Вера творит чудеса

– Лиза хорошо, а Лена после «кесарева» восстанавливается.

– А морально как она себя чувствует, совесть не мучает? – парировала Вера. Олег снова удивлённо взглянул на жену и усмехнулся со словами: «ой, ладно, не начинай уже».

Вера, молча, направилась в спальню, где в шкафу висели её вещи. Из окна предательски бросился на неё тёплый солнечный поток. У их с Олегом кровати стояла собранная и приготовленная детская кроватка, с балдахинчиком и хорошенькими розовыми мишками по бортикам. Слёзы снова подступили, и Вера еле сдержала их солёным комком в горле. За считанные минуты она уложила свои самые необходимые вещи в сумку, быстро сполоснула лицо холодной водой, расчесалась и бросилась к двери. Как ни странно, ей захотелось как можно скорее покинуть эту квартиру, в которой ей уже не было места. Она чувствовала там себя посторонним элементом, мешавшим жить. Перед выходом она в последний раз взглянула на Олега. Он стоял и смотрел на неё, приготовившись закрыть за ней дверь одной рукой, а в другой, держа огромного плюшевого медведя, в прозрачной упаковке с розовыми ленточками.

Он был счастлив, свободен, красив. Его высокая и спортивная фигура держалась уверенно. Серые глаза были устремлены куда-то сквозь Веру, и только несколько выбившихся из причёски волос выдавали его суету. Вера, молча, покинула чужой рай, быстро сбежала по лестнице, завернула за угол дома, как преступница, скрывшаяся с места кражи, и зарыдала. Теперь у неё был только один путь, – в дом умершего дяди. К родителям возвращаться она не могла, – не хотела больше видеть страданий мамы, гуляний папы, в семью, где, как под копирку, разыгрывался похожий сюжет.

Она поймала машину и быстро домчалась до вокзала, несмотря на то, что до поезда оставалось ещё много времени. Ей казалось, что по прибытии на вокзал, у неё начнется новая жизнь, непонятная, без Олега, без Ленки, но новая. Сначала она некоторое время сидела на вокзале, потом решила выйти и подышать свежим воздухом, так как ехать в поезде нужно было чуть меньше суток. А там уж она точно и насидится, и належится. Впервые за несколько дней она ощутила острый голод во всём теле. Это дикое чувство жажды еды стучало в висках, затылке, в желудке, слабостью отдавало в руках и ногах. Она без труда нашла недалеко от вокзала павильон со свежей выпечкой, где купила сразу три пирожка: с капустой, с картошкой и с рисом. Впервые за десять последних лет, пока она жила с Олегом, Вера съела эту стряпню без зазрения совести, совершенно не беспокоясь, что завтра же она вылезет дополнительным сантиметром на талии. Это был первый шажок к освобождению от Олега, от Ленки, от прошлой несчастливой жизни с любимым, но не любящим человеком. Теперь она могла начать жить для себя, жить своими желаниями, иными мечтами, возможностью найти себя новую, возможностью общаться с другими интересными людьми, возможностью работать, в конце концов.

Ведь Олег запрещал ей и думать о работе. Он требовал безукоризненной чистоты в доме, свежеприготовленной еды, выстиранных и наглаженных рубашек каждый день. А она, как марионетка, всё исполняла. Послезавтра ей тридцать лет, а для себя она еще и не пожила. Однако то, что все эти перемены, возможно, к лучшему, Вера пока еще не осознавала. Внутри сидел забитый волчонок, напуганный резкими переменами, предательством, неизвестностью, который не верил ни во что хорошее. С тёплым чувством сытости и гулом в голове Вера вернулась на вокзал. До поезда оставалось ещё два часа. Около часа она разглядывала сувенирчики в привокзальных магазинах, ещё полчаса любовалась цветами в витрине. «А мне ведь Олег ни разу не подарил цветов. Он даже и не знал, какие я люблю. Да, я любым была бы рада из его рук. Но, вот те жёлтые пушистые хризантемы, похожие на гигантские одуванчики, просто загляденье», – подумала Вера и улыбнулась. Потом она решительным шагом направилась в отдел с канцелярией и приобрела там несколько ручек, карандаш, толстую тетрадь и блокнот.

«Буду записывать в него всё хорошее, что произойдёт со мной. А затем, перечитывая, вспоминать и поднимать себе настроение», – с этими мыслями она вышла на перрон и носом поймала запах приближающегося поезда. – «Ну, удачи мне в новой жизни», – с грустью подумала Вера и поднялась в вагон. Она с удовольствием заметила, что в её купе никого из пассажиров пока не было, поэтому она, не спеша, смогла разложить вещи и расстелить бельё. Уже перед самым отправлением возле девушки уселся незнакомый, долговязый парень в очках. Он беспомощно взглянул на неё, потом протиснулся к окошку, кого-то долго там выглядывал и махал.

Парень вёл себя как-то нервно и неуверенно, казалось, будто он хотел о чём-то спросить или попросить, но никак не решался. В итоге, он вышел в тамбур, где долго курил и рассматривал темнеющий пейзаж за окном. Когда сосед вернулся, Вера уже почти провалилась в сон. Однако сквозь него она всё-таки понимала, что молодой человек пытается кому-то дозвониться, но у него это никак не выходит.

Он периодически делал паузы между звонками, а потом снова набирал и набирал всё тот же номер. В конце концов, трубку взяла девушка и стала высказывать ему какие-то претензии недовольным тоном.

«Нет, милая, хорошо, я всё понял. Нет, пока вдвоём едем в купе. Нет, милая, ни о чём не говорили, я и не собирался, – ты же знаешь, что мне только ты нужна. Целую, милая…», – прерывисто отвечал парень. Вера потуже укуталась в одеяло и с усталой улыбкой провалилась в сон.

Всю ночь ей снился Олег. Под утро в видение «пролезла» Ленка и с неприятными искорками в глазах доказывала Вере свою невиновность во всём произошедшем. Периодически девушка просыпалась, как в бреду, и молилась о том, чтобы всё это оказалось сном: её жизнь с Олегом, предательство подруги, потеря ребёнка. Она снова и снова открывала глаза, видела отблески фонарей, пробегающие по купе, зажмуривалась и старалась уснуть.

Наступил новый день. Вера проснулась и заметила, что сосед её уже вышел на какой-то станции, либо ночью, либо рано утром. Она даже обрадовалась этому, так как абсолютно не представляла, как вести себя с подобными людьми и в подобных ситуациях. Остаток дня она проехала одна, поглядывая в окно и любуясь природой. Деревья уже полностью вырядились в свои зелёные платьица и встали ровным рядом, словно на конкурсе красоты. Ласковое солнышко, как хамелеон, периодически меняло свой цвет, выбрасывая то оранжевые, то жёлтые лепестки лучей. Вера жмурилась и улыбалась, несмотря на то, что в душе царил хаос. Но все мрачные мысли она старалась гнать от себя, настраиваясь на то, что на месте её ждёт, как минимум, ещё одно испытание, – похороны дяди.

Глава 3. Станция «Новая жизнь»

Уже почти стемнело, когда девушка добралась до конечной станции. Однако на этом её путь ещё не был завершён, – оставалось добраться на автобусе или машине до населённого пункта под названием «Воскресенское».

Вера спустилась со ступенек вагона и всмотрелась в темноту. Лёгкий ветерок трепал волосы на макушке, в воздухе пахло сиренью. Вокруг не было ни души. Тени деревьев покорно шелестели при малейшем дуновении ветра, а впереди зажглись окна то ли бирюзового, то ли голубого здания вокзала.

Вера перешагнула через рельсы и вдохнула с детства любимый запах шпал. А ещё этот запах напомнил ей о том, как она уезжала в Москву за Олегом. В сознании вдруг всплыли неприятные картинки последней их встречи. Она снова рисовала в голове его образ, серые глаза, не выражавшие по отношению к ней ничего, красивую спортивную спину, сильные руки, волосы, растрёпанные в суете приготовлений к предстоящей встрече с любимой и малышкой.

«Теперь у него есть семья, настоящая, и ребёнок, а у меня нет ничего…», – снова пронеслось в голове, но она с силой покачала ею, словно вытряхивая оттуда эти мысли навсегда. Вера зашла в здание вокзала, где тоже не было ни одного человека, кроме кассира. Она подошла к окошку кассы, чтобы узнать о дальнейшем своём направлении. К её разочарованию, последний автобус на сегодня уже ушёл, а такси, которое могло бы доставить её до дома дяди, здесь не водилось.

– Так, что же мне делать? – спросила Вера.

– Не знаю, ждите до завтра. В обед должен быть автобус, если не сломается по дороге, – сухо и без энтузиазма ответила дама в окошке.

– Понимаете, у меня дядя умер. Мне нужно его похоронить. Я не могу просто сидеть на вокзале и терять время, – с мольбой в глазах снова обратилась Вера к кассирше. На этот раз собеседница, видимо, прониклась ситуацией, слегка посмотрела на девушку, вздохнула и предположила:

– Может, у вокзала Валерка стоит? Он у нас так часто подрабатывает. Правда, на сегодня все поезда уже прошли. Но посмотрите, на всякий случай, может, он ещё не уехал.

– Спасибо! А, это не опасно, ехать с посторонним в машине? – уточнила Вера, бросившись к выходу.

– Да, какой же он посторонний?! – усмехнулась дама, плюнув на палец и заправив выбившийся волосок в чёлку, – его всё село знает и часть области.

– А, хорошо, спасибо! – прокричала Вера и выбежала на улицу. Метров через пятнадцать, чуть левее вокзала, в темноте, она действительно заприметила «Жигули-семёрку», тёмно-вишнёвого цвета.

– Простите, простите, Вы – Валера? Валерий? – спросила Вера, постучав по стеклу авто.

– Да, – удивлённо ответил водитель.

– Вы не могли бы отвезти меня вот сюда, по этому адресу? – уточнила девушка, достав из кармана помятую бумажку, на которой карандашом был нацарапан адрес дяди. – Ну, отвезу. Это в часе езды. Деньги-то есть при себе, а то я в долг больше в этом месяце не работаю?

– Да, конечно, – суетливо ответила Вера и плюхнулась на заднее сиденье. Водитель удивлённо посмотрел на пассажирку, но ничего не сказал.

В машине было тепло, даже душно, и сильно пахло бензином. Но, несмотря на это, Вера чувствовала себя вполне комфортно, и, если бы не интерес к новой местности, позволила бы себе немного вздремнуть. События последних дней настолько выбили её из колеи, что она, сама от себя того не ожидая, почти спокойно уселась в автомобиль к незнакомому мужчине, практически ночью. Дорога была неровной. Машину подбрасывало на кочках, болтало из стороны в сторону, и от этого ещё больше хотелось спать. Вера то с интересом смотрела в окошко, пытаясь хоть что-то разглядеть в темноте, то прикрывала глаза.

– Так, это же, вроде, дом Митрича. Вы к нему, что ли, едете? Родственница? – несколько удивлённо спросил водитель.

– А? Митрич? – сонно уточнила девушка. – Ну, Савелий. Мы его «Митричем» прозвали, по отчеству. – Да, я его племянница, двоюродная. – Так, а Вы не в курсе что ли, что он это, ну…? – Да, я знаю, я на похороны и еду. Мне вчера только сообщили, что он умер, а похоронить некому. Вроде, кто-то из соседей маме позвонил. – Так, нет. Похоронили его уже, сегодня. Председатель часть денег выпросил в области, часть дали на заводе, где Митрич работал. Так что, нормально похоронили, венки, цветы, – всё, как полагается.

– Как похоронили? Подождите! – испуганно завопила Вера, – это точно?!

– Да, сегодня днём. Я присутствовал при этом. Ну, если мне не верите, так у соседей спросите. Они подтвердят.

– Какой ужас! Не успела. А от чего он умер?

– Вроде, сердце. Да и выпить любил в последнее время. Всё от одиночества. Не было у него никого в этой жизни.

– Какой кошмар! Так, куда же я еду теперь?! – уставившись на водителя, спросила Вера.

– Что, обратно поворачивать? – удивился Валерий.

– Не знаю. Дайте подумать. Я, конечно, рассчитывала похоронить дядю, хоть толком и не знала его. Виделась с ним очень давно, и то два раза в жизни. Думала, что побуду здесь несколько дней, приведу мысли в порядок. А теперь, получается, что мне и ехать-то незачем было.

– Ну, сейчас всё равно поезда не ходят. Ближайший, наверно, только завтра. Давайте довезу Вас до дома Митрича, Вы хоть поспите, завтра на кладбище сходите, попрощаетесь с ним. Соседи покажут, где его могилка. А на вокзале делать особо тоже нечего. Сидя вряд ли удастся поспать.

– Да, наверное, так будет лучше. Правда, как-то страшновато ночью находиться одной в доме покойного, – снова засомневалась Вера.

– Ну, охранником я не подрабатываю, тем более по ночам, – жена не поймёт. Но могу предложить ночлег у нас. Я здесь недалеко живу, с женой и с пацанами. Я ей объясню ситуацию, она Вам постелит в бане. Там тепло, каждый день топим, так как мальчуганы у нас вечно на себя глину собирают. А у Митрича и жутковато, наверно, и грязно. Он ведь запиваться стал. Естественно, что не убирался, не стирал.

– Я буду Вам очень благодарна, если это удобно, конечно, я заплачу.

– Заплатите за бензин. За ночлег не надо, что мы, не люди что ли? Я бы и за бензин не взял в такой ситуации, да вот, в этом месяце накатал уже достаточно в долг. То одну бабулю надо отвезти в райцентр, то другую в поликлинику, и все без денег, ждут пенсии, а мне пацанов кормить надо.

– Спасибо Вам огромное, Валерий. Если бы не Вы, то не знаю, что бы со мной стало, – поблагодарила Вера и снова уткнулась в окно, пытаясь рассмотреть в нём проплывающий мимо пейзаж. Мужчина слегка улыбнулся, посопел и, кажется, оставшись доволен собой, молча, продолжил путь. Ехать оставалось минут сорок. Время практически пролетело незаметно, так как в машине девушка пригрелась и расслабилась.

– Барышня! Ну, всё, приехали, – громко сообщил пассажирке Валерий и направился открывать для неё дверцу. Вера испуганно разлепила глаза, потянулась и поспешила покинуть автомобиль, чтобы рассчитаться со своим спасителем. Они остановились у деревянного дома, который внешне выглядел довольно прилично, и направились к калитке, чтобы войти во двор. Заслышав шум от подъехавшей машины, на крыльцо вышла невысокая, полноватая женщина, с длинной косой, спадающей на плечо. Вера посмотрела на нее, и в ее памяти возник образ настоящей русской «бабы» из какого-то старого советского фильма.

– Добрый вечер, – поздоровалась Вера с хозяйкой, которая смотрела на неё как-то недоверчиво и с опаской, словно ждала неприятного разговора. За спиной Веры тут же вырос Валерий и поспешил объяснить жене, что подвёз девушку от вокзала, и что та направлялась к Митричу. Жена снова странно обследовала нежданную гостью взглядом, причмокнула, почесала макушку и медленно, переваливаясь, направилась внутрь дома, молча, одним только движением головы, пригласив и ее войти в своё жилище.

Вера послушно проследовала за хозяйкой, хотя до сих пор сомневалась в правильности своего решения, – переночевать в доме Валерия и его жены. Всё же она впервые видела этих людей, и ей неловко было стеснять их своим присутствием, тем более, что Валерий наотрез отказался брать с нее деньги за ночлег. Миновав довольно просторный коридор, обставленный несколькими лакированными «совковыми» шифоньерами, девушка оказалась в еще одном маленьком закуточке, из которого вход открывался сразу в несколько комнат. Полноватая и низкая женщина снова, молча, пригласила ее в кухню, где горел свет. В остальных комнатах, видимо, было уже темно, и домочадцы отошли ко сну, ведь время было довольно позднее.

Обстановка квадратной кухни показалась Вере весьма скромной, но там было всё, что могло потребоваться деревенской хозяйке. Почти в самом углу стояла допотопная, по сельским меркам, плита с газовыми конфорками, у окна, занавешенного полупрозрачной тюлей, красовался большой квадратный стол, рассчитанный на большую семью, у стены возвышался самодельный, резной шкафчик, со множеством ящичков и отделений. Наполовину он был прозрачным, поэтому на глаза Вере попалась тройка фарфоровых сервизов, состоявших из нескольких кружек, либо из нескольких тарелок, часть из которых, видимо, была уже кем-то разбита. Хозяйка также молча посмотрела на гостью, потом подвинула стул и предложила ей присесть. Вера взглянула на жену Валерия, спасшего ее от прохладной и длинной ночи на вокзале, опустилась на синий стул и решила хоть как-то начать разговор со странной дамой.

– Вы извините меня, ради Бога, Вы, наверное, уже спать собирались, а тут я нагрянула. Если Вы против того, чтобы я осталась у Вас до утра, то только скажите, и я пойду в дом к дяде, – проговорила Вера, всё же надеясь, что этого ей делать не придётся.

– К какому «дяде»? – словно не понимала, о чём идёт речь, хозяйка дома.