Лампедузы, еще сидя в самолете и ожидая, когда стюардесса пригласит на выход, я почувствовала, что жизнь моя резко изменится. Интуиция кричала во весь голос, а я никак не могла разобрать, о хороших или плохих переменах она меня предупреждает. Олеся суетилась рядом, складывая в сумку книгу, газету, косметичку… все, что успела достать во время полета. Она даже не поленилась освежить макияж, когда самолет пошел на посадку, и меня ругала, что прибываю в новую страну, похожая на пугало огородное.

– Ты, хоть, расчешись, – шипела она, подкрашивая губы рубиновой помадой. – Чего народ-то отпугивать. На, вот, брызнись. – Она протянула мне флакон туалетной воды. – Боюсь, спиртным от нас будет таращить. Где-то у меня была жвачка. Ага, нашла. На, жуй, – протянула мне пластинку.

Я действовала, как послушный робот, и ничего не могла поделать с заторможенностью. Сунув в рот жвачку, достала расческу и пригладила волосы. В зеркало смотреть не хотелось, боялась заглянуть правде в глаза и увидеть отражение своих страхов.

Народ начал продвигаться к выходу. Олеся вскочила, намереваясь оказаться в числе первых. Я придержала ее за руку.

– Давай, подождем немного. Пусть все выйдут, – слабым голосом попросила.

– Ты чего это такая бледная? Трусишь? – она подозрительно всмотрелась в мое лицо.

– Что-то не по себе мне как-то, – попыталась отмазаться я.

– Люсь, ты ненормальная, да? Ты, хоть, осознаешь, что приехала сюда получать наследство?!

Осознавала ли я? Скорее нет, чем да. Теоретически знала, что двоюродный дед ни с того ни с сего, по одной ему понятной причине, решил оставить мне в наследство свою недвижимость. Вот только, не могла избавиться от ощущения, что все это дурной сон. Испытывала потребность проснуться и зажить, как раньше, спокойно, пусть и скучно.

– Ну-ка, вставай, давай! – Олеся схватила меня выше локтя и потянула вверх. – Не беси меня. Ведешь себя, как столетняя матрона или монахиня, не покидавшая стен монастыря сто лет.

Салон самолета уже практически опустел. Если я не встану сама, то меня будут выдворять отсюда с полицией. А потом еще покажут в местных, а может и не только, новостях, что туристка из России до такой степени испугалась неизвестности, что решила провести отпуск в самолете. Фантазии рассмешили, и я тихонько захихикала.

– С ума сходишь, да? – повернулась недовольная Олеся. – Теперь смеешься в одно рыло? Скоро разговаривать сама с собой начнешь.

– Да, это я так… просто.

Ничего себе воздух! Я даже остановилась, выйдя на трап. Пахло влагой и солью, с примесью мазута и еще чего-то экзотического. Освежающий ветерок обдувал лицо, шевелил волосы, проникал под платье.

– Запах свободы! – восторженно воскликнула Олеся, схватила меня за руку и потащила за собой. – Чего застыла, пошли уже.

От самолета, до маленького и неказистого здания вокзала мы добирались пешком. Пассажиры тянулись гуськом по летному полю, щедро обдуваемые ветром с моря.

В одном небольшом зале вокзала находилось все сразу: и ожидающие вылета, и встречающие, и кассы… Тут же, за небольшой перегородкой, мы получили багаж, через пятнадцать минут, которые ушли на обозревание окрестностей. Я по-прежнему ощущала нереальность происходящего. Олесе приходилось повторять по два раза, прежде чем до меня доходил смысл сказанного.

С радостью оказалась опять на улице, когда получили багаж. Воздух мне нравился, даже казался вкусным, а вот окружающий пейзаж разочаровал сразу. Растрескавшийся асфальт с пробивающейся высушенной зеленью, гигантские кактусы, карликовые лысоватые деревья кое-где и солнце, палящее, выжигающее все на своем пути. Никаких тебе таксистов, суетящихся и заманивающих туристов. Даже автобусной остановки рядом я не заметила.

Олеся не собиралась унывать.

– Так, достаем головные уборы! – скомандовала она. – Иначе, пока доберемся до места, превратимся в обгорелые головешки. Я сейчас…

Она достала из сумки письмо и сунула его под нос первому попавшемуся мужчине, везшему пустую грузовую тележку, предположительно работнику аэропорта. Показав ему обратный адрес и задав несколько вопросов, получила нужное направление. Мужчина просто указал рукой, в какую сторону нам следует двигаться дальше.

– Тут недалеко, слава богу, – вернулась она, отдуваясь и обмахиваясь письмом. – Он сказал, что пешком доберемся быстрее, чем ждать, когда будет следующий автобус. Не повезло нам, только ушел…

Недалеко – понятие растяжимое. Если в комфортных условиях и налегке, то да. Хоть у нас из багажа и было всего по одной сумке, но, к тому моменту, как добрались до нужного дома, петляя и все время уточняя направление у прохожих, мы стали похожи на вареных раков.

Одноэтажное небольшое строение, на котором числился нужный нам адрес, больше смахивало на жилой дом, нежели на нотариальную контору, чем, по сути, и являлось. Веранда с плетеными креслами, какие-то вещи, развешанные на натянутой между деревянными подпорками веревке. В одном из кресел сидел мужчина, курил и что-то потягивал из запотевшего бокала.

Олеся, на всякий случай, решила уточнить еще и у него, по адресу ли мы пришли? Он активно закивал головой и что-то затараторил, показывая на дверь. За дверью оказался тесный и темный коридор, и которого вели четыре двери, по две с каждой стороны.

– Нам сюда. – Олеся толкнула первую дверь слева.

Комната, в которой мы оказались, не сильно отличалась от коридора размерами. Единственно, была чуть более освещена, благодаря давно не мытому небольшому окну, худо-бедно пропускающему солнечные лучи. За заваленным бумагами столом сидел дедок в очках, дымил сигарой и читал газету. Воздух до такой степени был пропитан табачным дымом, что даже глаза начали слезиться. Странно, что он курил и даже не удосужился открыть окно.