137 чудес маленькой истории. Возможно ли будущее?

– Ты что-то хотел? – не отвлекаясь, спросил Роджер.

– Погулять с тобой. До папы. Как раньше.

Бобби затаил дыхание. Карандаш шел по бумаге вдоль длинной линейки. Стружка от ластика лежала рядом, между тетрадями и ручкой.

– Наверно, сегодня у меня получится. Ты ведь хотел о чем-то поговорить?

– Я тебе этого не говорил, – Бобби сдвинул брови. – Опять ты за свое.

– Прости. Я всегда знаю, о чем ты думаешь. – Роджер улыбнулся. – Собачье чутье.

Бобби соскочил с кровати и подошел к рабочему столу. Он встал сбоку и чуть поддался вперед. На листе бумаги получалось здание. Задание по черчению. Бобби не любил этот предмет. Он слышал, старшеклассники говорили, он сложный. Особенно учительница черчения, мисс Уикс, очень строгая и не дает ученикам спуска. Бобби следил, как сосредоточенно Роджер выполнял задание. Не сказать, что ему это нравилось, но он был очень ответственным, лучшим учеником в средней школе. Джонсы этим гордились, а Роджер не обращал на свои успехи должного внимания. Он всего лишь делал то, что от него требовали – так уж его воспитали. Усидчивость, послушность и сдержанность – качества, которые могли быть у каждого. Роджер не понимал, что такого сложного придерживаться их хотя бы в стенах школы, чтобы быть на хорошем счету у учителей.

– Мне еще немного. Не хочешь сделать пока свое домашнее задание?

– Мне еще немного задают, – Бобби хитро улыбнулся. – Успею. Вечером.

– Вечером ты опять сядешь смотреть телевизор с папой, а после устанешь и ляжешь спать. Тебе надо быть более собранным. Лучше ничего не упускай, это тебе пригодится.

– Ты скучный.

Бобби провел рукой по столу и вышел из комнаты, закрывая за собой дверь. Тем не менее, он сбежал на первый этаж, забрал портфель, поднялся в свою комнату и сел корпеть над математикой. Больше всех предметов в школе Бобби не любил чтение. Ему казалось, это безумно скучное занятие. Но по математике, как правило, задавали всегда больше. Мальчик старался не отвлекаться. Ему хотелось поскорее отдохнуть и не думать о школе, об уроках или о чем-то еще. Бобби хотелось гулять. Так приятно, когда ветер пролетает сквозь тебя, когда колышутся волосы, а уголки губ сами ползут вверх. Невероятно, когда солнечные лучи напоследок целуют в лоб и уходят на долгие часы, когда выходит ясный месяц и нежно обнимает за плечи, оберегая от кошмаров.

Наступало волшебное время. Отовсюду лился радостный смех, разбавляемой звучной мелодией. Ароматы холодного чая в жаркую погоду были благословением. Тихие разговоры о рутинной ерунде и вежливые замечания вместо комплиментов уносились высоко-высоко в небо. Не спеша парочки прогуливались вдоль улиц, проезжали скиры – экологические машины без дверей и с легким навесом, напоминающие машины для гольфа, они работали за счет первого закона термодинамики, и были довольно популярны в жару, когда в стенах – душно, а гулять – нет сил. Легкие платья и юбки, свободные расстегнутые рубашки, широкие шорты и накинутые шляпы и кепки во благо здоровья. К вечеру температура спадала. В центре города было жарче, чем на окраине: здания накапливали в себе тепло, а перед сном паром выпускали его.

Переодевшись в футболку и тонкие брюки, Бобби отправился на прогулку. Роджер шел рядом, неизменно поправляя солнцезащитные очки. Они ни о чем не говорили, но оба хотели, и напряжение, повисшее над ними темным облаком, лишь накаляло ситуацию. Асфальт стал мягким и прогибался от каждого шага. Впрочем, Бобби это только казалось. Он думал обо всем на свете, чтобы отвлечься. Мальчик ушел так глубоко в свои мысли, что чуть не попал под машину. Роджер одернул его и взволнованно посмотрел. Бобби тоже испугался. После секундного замешательства они оба сделали вид, что ничего не было. Роджер опустил лапу, а Бобби даже не стал одергиваться. Они пошли дальше. Спустились вниз по улице и свернули за дома.

Пляж. Это место всегда было особенном. На него почти никто не приходил в такую погоду в конце весны. Живущие рядом с океаном перестают это ценить. Не все, конечно, но большинство. Бобби снял ботинки и ступил на песок. На лице заиграла улыбка. Роджер смотрел на тихий и бессмертный океан. Он скучал по нему. Из-за школы, экзаменов, учебы в целом он сильно переживал и стал гулять гораздо реже, чем хотелось бы. Бывало, он ложился в кровать и понимал, что что-то забыл. Вспомнить ему не удавалось, ведь он этого и не планировал: повидаться со старым другом, океаном. Вода в нем всегда была чистая, приветливая. Свет весело играл с волнами. И целое подводное царство принимало в гости. Будучи еще щенком Роджер чуть ли не каждый день, когда позволяла погода, плавал. Он помнил, каким счастливым тогда был, и как громко лаял от радости, когда вновь выныривал из-под захлестнувшей его волны. А сейчас его стягивали обязательства, и хоть рубашка свободно раздувалась, а бриджи болтались, он понимал, что не мог все бросить и рвануть на встречу желаниям. Может быть, летом… Бобби оставил ботинки и побежал вдоль по пляжу.

Его небольшой силуэт то приближался, то удалялся, то поднимался выше, то опускался. Когда Бобби вдоволь набегался, спустился к воде и сел, прижимая к груди коленки. Роджер неспешно пошел к нему. Он снял солнцезащитные очки и повесил на нагрудный карман рубашки. Они помолчали. Приливные волны океана щекотали пальцы ступней. Роджер отодвинулся дальше. Бобби выводил рисунки пальцем, но тут же их стирал. Он посмотрел перед собой на дальний чистый горизонт.

– Здесь очень красиво, – казалось, Бобби сказал это неосознанно.

– Да, очень красиво.

– Здесь своя атмосфера. Весь город – другой. Это особенное место.

Роджер вновь кивнул в знак согласия.

– Ты понимаешь? Я хочу оставить что-то после себя. – Он прикрыл глаза и сделал глубокий вдох. – Я чувствую свободу в этом месте. – Он посмотрел вокруг, обводя взглядом невероятный пейзаж с медленными переливами красок и игрой солнечных бликов. – Я хочу, чтобы наши предки тоже почувствовали это. Хочу сохранить это.

– Ничто не вечно.

– Ты слишком мрачный, – Бобби вздохнул и уронил голову на колени.

Роджер приобнял его за плечи и немного поддался вперед.

– Я понимаю, о чем ты. Твои дети обязательно придут на это место и почувствуют то же. Ты подаришь им это чувство.

Бобби улыбнулся уголком губ и вздохнул, подложив под подбородок ладони.

– Говорят, во внешнем мире все не так хорошо, как у нас. Я слышал, как мисс Торо рассказывала о своей старой жизни, – его взгляд с грохотом упал на дно океана. Бобби посмотрел на Роджера. – А я тоже тебя не понимал? Когда мы были там?

– Наверно. Я плохо помню, что там было. – Роджер посмотрел на океан серьезными черными глазами. – Помню, там было очень холодно.

Он притронулся к диоду. Некоторые снимали его на ночь. Например, Стив из его класса иногда снимал на перемену и подстрекал свою компанию делать так же: им не нравилось, что их мог подслушать их учитель. Некоторым возможность снятия диода дарила власть и комфорт, а кому-то внушало страх. Не страх силы, страх лишения. Роджер так боялся, что его не смогут понять. Казалось, без этого его жизнь полностью разрушится. Его семья перестанет его понимать – невообразимо! Роджер боялся этого больше всего на свете, поэтому, рискуя получить побочные эффекты, не снимал диод никогда. От воды он не портился, а других проблем и не было. Роджера нельзя было назвать общительным, он ходил серьезный и сосредоточенный, будто в своем мире. Молчать по возможности – одно, молчать по принуждению – совершенно другое.

– Нам пора идти, – сказал Роджер, поднимаясь.

Бобби встал следом. Он побежал за ботинками. Роджер подошел к нему, надевая очки. Мальчишка быстро обулся, встал и снова снял ботинки. Он сел на песок с недовольным выражением лица. Бобби вытряхнул песок из одного ботинка, потом из другого, только после снова надел. Он гордо поставил руки на бока и выкатил грудь колесом. На пляже все еще никого не было, и шум города терялся за песней океана. Бобби весело рассмеялся и поднял кулачок вверх, чтобы Роджер его отбил.

– Никогда этого не любил, – хмуро ответил он.

– Твой хвост говорит об обратном!

Роджер оглянулся. Его хвост действительно радостно и нетерпеливо вилял. Роджер стал мрачнее тучи, но все-таки отбил кулачок Бобби, и тот улыбнулся еще ярче.

– Я тоже знаю, о чем ты думаешь! – он высунул язык, а потом развернулся и рванул вперед.

Через тринадцать минут Роджер и Бобби добежали до работы отца. Его смена как раз закончилась. Кое-кто уже выходил на улицу и с чистым сердцем направлялся домой. Жара никак не спадала. Бобби подошел к забору из тонкой сетки и перевалился через него по пояс, смотря на сложные механизмы погрузки товаров на судно и каменистый берег океана. Сейчас в порту, находившемуся чуть дальше по береговой линии, никого не было, лишь несколько лайнеров и круизных яхт, но бывали такие дни, когда там стояли огромные корабли, способные увезти на себе целый город. Бобби восхищался ими. Каждый раз он останавливался, задирал голову и восхищенно смотрел на блестящие покрытия и непробиваемую мощь, скрытую в каждом миллиметре.

Через пять минут, когда вышли последние работники, показался и Грэг. Он закрыл служебный вход, обошел территорию фабрики, чтобы убедиться, что все в порядке, а затем поприветствовал Роджера. Они улыбнулись и пожали друг другу ладони. Бобби слегка испугался, когда к нему, завороженному портом, подошли со спины, но не собирался этого признавать, и все трое рассмеялись. Они пошли в сторону дома. Грэг нес легкий портфель, где болтались некоторые документы и пустой чистый контейнер из-под обеда. Он спрашивал своих сыновей о делах в школе, учебе и их планах на лето, но каждый не отвечал ничего конкретного, отмалчивался и делал вид, что не слышал, смотря по сторонам, на сладкие домики и благоухающие кафе. Тогда говорить начал Грэг.

По обыкновению, он рассказывал былые истории. Интересные случаи с работы, в основном. Как-то им доставили огромную фигурку малька, например. А сегодня Грэг стал свидетелем стычки между Патриком, попугаем, и Брендоном, антилопой. Они не поделили поставку металла. Сцепились из-за мелочи. Каждый защищал свою бригаду. Грэг просто проходил мимо, как раз возвращался с обеда, но не смог оставить все, как было. Вразумить враждебно настроенных всегда трудно, особенно если они могут кричать громче тебя. У Грэга уже давно выработалось качество, как говорила Мери, непобедимая харизма, благодаря которому его всегда слушались и, как правило, даже соглашались с ним. Грэгу нравилось делать добро. В том мире каждый был сам за себя: одному плохо, а тебе – хуже. Там выживали. В новостях этого не говорили, но каждый, кто в сознательном возрасте пошел на эксперимент, знал, что там до сих пор выживают. Открытый мир не открыт для счастья; оно давно изжило себя в тех краях.

Дорога сворачивала на тропинку – узенькую улочку между домов. На ней всегда было тихо. Иногда, совсем не часто, Грэг сворачивал на нее, возвращаясь с работы. Так было длиннее. В особенно хорошую погоду и с приятной компанией хотелось наслаждаться моментом, хотелось хвататься на блаженные чувства и окутываться ими.

В доме уж давно царил покой. Взрослым много не надо. Вернувшись из школы, мисс Торо не потеряла настрой на отдых. Она его заслужила. Она зашла по дороге в магазин и включила в кухне радио, распаковывая покупки. Нашла волну, где крутили песни местных музыкальных групп, что играли на улицах, в кафе и ресторанах. Некоторых из них даже приглашали в школу. Как-то перед Рождеством играла одна замечательная группа – «Кольца Радуги», мисс Торо она очень понравилось. Она даже купила их диск на ярмарке весной и включала временами. Новая жизнь в новом мире – то, что нужно всем. Вечерами мисс Торо выходила на веранду. Там стояло кресло и небольшой столик, висели небольшие огоньки, зажигающиеся сами, как темнело, а через открытое кухонное окно лилась музыка… И на душе было хорошо. Мисс Торо довольно улыбалась. Ей нравилась пустынная улица, по которой в такой час почти никто не ходил, лишь в слишком оживленные дни.