Смог над Азерой. Червивое яблоко 1

Рекс обернулся. Дышавший ему в затылок мужик в униформе водителя грузопоезда испуганно попятился, наступая на ноги стоявших сзади людей. Очередь за Рексом и в самом деле собралась большая.

– Да нет, я ничего, просто народу много, – растерянно сказал мужик. Очередь торопливо раздалась в стороны, водитель что-то неразборчиво пискнул, бросил поднос на пол и, круто развернувшись, помчался к лестнице. Рекс подхватил подносы и, балансируя горами тарелок, медленно пошел к свободному столику возле пневматического мусоропровода, огромный зев которого строители, очевидно, просто поленились прикрыть люком. Судя по поведению водителя, нравы тут царили простые и чрезмерно безыскусные.

Рядом, сдвинув несколько столиков, торопливо насыщалась молодая и очень шумная компания. Мальчики, судя по внешнему виду, были крутые, девочки тоже отнюдь не были принцессами из сказки. Ели прямо с подносов, опустевшую посуду швыряли в мусоропровод, и если промахивались, то не удосуживались оторвать зад от стула. Время от времени молодые люди поодиночке или группами навещали бар. Компания была абсолютно аналогична ночной шайке, и не случайно, при всей переполненности жральни, по соседству с ними были исключительно свободные столики.

Рекс быстро расправился с содержимым первого подноса и сгреб на него опустошенную посуду. Компания следила за ним с видимым интересом, и интерес этот был нехороший. Их вожак, тощий лохматый малый, явно нацелился заняться Рексом лично, и только дожидался момента, когда тот направится мимо него к мусоропроводу. Кое-кто из шайки даже прекратил есть, а все сидевшие спиной развернулись, чтобы насладиться предстоявшим зрелищем.

– Гля, чуваки, во здоров жрать, к-козел! – восторженно пропищала анемичная девица, старательно демонстрировавшая всем окружающим свои более чем скромные прелести. – Куда в него только лезет?

– Ща поглядим, – лениво процедил сквозь зубы вожак под восторженный рогот окружающих.

Рекс начал закипать. Ребятки хотели развлечься? Почему бы и нет. Он был готов поучаствовать в представлении в меру своих скромных сил. Конечно, драки, подобной ночной, допускать было нельзя. Рекс и так достаточно наследил, и ему, вероятно, следовало бы на всякий случай убраться отсюда подобру-поздорову. Рекс оглядел потолок и наметил крюк, на котором предстояло повиснуть незадачливому вожаку. Вдруг, как по команде, весельчаки отвернулись от него, и в неестественной тишине жральни Рекс услышал тяжкий грохот шагов Командора. К нему приближался биоп.

Это был молоденький парнишка в форме рядового санационной службы, и с ним все было ясно с первого взгляда – рожденный в трущобах, воспитанный телетаксером и абсолютно не представляющий себе, какой ценой еще предстоит расплатиться за силу и власть. Стероидные уколы, трехмесячное обучение, полугодовая накачка мышц и – вперед, на охрану столбовой дороги прогресса. Впрочем, у этого на рукаве красовалась жирная литера "К", курсант, щенок и сосунок, но как он шел! Одна рука кулаком в бедро как у Макса Гронкса в телесериале Пауки Вселенной, плечи ссутулены как бы под грузом мышц, глаза вприщур и нижняя челюсть выдвинута так далеко вперед, что не понятно, каким образом умещается во рту язык. Что за дурак выпустил его одного в патруль? Впрочем, нет, он был не один. Поодаль, по ту сторону подиума, отрезая Рексу дорогу к лестницам, удобно привалилась к колонне еще одна огромная фигура.

Биоп с грохотом придвинул ногой стул к столику, плюхнулся на него и уставился на Рекса строгим немигающим взглядом. Рекс, игнорируя, продолжал неторопливо есть. Биоп нахмурился.

– Кто такой! – рявкнул он натужным басом. – Почему не пропускаешь водителей к раздаче? Документ!

– Пошел вон, – негромко сказал Рекс.

– Что? – взвизгнул биоп своим естественным, увы, жидковатым голоском. – Что ты сказал?!

Стул отлетел в сторону. Биоп вскочил и широко размахнулся. Рекс нырнул ему под руку, уперся ладонью в курсантский подбородок и слегка толкнул. Опрокидывая столики, биоп вылетел с подиума прямо на движущуюся дорожку и мгновенно исчез в тоннеле. Рекс сел на место и снова принялся за еду.

Естественно, с его стороны это была всего лишь демонстрация, поскольку уже через несколько секунд перед ним выросла фигура напарника незадачливого курсанта. Точнее, напарницы, ибо это была женщина. И какая женщина! Рекс взглянул ей в лицо, да так и замер с ложкой у рта.

Валькирия, Брунгильда, она была поразительно красива. И в то же время, без сомнения, эта красавица была биопшей. Контраст между ожидаемым уродством и реальной красотой действовал ошеломляюще, и в голове у Рекса проскочила дикая мысль о том, какой же уродиной она должна была быть в добиопские времена, чтобы все те деформации, которые делают из нормальных людей уродов, смогли произвести с нею столь удивительную метаморфозу?

Двигалась биопша стремительно, с грацией пантеры, а сжатые кулаки и свирепая физиономия не оставляли сомнений в целях этого передвижения.

– Эй, эй, полегче, я не дерусь с женщинами, – сказал Рекс, и тут же стремительно присел, уворачиваясь от нацеленного в лицо кулака.

Несколько минут посетители жральни не по телетаксеру, а въявь наблюдали захватывающую картину рукопашной схватки, в которой нападавшая сторона била, ломала и сокрушала все, что угодно, кроме своей цели. Цель эта, хоть и огромная как элефант, в своей верткости и ловкости оказалась для биопши абсолютно недоступной. Наконец, тяжело дышащая биопша остановилась, рука ее скользнула в карман и выскочила оттуда вооруженная лучевым нейронным ножом. Рекс присвистнул. При всем своем опыте эту штуку он видел впервые. Нейронные ножи были оружием абсолютно запрещенным. Это был именно нож – его луч действовал на расстоянии не более тридцати сантиметров, однако малейший укол, по слухам, вызывал столь сильные мышечные судороги, что даже у биопов от них ломались кости. Причем чем сильнее и физически развитее был человек, тем эффективнее действовало это оружие. Если болевой шок не убивал человека на месте, то он превращался в мешок переломанных костей. За одно хранение нейронного ножа рядовой гражданин мог быть сгноен в санатории. Но, как известно, властям закон не писан, и вопрос лишь в том, кто именно находится у власти.

Пригнувшись и перебрасывая нож из одной руки в другую, биопша скользящими шагами медленно надвигалась на Рекса.

Посетители жральни, опрокинув и отбросив в сторону ту малость мебели, что еще умудрялась оставаться на своих местах, сгрудились на противоположной стороне подиума у бара.

Передвигалась биопша крайне рационально, движения ее были выверены и очень точны. Возможности избежать схватки у Рекса не было ни малейшей. За спиной его был зев мусоросборника, из которого доносилось надсадное чавканье перегруженного пневмотранспортера, а попытка прыгнуть в любую из сторон неизбежно привела бы его прямо на нож. Рекс схватил стул, и в это время биопша метнулась вперед.

Эманация ненависти, исходившая от нее, была так сильна, что пробивала блокаду, поставленную в организме Рекса ядом скрыплов. Все ее намерения были ясны ему прежде, чем воплотились в этом прыжке. Спинкой стула Рекс зацепил руку биопши, отводя в сторону лучевое лезвие. Выставив вперед правое плечо, он нырнул вниз, охватил руками ее колени и резко выпрямился. Биопша, издав сдавленный вопль, взлетела в воздух и исчезла в зеве мусоропровода. Мусоропровод удовлетворенно чавкнул.

Как ни в чем ни бывало, пострадавшие от столкновения поставили на место опрокинутые столики и, не заботясь о судьбе упавшей пищи, выстроились в очередь у автомата. Веселая компания глядела на Рекса во все глаза. Рекс покосился на бармена. Нет, он оказался человеком разумным, торчал на виду, попыток вызвать патруль не делал.

Рекс шагнул к своему столику, рассеянно удивившись, что тот стоит на месте со всем своим содержимым. Вдруг из-под его ноги выскочил и завертелся прямо перед столиком веселой компании лучевой нож. Один из парней стремительно нырнул вниз, схватил его и сунул в карман. Рекс шагнул к нему и молча протянул руку ладонью вверх. Парень побледнел и нерешительно оглянулся на друзей.

– Ну! – сказал Рекс. Компания сидела смирно, в глаза Рексу никто не смотрел. Сзади кто-то из друзей сильно толкнул парня в шею. Тот вынул нож и кинул его Рексу. Рекс поймал нож на лету и засунул его в один из потайных карманов куртки. После этого он уселся за стол и принялся методично поглощать еду.

Веселая компания некоторое время оживленно совещалась. Наконец, лохматый предводитель поднялся с места, подошел к стойке, пошептался с барменом и направился к Рексу, сжимая в руках два хайбола.

– Разрешите присесть? – спросил он, неожиданно демонстрируя знакомство с правилами этикета. Рекс пожал плечами. Лохматый утвердился на стуле, придвинул к Рексу хайбол и сказал, с места в карьер переходя на ты:

– Угощайся.

2

На гидропонный уровень Эни привело любопытство.

Реклама протеиновых чипсов, которую соорудил Юри Граб, и вдохновительницами которой оказались, по его словам, Эни с Лайаной, прогремела на весь шестой уровень и вызвала громовый хохот у всех ее видевших людей, за исключением хилотелых бородатых эстетов и кое-кого из профессиональных рекламных психологов.

Особую активность проявляли конкуренты. По артистическим кафушкам звучали насмешливые песенки, от которых отчетливо тянуло заказным душком. А кто-то – Юри, как ни старался, так и не смог выяснить, кто именно – разорился даже на соответствующий телетаксерный клип с самой Анабель Гламурофф в качестве главной горлодерши и ногодрыжицы.

Виктор Бюллер дрогнул и хотел было уже отказаться от этой рекламы. Лишь благодаря настояниям Лайаны она была установлена на пробу в одном единственном месте, на самом верху, куда немедленно открылось настоящее паломничество людей с шестого уровня, как любопытствующих, так и профессионалов.

Отправлялись будто на пикник, ряженными под люмпов веселыми группами, с вином и музыкой и непременным отведыванием рекламируемого кушанья. Вот и Эни, оживленная и даже счастливая, поскольку ее главная физиологическая система, наконец-то, заработала с полной нагрузкой, тоже пала жертвой всеобщего ажиотажа и, в сопровождении камердинера, помчалась, как пелось в пресловутом клипе, "отравиться и видом, и вкусом".

Наглядевшись на "дебильную неряху" – у камердинера, как показалось Эни, поблескивало-таки в глазах при виде оной нечто мечтательно-хищное – они прошли в ближайшую жральню, где и заказали себе на пробу одну порцию чипсов на двоих. Чипсы, вопреки уверениям Виктора, оказались не более омерзительными, чем любая другая протеиновая пища, и здешний люд брал их охотно.

Они довольно быстро расправились с захваченной с собою бутылочкой Малю. Но уходить Эни не хотелось, а у здешнего бармена – с ума сойти – оказался вполне приличный, хоть и ординарный Барот райанского разлива. Да и содержал он стойку бара в относительно опрятном состоянии. Эни потихоньку попивала вино, время от времени отправляя в рот крохотные кусочки чипсов, и от всей души наслаждалась царившей в жральне атмосферой низкопробности и порока.

Камердинер поехал с нею неохотно, был хмур, насторожен и держался скованно, то и дело переглядываясь со здоровенным малым с перебитым носом, который обосновался со своими друзьями неподалеку от них за той же стойкой.

Компания поглядывала на Эни с интересом. Одеты они были с дешевым шиком третьеуровневых суперменов, вели себя с развязностью не столько даже шумной, сколько пошлой, но перебитый нос – как мужик – впечатление производил, и Эни подумывала, а не велеть ли камердинеру свести ее с этим великолепным представителем человекообразных обезьян.

Вдруг камердинер вздрогнул, подобрался, взгляд его сделался колючим и острым. Эни проследила за этим взглядом, и все мысли о парне с перебитым носом тут же вылетели из ее головы. Начисто.

На подиум поднимался настоящий гигант. Он был чуть ли не на две головы выше любого из присутствующих здесь мужчин. Даже камердинер не годился ему в подметки. Да, вот это был мужик! У него были огромные, налитые чудовищной силой руки и ноги, колоколообразная грудь. Его широченным плечам мог бы позавидовать любой биоп. Картину завершало зверское выражение на испещренном свежими шрамами лице. Все составляющие ее главной физиологической системы сладко заныли.

Гигант ухватил пару свободных подносов и направился к раздающему автомату. Одного движения его огромной ручищи оказалось достаточно, чтобы смахнуть в сторону от раздатчика всю очередь. Не дожидаясь, пока его подносы наполнятся, он запустил в тарелку лапу и отправил в пасть основательный пласт поджаренного протеина.

Эни смотрела на эту зверюгу завороженным взором и не сразу поняла, что камердинер что то настойчиво говорит ей.

– А?.. – рассеянно переспросила она.

– Я должен Вас немедленно покинуть, мадемуазель. Дела его Имперского сиятельства. Но, не волнуйтесь, за Вами присмотрят и все Ваши желания исполнят.

Камердинер кивнул парню с перебитым носом, и тот, изобразив на плутоватой морде почтительное ожидание, в тот же миг оказался рядом.

– Кирша, – торопливо сказал камердинер, – ты поступаешь в распоряжение мадемуазель. Покажешь ей все, что она захочет видеть, а когда ей все тут надоест, проводишь до рума. Это на шестом уровне. Обращаться с нею, как с хрустальной вазой.

Слова его были прерваны оглушительным грохотом, с которым покинул подиум злополучный курсант – биоп. Потом Эни оказалась свидетельницей захватывающего зрелища – схватки двух зверюг: так приглянувшегося ее главной физиологической системе громилы и огромной биопши.

Когда все закончилось, и зверюга уселся доедать свою еду, камердинера рядом уже не было.

Эни была громилой буквально заворожена. Размеры, ловкость, мощь этого суперсамца бросали ее в дрожь, а чудовищный аппетит действовал необычайно возбуждающе.

– Скажите, Кирша, – обратилась она к спутнику, – почему он не убегает? Что если биопы вызовут сюда подкрепление?