Отныне и в Вечность. Червивое яблоко 3

– Карты будут активированы после захвата объекта, – пояснила Брунгильда.

– Держите карманы. Чтобы кто-нибудь в Империи вот так, запросто, отдал такую сумму и отката не содрал? Эх, ребята, не знаете вы имперских порядков! Самое малое тридцать процентов. И если с нас откат не содран, это всего-навсего значит, что платить никто не собирается. Они, сволочи, объект заберут, а карты не активируют.

Биопы растерянно уставились на свою начальницу. Капитан-биопша пожала плечами.

– Обижаете, – сказала она. – Я, по-вашему, простушка из тьмутараканской глубинки, которая ничего больше и не умеет, кроме как живых гамадрилов голыми руками свежевать? Не-ет, карточки эти самоактивирующиеся. И активируются они в момент прикосновения к коже объекта, который мы должны захватить. И я сэру секретарю разъяснила на вполне ему доступном кондовом языке, что ежели хоть одна из них не активируется, не видать ему объекта как собственных ушей. Что мы оный объект скорее пристукнем, чем отдадим.

У парней явно отлегло на душе. Они заулыбались, задвигались, зашумели.

– Ну, и что?.. Да-да, что ж он?..

– Так перепугался, что выдал мне на всякий случай пяток запасных… возвращать которые я ему, естественно, не намерена. Зяме с парнями и Курбику деньги тоже нужны.

– А он не побоится, что мы карты активируем, а объект не отдадим?

– Мужик он сволочной, но умный. Дураки на таких местах не засиживаются. Он вполне способен уразуметь, что нам объект и на хрен не нужен. Что даже наоборот, мы захотим от него избавиться как можно скорее.

Брунгильда оглядела свою команду, откашлялась, на ее лице появилось предельно официальное выражение. Парни тотчас подтянулись и посуровели.

– Итак, – капитан-биопша всем своим видом показала, что разговоры по душам закончены, начинаются суровые походные будни, – сейчас расходимся, и все немедленно завершают сборы. По-крупному, к походу все готово, Циклоп с новым лейтенантом уже и гиппов добыли.

– А они нас выдержат, ихние гиппы? – усомнился Проныра. – Лошадки здешние красивы и резвы, слов нет, да вот только хлипковаты для наших туш.

– Эти выдержат, не сомневайся, – отмахнулась капитан-биопша. – Здоровенные зверюги. Как, бишь, они-там называются, а, Циклоп?

– Порода называется "свенские тяжеловозы", но лошади не под телегу. Они приучены ходить под седлом. Вообще-то, их готовят для специальных кавалерийских ал кавалергардов – личных охранников здешних королей. А эти парни тоже не лилипуты, да к тому же все в железе. Вообще-то, нам сэр Брандис малиновый посодействовал… – Циклоп плутовато покосился на своего капитана. – Говорил, что рад, мол, услужить госпоже Брунгильде и счастлив от души. А уж как глазки, стервец, закатывал, языком как причмокивал по-гурмански, это надо было видеть. Чуть ли не облизывался, извините, и все так осторожненько зондировал про Ваши сердечные дела. Прошу прощения, но запал он на Вас, даром что коротышка.

Капитан-биопша философски пожала мощными красивыми плечами.

– Деньги, однако, взял?

– Взял.

– Много?

– Да нет, вполне по-божески. Но гиппов у нас в обрез, по одному на рыло. Заводных нет ни для кого, даже для офицеров.

– И то хорошо, – капитан-биопша снова пожала плечами все с тем же бесконечно философским видом. – Нам по дорогам не шастать, зачем зря народ пугать? Все равно в поисках объекта толку от нас никакого. Облюбуем себе место где-нибудь на тракте в странноприимном доме поприличнее, будем там сидеть и ждать сигнала от аббата Изегримовых людей, а там – марш-марш вперед и да здравствует Азера.

– Кого мы тут хоть ловим-то, капитан? – невнимательно поинтересовался Проныра. – Так и не говорят, сволочи?

– А тебе не все равно? – удивилась Брунгильда. – Мы тут всем чужие. Нам бы только деньги получить, а там… прости-прощай темная планета. Не знаю, как ты, а я ею сыта по горло.

– Как это свены таких коней не пожалели продать? – вздохнул кто-то сзади, остальные задвигались, обмениваясь сочувственными взглядами, закивали головами, и капитан-биопша поняла, что ситуация парнями понята и принята, что предстоящая работа для них будет не просто выполнением приказа, а своим собственным делом, в исходе которого каждый кровно заинтересован.

– Это, как раз, совсем просто, – сказала она, – королю Карлу охрана уже ни к чему, а король Фетмен о кавалергардских конях, да и о самих кавалергардах пока что никакого представления не имеет. Как же тут придворно-гламурному планктону не подсуетиться и не сделать на межвластии свой маленький бизнес, или, как здешние говорят, гешефт? Во франконском дворце сейчас, небось, такое творится, что не только подсвечники серебряные или ложки, но и платки носовые растаскивают, локтями пихаясь. И вот еще что я вам скажу, мужики. Народ нам противостоит серьезней некуда, так что никакого шапкозакидательства. Работать предстоит в полную силу. По дороге наши с вами "объекты" обзавелись имперским оружием. Они имеют все – и иглометы, и чертовы кнуты. Есть сведения, правда, непроверенные, что и нейронные ножи у них есть, и даже бластер. Всем надеть "рыбью чешую" и носить не снимая. Я хочу всех вас до единого вернуть на Азеру живыми и здоровыми. Узнаю, что кто-нибудь манкирует защитой и выпендривается, шкуру спущу… эй, что это там?

Во второй слева от кафе трабуле послышался невнятный шум и лязг металла. Брунгильда вскочила с иглометом в руке. Все ее парни тоже в мгновение ока оказались на ногах и все до единого с оружием наизготовку.

Из зияющего провала трабулы выскочил запыхавшийся лейтенант-сексот… нашел-таки, сволочь… и завопил на бегу во все горло, так что вокруг заметалось заполошное эхо.

– Капитан! Вас все ищут, с ног сбились, пришло известие какое-то невнятное, то ли объект захватил Франкона-самозванца, то ли младший Свен сам к объекту присоединился, а Франкон, наоборот, вовсе даже и не самозванец, только во дворце паника, понять ничего нельзя, но нам велено немедленно выступать. Орденские кнехты, малиновые гвардейцы и группа захвата уже вовсю шарашат по трактам. Да, вот еще что, Изегрим ночью убит, кто постарался неизвестно, только все отряды захвата переходят теперь в полное Ваше, капитан, подчинение.

– Ну-ну, – сказала капитан-биопша, – осталось только решить один ма-ахонький вопросик, сущий пустячок. Как мы теперь его узнаем, черт возьми? Раньше нам на него указать должен был именно Изегрим.

– Я спросил! Я спросил! – возопил лейтенант. – А мне заявили, что следопыты все знают и укажут. Да и сами, сказали, не ошибетесь. Как встретите мужика, перед которым ваша капитанша… простите… будет выглядеть ученицей младших классов гидропонной школы – можете не сомневаться, это он и есть, другого такого просто не имеется.

– Ну-ну, – повторила она, глядя на старания лейтенанта не без брезгливости, – Это все?.. Неужто, все? Или еще новости остались?.. Нет?.. Ну, хоть сплетни какие-нибудь?

– Сплетни? – озадачился лейтенант, и вдруг просиял, слова ее воспринявши не как издевательство, а вполне себе всерьез и буквально. – Ах, сплетни! Ну, как же, ну, конечно же. Вот вам свеженькая, последняя, пальчики оближешь. У Карла, короля свенского, что едет на свадьбу дочери с сэром Наместником, сломалась карета. Так что вся свадебная процессия застряла в захудалой гостинице захудалого городишки… вот только я позабыл, как он называется, этот городишка, Мелгород, что ли… как то так. Брандис впал в жуткую панику: карета-то наша, гегемонатская, модный рыдван, в провинции такую не починишь. Скандал и позор, можно сказать, срамота на всю планету! Бросил он нахрен всю процессию в гостинице, вызвал флаттер, наплевавши на все запреты, и примчался сюда, в Вупперталь. Сам в мыле, всех, до кого только успел дотянуться, поставил раком – придворные гламуры и всякая прочая пакаторская дворцовая мелочь в дерьмофлигах в перепуге спасалась. Велел Брандис выдать себе самую прочную карету, запряг самых резвых гиппов, пообещал, вернувшись, всех оставшихся, кого пока не успел, раком-таки допоставить и погнал назад, говорят, даже глотки не промочивши, не то, чтобы передохнуть, или, скажем, пожрать. Между прочим, безо всякой охраны. А дорога там, доложу я вам, кто только по ней сейчас не шастает: и всякие мятежники, и франконские кавалергарды, и зеленая братва, да и объект тоже, вроде бы, где-то тут чуть ли не с целой армией. И вот еще что, мужики, все местное быдло считает объект светлым богом, сошедшим на землю для борьбы с тьмой. Валом валят сообщения, что видели его в самых разных местах, можно сказать, одновременно, и всюду при одном его появлении начинается в народе шатания, а кое-где и бить начинают почтенных служек Ордена блаженной тьмы очень чувствительно в хвост, в гриву и по хряпке. Ну, а если к нему, и в самом деле, присоединились Франкон со Свеном? Тушите свет! Здешние власти уже и Гегемона готовы были бы прирезать на всякий случай, да без приказа не решаются. В общем, велено нам с выступлением не медлить ни единой секунды.

7

Было утро, солнце уже поднялось над горизонтом, однако двор странноприимного дома был совершенно пуст. Попрятались все, и придворные, и охрана, хотя чем бы это могло им помочь при предстоящей – неминуемо! – "раздаче элефантов"? Семья простилась с Густавом, очевидно, еще ночью, при закрытых, так сказать, дверях, поэтому обе принцессы, появившись во дворе, демонстративно направились к Люксу, и смотрели они только на него. Глаз, можно сказать, не отрывали.

Всадники один за другим скрылись за воротами, задержался только Люкс. Впрочем, и он оставался в седле. Глаза у Свены подозрительно блестели, Нора была бледна, насуплена и выглядела очень-очень решительно.

– Эта ночь, – тихо сказала Свена, – я думаю… нет, знаю… для меня как для женщины – вершина. Пик. Пик всего. Большего счастья в моей жизни не будет.

– Подожди, – бесцеремонно прервала ее сестра. – Дам я тебе еще с ним распрощаться со всеми нежностями и поцелуйчиками, если ночи не хватило, хотя по губам твоим распухшим судя…

Свена беспомощно пожала плечами, а Нора ухватилась за стремя Люксова гиппа, запрокинула голову и впилась в Люкса растерянными и одновременно какими-то даже злыми очумелыми глазами.

– Я для тебя девчонка, заморыш я для тебя и только заготовка под женщину, крысеныш четырнадцати лет, кукольная мама, и чувства у меня, ты считаешь, могут быть только к чинскому лакричному торту?

– Что Вы такое говорите, принцесса?

– Не смей говорить мне Вы! И я тебе не принцесса, я тебе Нора!

Нора глубоко вздохнула и в бессилии топнула ногой.

– Я тоже всю ночь не спала. Но не надейся, что я проплакала по тебе все глаза… Да! Я их проплакала! Ну, и что из этого? Мне просто не повезло, мы встретились слишком рано.

– Милая девочка…

– Какая я тебе девочка, в четырнадцать еще полвека назад замуж выходили. Ты, как в народе говорят, разуй глаза. Ты вот сюда посмотри, сюда! Нашел девочку. Я уже второй год как в зеркалах та-акие взгляды мужские на себе ловлю! Да, я еще не вполне, я имею в виду, как женщина, я имею в виду, внешне… в смысле наружности… в смысле выглядеть, но чувства у меня, извини, уж как-нибудь! И они во всех смыслах… чем у кого бы то ни было! Что до внешности – подожди, дай мне только еще сроку два года.

Люксу было странно, неловко ему было, и вообще неловко, и перед Свеной, но было что-то в Норе такое, что не давало ее прервать, отшутиться, расцеловать в обе щеки и отправить прочь, шлепнув по попке. В ней ощущалась огромная, напряженная внутренняя сила, заставлявшая не только дослушать до конца, но и… относиться к ее словам заставлявшая серьезно – дичь, казалось бы, дичь несусветная, а вот, поди ж ты.

– Ты – мой! Ты должен быть моим, потому что нет на свете другого мужчины, чтобы я поставила даже и не над собой, как тебя, а рядом. Эгоистичные, инфантильные, слабые, а которые сильные, то только и думают, как бы тебя… короче, я смогу составить твое счастье как никакая другая женщина, потому что твое счастье – совсем не только постель. Если даже ты сам этого не знаешь, то знай. Когда я встану за твоей спиной, никакая дрянь к тебе подобраться не сможет иначе, чем через мой труп. Что касается постельных подружек для тебя на эти два – три года… – Нора остановилась, вздохнула полной грудью и с великолепным пренебрежением пожала плечами. – Я знаю, вы, мужчины, без этого никак. Ну, и ради бога! Ну, и пожалуйста! Ну, и сколько угодно! Пусть они будут, пусть их будет много, очень много, чем больше, тем лучше, только бы не одна. Вот этого не надо, потому что для меня существуешь только ты. Ты один. Клянусь, я скорее убью себя, чем отдамся кому-нибудь другому. И не смей относиться к тому, что я тебе говорю, как к словам экзальтированной кисейной… малолеточки. Это будет ошибка, может быть, и смертельная, я не шучу. До встречи.

Она повернулась и со всех ног помчалась прочь.

Прерывая неловкое молчание, Свена сказала с вымученной улыбкой.

– Прощай, дорогой. Ты подарил мне лучшие мгновения в моей жизни.

– Ну, так-таки и лучшие, – не менее вымученно улыбнулся Люкс. – Твой будущий супруг высокопоставленный имперец. Ты, я думаю, еще и Внешние Миры увидишь. Может быть, даже Землю легендарную.