Депрессивный русский терапевт. Хроники исцеления

Депрессивный русский терапевт. Хроники исцеления
Надежда Зейглиш

Вакцина Надежды.Книга может стать вакциной для всего русскоязычного пространства. Вакциной от процессов расщепления, отрицания, проекции и других психологических защит. Главный компонент этой вакцины – возможность свободно думать и излагать свои мысли.Не обязательно становиться политиками или политологами, достаточно делать то, что мы умеем лучше представителей других профессий, – говорить о чувствах, понимая их источники и последствия.Ян Федоров, психоаналитический психотерапевт, группаналитик.

Депрессивный русский терапевт

Хроники исцеления

Надежда Зейглиш

Дизайнер обложки Уна Андерсоне

Корректор Лилита Утенкова

Фотограф Майя Дедовича

© Надежда Зейглиш, 2024

© Уна Андерсоне, дизайн обложки, 2024

© Майя Дедовича, фотографии, 2024

ISBN 978-5-0062-4972-1

Создано в интеллектуальной издательской системе Ridero

Вакцина Надежды

Я читал книгу Надежды и восхищался ею, точнее ими – и книгой, и автором. Сначала ее смелостью: небезопасно поднимать во времена противоречивой политкорректности русскую тему, потому что легко получить с разных сторон всякого «хейта». Но именно сейчас эта тема важна для многих людей, говорящих по-русски. И я пишу это предисловие от лица одного их них. На этом витке истории многих из нас, русскоговорящих, переполняют сильные эмоции. С ними надо как-то разбираться, чтобы они не разрушили ни нас самих, ни тех, кто рядом с нами. А как еще можно это сделать, если не поговорив о наших чувствах и о тех процессах вокруг нас, которые их вызывают?

Затем я восхищался ее открытостью в такой личной области, как переживание депрессии. Надежда показала, как социальные процессы ей способствуют, ограничивая возможность свободно говорить на том языке, на котором думаешь. Она раскрыла не только очень личный опыт погружения в депрессию, но еще более интимный процесс – как психотерапевт выбирается из нее, что для него служит ресурсом. В этой части книга разрушает прекрасный миф о том, что лучшим лекарством для психотерапевта является понимание своих собственных проблем. Может, оно и так, но мы, как и все остальные люди, в кризисные моменты хватаемся за любые соломинки: танцы, вокал, массаж, прогулки, общение, ароматный кофе. Все вместе это может оказаться надежнее, чем попытка вылечиться одной психотерапией, держась исключительно за спасательный круг профессиональных амбиций.

Потом я поразился широчайшим горизонтам, которые открывает эта книга. В ней я увидел претензию на социальную терапию общества, к которому испытываешь и много тепла, и много сожаления. Хотя этот посыл адресован латвийскому сообществу, мне кажется, он значительно шире – книга может стать вакциной как минимум для всего русскоязычного пространства. Вакциной от процессов расщепления, отрицания, проекции и других примитивных психологических защит, которые люди чаще используют на фоне затянувшегося глобального кризиса. Примитивные защиты актуализируют агрессию и прочие проявления деструктивности, захватывая отдельных людей и целые группы. Главным компонентом этой вакцины является возможность свободно думать и не менее свободно излагать свои мысли. Надежда так и поступила со своими идеями и эмоциями – открыто поделилась ими в своей книге. Мы часто ограничиваем свою собственную свободу и свободу других из-за страха перед ней, словно она способна еще сильнее разрушать. Или из-за зависти и жадности, что у кого-то ее будет больше, и вот тогда этот кто-то обязательно использует ее в свою пользу, против нас. Причин для ограничения свободы может быть много, однако они все неплохо лечатся возможностью сказать и готовностью услышать.

Вопросами социальной терапии должны заниматься в первую очередь политики и журналисты, но, похоже, они не вывозят, в силу сложившихся мейнстримов. Тогда наступает очередь психотерапевта, который обращается к обществу: «Всем важно быть свободными, говорить на любимом языке о том, что для нас важно». В общем, получилась социальная терапия через общение «Депрессивного русского психотерапевта» с его читателем. Пусть эта вакцина словно капля в море, однако в ней присутствует такая концентрация чувств, что даже при очень сильном разведении она способна оказать эффект – сначала на читателей, а потом и на людей рядом с ними. Эта книга может быть примером для психотерапевтов других стран, которые рискнут замахнуться на социальную терапию вокруг себя. Для этого не обязательно становиться политиками или политологами, достаточно делать то, что мы умеем лучше представителей других профессий, – говорить о чувствах, понимая их источники и последствия. А когда представится возможность – на конференциях, семинарах, тусовках – посмотреть в глаза коллегам, чтобы в их отражении лучше понять процессы, происходящие внутри и вокруг нас.

Ян Федоров

психоаналитический психотерапевт, группаналитик,

психотерапевтический центр «Диалог»,

Тбилиси, 25.02.2024.

Глоток свободы вместо предисловия

«Что ж теперь ходим круг да около

На своём поле – как подпольщики?

Если нам не отлили колокол,

Значит, здесь – время колокольчиков».

Александр Башлачёв, «Время колокольчиков»

Если бы я взяла в руки книгу о депрессии, то что бы я захотела увидеть внутри? Если честно, то лучше бы там оказался тайник с маленькой коробочкой, в которой хранилась бы волшебная таблетка: съел и порядок!

Вот только представьте, просыпаешься на следующее утро совсем другим человеком: полным сил, весёлым, энергичным. Всё задуманное получается легко и непринуждённо: задумано – сделано. Память, внимание, сон, аппетит – всё в полном порядке. Тревога, подавленность, суицидальные мысли – «всё прошло, как с белых яблонь дым». Жаль только, что таких чудесных пилюль не существует… И придётся проходить небыстрый путь исцеления шаг за шагом.

Мужик идет по пустыне, изнывая от жары и жажды, вдруг видит, лампа лежит. Он ее потер, а оттуда джинн вылетает:

– Что прикажешь, мой Господин?

– Хочу домой!

– Ну, пошли…

– Нет, ты не понял, я быстро хочу!

– Ну, тогда побежали!

Я, конечно, не джинн, но в пустыне депрессии ориентируюсь хорошо. Есть разница: помогать тому, кто страдает от депрессии, или быть тем, кто сам нуждается в помощи. Так случилось, что теперь мне знакомы обе роли. И как Маленький Принц – удава, я видела депрессию снаружи и изнутри.

Мой личный опыт лечения депрессии повлиял на меня как на профессионала. Нуждаясь в помощи, я по-новому увидела весь процесс, начиная от зарождения депрессии, сквозь самое дно к исцелению. Хочется верить, что мои «Хроники исцеления» могут пригодиться другим людям, страдающим от депрессии.

Мы все в чём-то похожи и чем-то отличаемся. Случись мне заболеть в другое время и при других обстоятельствах, я бы не стала об этом писать. Но сейчас я убеждена, что у моей депрессии есть серьёзная «социальная составляющая». Я надеюсь, что то общее, что есть у русских людей, живущих в Латвии и страдающих от депрессии в 2024 году, сделает мою книгу полезной для многих.

Невозможно игнорировать социальный фон, говоря о депрессии. Поэтому я зайду издалека. Социум – это то, что вокруг меня. То, что я вижу, и то, как я это вижу. Нет никакой объективной картины мира. Все наши версии – авторские, даже если кому-то очень важно утверждать обратное. Поэтому я расскажу о себе. Чтобы было ясно, чья это версия событий. И начну с того, что я тот человек, который считает, что резкое изменение политического климата в Латвии после 24 февраля 2022 года сильно повлияло на состояние русских людей, живущих здесь. На меня повлияло. Не думаю, что я как-то сильно отличаюсь в этом от других моих русских соотечественников. Да, русофобия сейчас это общемировой тренд. Но в Латвии есть свои особенности. Вот о них и расскажу, потому что я здесь родилась и прожила всю свою жизнь. Буду говорить о происходящем как непосредственный участник всех событий.

Но мой нынешний взгляд на происходящее начал формироваться задолго до того, как у меня возникло желание поделиться тем, как мне сейчас живётся в моей родной стране.

Эта книга существует потому, что я родилась в 1972 году.

«Рожденные в года глухие
Пути не помнят своего…»
Александр Блок

Так случилось, что моя «точка сборки» пришлась на конец 80-х годов прошлого века. Именно тогда я нашла большинство ответов на важные для меня вопросы.

Кто я? Что ценю? Без чего я – не я? Что мне нужно, чтобы оставаться человеком? Как не предавать себя? Чем я могу, а чем не могу поступиться?

1987—1989 – это моя средняя школа, два старших класса. Время неслыханной свободы, толстых журналов и возможности говорить о том, о чём молчалось десятилетиями. Мои любимые учителя по литературе, истории и обществоведению радовались, когда мы говорили то, что на самом деле думаем, а не то, что написано в учебнике. Это время, когда учебники стремительно устаревали и приходилось думать самим. Нет, «приходилось» – неверное слово. Была возможность и привилегия думать самим. И не только думать, а ещё и говорить, доказывать своё мнение, дискутировать.

Это было уникальное время, когда весь ужас 90-х ещё не накрыл постсоветское пространство, а кондовость партийной идеологии уже потеряла силу. Это была пора вольнодумства в его лучшем пушкинском понимании.

С тех пор во мне утвердилась максима:

– говори, что думаешь.