Зверь, именуемый Кот

А я цеплялась за его тонкую футболку, с восторгом теперь понимая, что этот великолепный мужчина вернулся за мной. Додумалась наконец-то. И года еще не прошло.

Сейчас здесь, в этом маленьком доме, были только мы двое, взбудораженные, возбужденные и влюбленные.

Изучающие друг друга, как неистовые первооткрыватели, жаждущие открытия новых земель.

Как он подхватил меня на руки, я даже и не заметила, но в воздухе нам пришлось разорвать поцелуй.

– В ванную, продрогшая Лю. Срочно. Ты кашляешь и сипишь как белуга.

Как белуги сипят я понятия не имела. И ляпнула:

– Грязных девушек не уважаете, сэр Кот? Я не слышала сип белуги, но мыться сил нет совершенно, прости. Можно только из ведра окатить меня и прополоскать, словно тряпочку.

Положив голову ему на плечо, я закрыла глаза. Ну вот, лучший в жизни моей поцелуй уже есть у меня в сундучке. Буду потом вынимать эти воспоминания и любоваться, как главным сокровищем этой вселенной.

– Хочу любить одну самую уважаемую и прекрасную девушку, основательно очень и долго. Но вначале я тебя все же вымою и осмотрю. Кое-какие навыки оказания первой помощи в нас всех крепко вбили. Прооперировать не смогу, но немножечко подлатаю. Согласна?

Возражать не хотелось. После случившегося уже здесь я вдруг разом расслабилась, словно мы с ним действительно преступили через невидимую черту. Дверь за спиною закрылась и с Котом мы теперь по одну сторону баррикад. Спешить больше некуда.

9. Глупости

Только поджав колени к груди, сидя в ванной, намыленная осторожно, я начала вдруг задумываться. Сижу я такая прекрасная, в синяках голышом, уже даже практически чистая. А что дальше?

Хорошо так сидеть, с закрытыми совершенно глазами, ощущать теплые руки на коже, целомудренно и усердно меня просто моющие. Пальцы, разбиравшие волосы, которые норовят стать запутанной паклей. Как в детстве, когда строгая мама уставала от многочасового моего бултыхания в ванной и приходила “заканчивать все это безобразие”. Нежно, терпеливо, молча.

– Марк… – я не могла смолчать больше. Голова треснет же так, он дурацких фантазий. – Как ты нашел меня?

– Как обычно, вполне симпатичной, – руки вдруг замерли, а потом, одно лишь движение, гладящее, скользнувшее по спине как-то особенно чувственно и голос его изменился. – Прости.

Тонкие струи согревающей и очищающей самую душу воды пришли сразу же вслед за этой странной лаской. Захотелось увидеть его, сейчас же. Но мокрое лицо было в мыле, и мне удалось лишь запрокинуть его слепо ища его голос.

Влажные пальцы осторожно прикоснулись к щеке, пробежались к подбородку по скуле, сгоняя хлопья пены вниз.

– За что? – смогла тихо выдавить.

Тихий вздох. И ответ, прозвучавший немыслимо-близко, у самого уха:

– Я мог опоздать. Тебе крепко досталось.

Смешной. Мне вообще в этой жизни крепко доставалось, видимо, он просто вечно опаздывал.

– Как вообще ты там оказался? Марк, ну я буду клещами тянуть из тебя? Говори же, мне важно услышать!

И глаза даже открыла, вся такая голая, мыльная, зато в праведном негодовании. Это я сделала зря. Кот сидел очень близко, на корточках, мокрый, в прилипшей к телу рубашке, и смотрел на меня. Своими этими глазами, взгляд которых вышибал сразу дыхание и все мысли сводил лишь к желаниям.

Он моргнул. Громко сглотнул и шепотом почему-то ответил:

– Ты когда убежала, я понял. Ну… в общем много всего. Нашел этот коттедж, оплатил. Пока через КПП ваше проехал, пока электричку нагнал…

– Как тебя пропустили?! – важнее, конечно, вопросов сейчас просто не было. Глупо как все.

– У меня есть… убедительные аргументы. Это неважно. Лучше скажи, как тебе удалось так быстро найти приключения на свои… ребра.

Как ему объяснить, что все это еще больше неважно, наверное? Но знать мне

– Зачем, Кот?

– Ты еще не поняла? Или снова мы малодушничаем, маленькая врушка?

Словно строка из месса всплыла. Так бы он мне и ответил. Они наконец соединялись в сознании: этот волшебный мужчина, меня героически спасший, и тот, кто за прошедший год стал мне роднее и ближе всех в мире.

– Ответь, я упрямая мышь, ты же знаешь.

– Не хочу отпускать тебя.

Так просто. И так прозвучало щемяще, столько тихой боли мелькнуло в этих словах, что я даже вздрогнула. Медленно отжала свои непослушные волосы, пряча взгляд.

– Я, кажется, уже чистая. Полотенце тут есть? Или так и будем сидеть до утра в пене и холодной воде: только ты, я и мочалка?

Вечно улыбчивый Кот почему-то даже не усмехнулся. Он ждал другого ответа? Что мне было сказать? “Не отпускай никогда-никогда-никогда, я вся ваша навеки?” И Что бы он делал со всем этим счастьем? Ненужным и несвоевременным.

Медленно встал, тут же развернувшись спиной ко мне, и вышел, больше не проронив даже слова.

Обиделся на меня? Что тут, черт подери, происходит?

Мучительно и неуклюже попыталась я встать, – не получилось. Голова кружилась еще очень здорово, ребра нещадно болели, и рука, почему-то отказывалась работать. Зато получилось встать на твердые и непоколебимые почти четыре точки опоры. Это когда жопка кверху, нос вниз, зато не качает и падать невысоко. Сейчас я крепенько уцеплюсь рукой за край ванны, сяду тихонечко на колени, а там…

– Ты получаешь какое-то странное удовольствие, делая глупости, Лю? И куда поползла, я принес полотенце.

Стою я такая красивая на четвереньках, а где-то там, выше, мужчина моей мечты смотрит на все это безобразие удивленно. И видимо, даже сочувствует. Ну, кто я после этого?

– Даже не спрашивай. Помоги лучше мне встать.

Мне на спину приземлилась пушистая ткань, обернулась вокруг бренного тела, промокая и оборачивая. Черт! Вот это я влипла. От одной только мысли о том, что эти крепкие и красивые руки мужские осторожно проводят ладонями по спине, меня затрясло, как в строительной камнедробилке.

А потом эти самые руки меня осторожно подняли, подхватив, и унесли, как ту самую мышь, в когти попавшую к сытому хищнику.

– Мне бы одеться, хоть капельку, – голос я все таки подала, на всякий случай. – Разнообразия ради, немножко совсем. А то у нас явное гендерное неравноправие.

Ничего не ответил. Принеся меня молча на кухню, осторожно выгрузил на маленький кожаный диванчик. Тут было уютно: круглый деревянный стол, над которым висел красивый соломенный абажур светившего теплым светом светильника.

Невзирая на белые ночи, в доме было довольно темно: кухня находилась на большой застекленной веранде, плотно увитой диким виноградом. Кожаная мебель, темные шкафы. Марк быстро осваивался здесь, нашел чашки, чайник включил электрический. Он вообще выглядел тут органично и сосредоточенно, точно капитан небольшого суденышка, что уверенно идет по волнам прямо в шторм.

– Пиджак и белье уже в стирке, платье… я твоими вещами чуть позже займусь. А пока могу только дать тебе еще одну свою, запасную футболку. Последнюю. Могу для равноправия снять свою мокрую и повесить на сушку.

И я не успела ответить ему, как одним ловким движением Кот сдернул с себя все еще мокрую серую футболку и остался в одних только джинсах. Я только пискнуть успела. И попыталась зачем-то плотнее закутаться в полотенце. За что мне эта пытка мужчиной? Снова и снова. Он был великолепен. Раздетый значительно лучше приличного. Таких надо показывать в каждом кино, и настроение женской половины планеты сразу улучшиться. Воздух будто сгустился вокруг, стало душно.

А Кот лишь бровью повел в ответ на мою странную реакцию и повернулся спиной. Шок номер два. Не, спина была у него изумительная: тугие выпуклости и впадинки, как рисунок на морском дне. Но дело не в этом. Во всю спину Кота красовалась роскошная татуировка: морда хищника, (из семейства кошачьих, конечно). Зверь смотрел на меня, очень внимательно, своими глазами необыкновенными, словно он что-то знал.