Мой призрачный рай

– Разберемся, – уверенно произнесла подруга и вернулась на диван. – Ноги гудят, стоять не могу. Чур, моя комната с большой кроватью, – предупредила она, – я уже отнесла туда сумку.

Когда только успела? Моя сумка до сих пор стояла на полу, посреди гостиной.

– Я так есть хочу, что ни о чем больше думать не могу, – пожаловалась Олеся. – Но, даже двинуться сил нет, чтобы куда-то пойти или что-то сделать.

– Не думаю, что в доме есть что-то съестное. – Я подошла ближе и тоже опустилась на диван. – Не хочешь мне все рассказать? – спросила я, откинувшись на спинку дивана, чувствуя, как мышцы расслабляются.

– Да больно-то рассказывать нечего, – сонным голосом пролепетала Олеся. Меня тоже клонило в сон, сказывалось длительное путешествие и усталость. – Твой дед составил официальное завещание, по которому все, чем он владел, переходит к тебе. Все необходимые документы ты подписала. Там все чисто, я проверила. Кроме дома, у него есть кое-какие сбережения. Правда, основная их часть ушла на уплату налога на наследство. Завтра можно будет сходить в банк и узнать, сколько осталось? Там еще какая-то сумма освобождается от налогообложения, но я не очень поняла. Думаю, в банке нам объяснять все популярно. Она каким-то образом зависит от степени родства. Я в этом не разбираюсь. Да, – встрепенулась Олеся, – чуть не забыла… Дет тебе еще оставил рыболовецкий корабль, представляешь?

– Интересно. – Сон, как рукой сняло. – И что я с ним буду делать?

– А вот это самое интересное. – Олеся тоже резко проснулась и забралась с ногами на диван, устраиваясь поудобнее. – В завещании есть одно условие, что ты наследуешь все только в том случае, если соглашаешься, чтобы корабль продолжал работать.

– Рыбу ловить что ли? И что с ней делать?

– Можно сказать, что твой дед был меценатом или филантропом, обзывай, как хочешь. Весь улов он за гроши продавал беженцам, которых тут видимо невидимо. Нотариус сокрушался, что их тут больше, чем коренных жителей. Все они прибывают из Африки за лучшей жизнью. Местные жители их не любят, особенно летом, когда разгар курортного сезона. Они только летом и зарабатывают более или менее. Зимой тут все ловят рыбу. Тем и живут. Из-за наплыва беженцев, поток туристов резко снизился. Бедные местные жители, их остров заклеймили черной меткой, пусть и на время. Разрулят же власти когда-нибудь все это… Из-за беженцев в этом году очень мало туристов…

Какое-то время Олеся размышляла на тему заработка местных жителей, которому мешают беженцы. Я задумалась и поняла, что мне жаль этих бедных людей. Не будут же они просто так бежать из родных мест? Значит, им там совсем несладко живется? А получается, что и тут они никому не нужны – ни правительству, ни местным жителям. Скорее всего, большинство из них, после продолжительных мытарств, депортируются обратно. А дед молодец, раз хоть как-то пытался облегчить их существование. Только ума не приложу, как я со всем этим буду справляться?

– … В общем, корабль должен продолжать работать в нужном режиме, – прислушалась я опять к словам Олеси. – Не думаю, что это будет сложно устроить. Можно завтра встретиться с капитаном и обо всем поговорить.

– А где он? Корабль?

Мне почему-то представлялся парусник, как в «Алых парусах». И почему я его не видела, когда любовалась морем?

– В порту, где же еще? Каждый день, кроме выходных, они в восемь утра отправляются в море за уловом. Наверное, завтра лучше встать пораньше, чтобы успеть до отплытия. Или можно наведаться на корабль вечером. Решим потом.

Олеся прилегла на подлокотник и закрыла глаза, широко улыбаясь.

– Люсь, ты только подумай, мы в Италии! Представляешь? Отсюда до Сицилии рукой подать. Да мы с тобой куда угодно можем съездить! Даже в Венецию! Обалдеть… Могла ли ты мечтать о таком?

Для меня все происходящее в настоящий момент продолжало казаться сном. Вроде я и понимала, что нахожусь далеко от дома, но не осознавала, что это происходит на самом деле. Как-то все слишком нереально: дед, про которого я ничего не знала, наследство, свалившееся на голову и оглушившее, как раскат грома. Наверное, нужно время, чтобы все осознать.

Я посмотрела на Олесю. Она сладко посапывала, свернувшись в углу дивана. Улыбалась каким-то своим мыслям, перетекающим во сны. Решила последовать ее примеру, устроилась на другом подлокотнике.

Мне снилось, как я купаюсь в море. Оно было таким же, как в моем прошлом сне, штормящем. Но в этот раз я не боялась, ныряла в волны с бесшабашностью юной пловчихи. Ждала, когда вспенится огромный барашек, и бросалась под него. Хотела ощутить, как толща воды накрывает, погружая на короткий промежуток времени на глубину, но тут же оказывалась на поверхности. Раз за разом кидалась под волны, но продолжала всплывать, как поплавок.

А потом я увидела его. Он, как и в первый раз, боролся со стихией на глубине. И в этот раз я отчетливо поняла, что он тонет. Поплыла в его сторону. Гребла размашисто, прилагая максимум усилий, но не двигалась с места, волны постоянно откидывали меня назад, в сторону берега. Его голова все реже показывалась на поверхности. Нужно что-то предпринять, иначе он утонет. И вот я взлетаю над волной и перепрыгиваю ее. Как дельфин, совершаю пируэты в воздухе, кувыркаюсь в прыжке.

Я уже почти доплыла, как проснулась… И опять меня разбудила Олеся, только в этот раз ее не было в моем сне.

– Люська, подъем! Ты дрыхнешь полтора часа. Если я сейчас не поем, то растерзаю тебя, как голодная хищница.

Как будто не она первая решила поспать? Реальные события мгновенно восстановились в памяти. Даже на время мне не показалось, что нахожусь в родном городе, в своей квартире. Каким-то непостижимым образом дом деда стал для меня родным, словно я жила уже тут сто лет.

– Пойдем, что покажу, – позвала Олеся. – Я уже тут произвела разведку боем.

Мы вышли во двор. Олеся сразу нырнула за угол дома, приглашая меня следовать за ней. Пройдя через живую изгородь, я остановилась пораженная. В тени деревьев, насаженных вдоль забора, приютились два шезлонга с небольшим столиком между ними. Вдоль дома тянулся ряд каменных клумб, наподобие центральной, только поменьше. В каждой их них росли экзотические деревья на кривых стволах с толстыми листьями.

– С другой стороны дома так же, прикинь? Только без лежаков, – восторженно откомментировала Олеся. – Мне кажется, твой дед специально готовил тут все к твоему приезду. Даже лежака два! Он как будто знал, что ты приедешь не одна.

Удивительная гармония! Куда не глянь, все ласкает взгляд.

– Сколько лет ему было примерно? – размышляла я. – За восемьдесят?

– Восемьдесят три, – кивнула Олеся. – Нотариус сказал, – ответила она на мой изумленный взгляд. – Но, говорит, мужик он был крепкий, никто не давал ему больше шестидесяти.

– А от чего же он умер?

– А я и не спросила. Не догадалась, – ответила Олеся. – Поинтересуемся в следующий раз.

Странно… Я была уверена, что дед был старый и дряхлый. Нужно будет покопаться в его вещах. Может, найду какие-нибудь фотографии. Интересно, каким был человек, что жил здесь? Почему он не женился? Может, какой физический изъян помешал этому? Хотя, теперь я в этом сомневалась.

– Пошли куда-нибудь, поедим, а? – Олеся скорчила недовольную гримасу и схватилась за живот. – У меня уже внутренности ломит от голода.

Кто же против? Я и сама испытывала волнообразные приступы. Наверное, если бы сейчас запахло чем-то типа котлет, я бы просто умерла от вожделения.

Через полчаса мы выходили из дома, экипированные для пляжного отдыха. Я обмоталась красной в белые крупные цветы парэо, голову спрятала под широкополую белую шляпу, а глаза – за огромными солнечными очками. Олеся выглядела примерно так же, только ярче и экстравагантнее. Ее парэо блестело золотом и едва прикрывало плавки купальника. Я уже стала переживать за бедных представителей мужского пола на этом острове. Смогут ли они вынести подобное великолепие в лице моей подруги, если даже я залюбовалась ее фигурой и формами? Я ей не завидовала, хоть и не могла похвастаться тем же. Свою фигуру считала мальчишеской – слишком худая, высоковатая для женщины и с формами, явно уступающими Олесиным. В пору юности мама называла меня кипарисом. Она говорила: «Ты у меня такая стройная, что любой рядом с тобой чувствует себя сутулым. Вылитый кипарис! И такая же неприступная». Странно, когда тебя сравнивают с деревом. С годами я нарастила немного мяса, но, все равно, считала себя чересчур худой. К тому же еще рыжей и веснушчатой. Сейчас свои огненные волосы я спрятала под шляпу, предварительно собрав в пучок.

Как велел полководец в лице Олеси, мы без труда преодолели тропинку к морю и решили двигаться вдоль его кромки на юг, туда, где предположительно находились песчаные пляжи.

– Если там есть пляж, значит рядом обязательно должен быть бар, – рассуждала логически Олеся. – Должны же люди где-то есть.

А я вот заглянула в Интернет перед отъездом. Информации о Лампедузе толком не нашла, но прочитала отзыв одной путешественницы. Так вот она предупреждала, что баров и ресторанов тут не так уж и много. Еду, желательно, брать с собой, отправляясь на пляж. Но разубеждать Олесю не стала, рассудив, что из дома нам все равно брать нечего.

Несмотря на то, что время близилось к вечеру, солнце палило нещадно. За полчаса, что мы провели в пути, я успела взмокнуть и дышала с трудом. Если бы не приступы голода, я бы плюнула на поиски пляжа и бара и рванула бы в море, которое приятно охлаждало ноги. Я буквально предчувствовала блаженство, которое испытаю, когда смогу окунуться в него целиком.

Слава Богу, Олеся оказалась права. Первым, что мы увидели, оказался небольшой бар с пятью столиками под тряпичным навесом. До пляжа мы еще даже не добрались.

– Ура! Мы спасены! – рванула Олеся к небольшому строению из камня.

В то время как Олеся кокетничала с симпатичным барменом, который пришел от нее в полный восторг, я изучала меню. Цены баснословные! Я, конечно, понимаю, что в курортный сезон они стремятся заработать как можно больше. Но не до такой же степени! Мы себе точно не можем позволить каждый день питаться в баре. Разве что раза два в неделю. Нужно прикупить продуктов и готовить самим.

– Ты видела, какой хорошенький? – прошептала Олеся, кивая в спину бармена, который наливал нам пива, отдав заказ на кухню. – Серхио зовут. Нужно будет почаще сюда захаживать.

Я промолчала. Кроме того, ответить мне было нечего, я даже не рассмотрела лица бармена. Фигура сзади и правда выглядела ничего. Он явно демонстрировал нам свои мышцы, которые бугрились в вырезах борцовки. Потом появилась возможность рассмотреть и лицо, когда он повернулся, вручая нам по бокалу холодного пива. Вылитый итальянец, с черными кудрями, искрящимися смехом глазами и ямочками на щеках, когда он широко улыбался, обнажая два ряда белоснежных зубов. И правда, очень симпатичный и, кажется, дружелюбный.

– Как думаешь, не замутить мне с ним романчик? – спросила Олеся, когда мы расположились за столиком и принялись потягивать пиво в ожидании заказа.

– Мне кажется он немного моложе тебя.

– И что? В мамы-то я ему все равно не гожусь.

Я так прикинула, бармену от силы года двадцать четыре. Не такая уж и большая разница с тридцатилетней Олесей. Она как раз сейчас находится в свободном полете, уже два месяца, как рассталась с парнем. Почему бы и нет? Все ж не будет так скучно.

Когда парнишка принес нам заказ, Олеся еще немного с ним пообщалась, одаривая самыми лучезарными улыбками из собственного арсенала. Он явно попал под ее очарование и не скрывал этого, беззастенчиво разглядывая ее фигуру, ныряя взглядом в запах парэо на груди, который больше показывал, чем скрывал.

– Завтра он научит нас пользоваться моторной лодкой. Не хочу больше ходить пешком, – мечтательно произнесла Олеся. – Ради такого случая я готова встать в шесть утра.