Стальная волчица

Знал бы, сколько трудов стоило их отмыть, валялся бы с приступом. В одном он прав, предложение звучит, дюже странно, все-таки столько времени ходим на совместные пары. Да и сидели рядом неоднократно. Только за все время два слова, наверное, сказали. Может чуть больше, но сомневаюсь. И как тогда быть, что праздновать? Начало успешной сделки? Сделки стоящей мне мучений. Первый день беседы? Тогда уж второй. Спасение девчонки? Глупо. Неуместно. Совместную поездку? Тоже не логично. Ерунда какая-то получается, как куб не поверни. Похоже, Эдвард тоже не может найти причину. Вон как переминается.

–Отметим первое свидание?! – щелкая пальцами, верещит атлет.

Если бы не скорость реакции, на него бы и улетела. С координацией всегда была проблема. Что еще хуже, он вполне серьезно. Для него это точно шанс поближе познакомится. А вот меня, спросить забыли. Если подумать, и не спрашивали. Бри же дала согласие. Знай, подруга, что за этим стоит…минуточку, так вот почему не было расспросов. Выходит Бри и «паркский бык» в сговоре. Буль-буль, кораблики приплыли.

Ладно, подруга с тобой еще обсудим, а вот с ним явно надо решать. Решать что? Решать, как его выпроводить? Как расторгнуть договор? Как не прибить в порыве гнева?

Отличная идея, подарить браслет якобы не подходящий змеюке, пригласить на именины, а потом вытащить на улицу для разговора. Вазу переставить не проблема, для Бри совершенная не проблема, ее отсутствия никто не заметит за пару минут. Барон тоже не выдаст, блондинка многократно посещает дом Бейнов. Остается Лукас, но и с ним просто. Бри отвлечет, а там гляди как по маслу все. Остается только в нужное время вернуться домой, и приманить пса. Платье же не просто так кинул под лапы мохнатого кабеля. А с дождем им явно несказанно фортунило. Да и пес в долгу не остался, охотно подыграл. И как только не поняла сразу? Вот почему в комнате стоял запах лаванды, лапы-то у пса не первой свежести были, пятна на одеяле это не рисунок. Поздно же я спохватилась!

Теперь и сине-желтое пятно на скуле под левым глазом не выглядит таким неправильным. Родители (если родители) жестоко обошлись, но их понять можно. Рискованную, однако, игру ты затеял. Но почему я благодарна? В порядке вещей разозлится, накричать, сказать, так не делают. Почему не могу? По сути, он использует меня. Использует не стесняясь. Даже сейчас обходя квартиру, хочет узнать, как можно больше. Вопрос: зачем?

Что с тобой Сара Ви? Где Волчица? Где твое настоящее я? Очнись! Он ведь играет с тобой, играет как охотник с жертвой. Защищайся! – приказывает сознание. Не могу. Не могу я его вышвырнуть, знаю какого болтаться ночью по безлюдному городу. Отвезти обратно? Не согласится, к гадалке не ходи, с него одной поездки хватит. Но ведь я должна играть на публику, а не когда одни. Что ж делать? Не оставлять же его здесь до утра? У тебя есть выбор? – язвит разум. Нет-отвечаю тяжко.

–На учебу идем вместе, в кабинеты раздельно – оповещаю, направляясь в сторону холодильника. Пиццу заказать не вышло. На дворе двенадцать, большинство жителей Паркс уже спит. Одна надежда на мороженое. Не густо, но, а чего еще ожидать. Не буду же я грабить прилавки киосков на нижнем этаже. Ресторан дорогой, а столовка доверья не внушает, народа многовато, особенно ночью. Купила бы днем, да вот незадача, бал-маскарад случился. Вот и осталось из съестного мороженое, чудом уцелевшее в таком слое пыли!

–То есть я могу остаться? – он почти не верит.

–Спать где будешь, на диване или…

–…где скажешь – отвечает беззаботно – Холодильник пуст – констатирует, заглядывая внутрь.

Гениально, парень, а то я без тебя не знаю! Ваниль его не устраивает, понимаешь. Поживи с мое на улице, и тебе покажется раем не только кусок вкусного льда, но и сама жизнь. Привереда. «Но такой изящный» мелькает на задворках сознания. О чем я только думаю?!

–Слушай, я понимаю, не терпелось увидеть новое пристанище. Взяла ключ без спроса, оставив разбираться с гостями. Мне ведь сочинять пришлось, почему моя девушка покинула вечер в честь парня. Это не смешно!

Я не могу удержаться. Пока он говорит, его тело принимает странные позы, лицо мины. Мимика ему не дается. Играть роли не его. Попутно растер ванильные усы. Испачкал лоб. И возмущается при этом. Ну как тут устоять? Скажи спасибо, что со стула не падаю.

–Прекрати! – заливаясь румянцем, молит юноша, я не прекращаю. Он продолжает, пытаясь, стать серьезным – Пока вещи собрала, пока кота из приюта вытащила. Я все понимаю. Но почему нельзя нажать на кнопку в том углу и заказать пир? – интересуется спортсмен. Быстро прибавляя – Еда ведь за мой счет.

– «Еда за его счет» круто! Только кто мне об этом сказал?! – разглядывая ванильные белоснежные усы, возмущаюсь, передразнивая.

Эдвард падает. Падает со стула, опрокидывая себе на голову стакан мороженого. Смех становится громче. Он буравит взглядом, но скоро присоединяется.

До поздней ночи не смыкаем глаз. Говорим обо всем: о доме, о родителях, о Бритни и в целом о семье Стеф. Вспоминаем папу. Эдвард рассказывает истории, когда папка становился для него волшебником. В такие моменты не сдерживаю восхищения и ставлю мысленные галки для уточнения. Потом повествует о первом дне рождение в Манчестере, когда ему и Лукасу подарили один на двоих паровоз. Я прыскаю от смеха, вспоминая братьев: Агнара и Влада. Рассказываю о напряженных отношениях с мамой. Каюсь, как презираю ее муженька. Эдвард покатывается, когда я называю этого болвана «поросёнком в соусе». После чего слушаем любимую рок песню.

Глава 6. Поцелуй.

Утром поднимаюсь от резкого толчка. С просинью не сразу понимаю, гремит посуда. В ванной работает душ, шторы в комнате открыты. На кресле рядом с кроватью лежит халат, под ним задрипанной пижамный костюм.

Озираюсь.

Чудеса, да и только! Лампы вкручены, телевизор работает, дверные петли балкона не скрепят, а с кухни раздается заливистое пение яичницы с беконом.

–М-м, вкусно! – констатирую, откидывая одеяло, и…застываю.

В голове брань. Юбка с топом исчезли. Сапог нет. Бутафорский нож на комоде. На придвижном столике алые розы.

Откуда они?

Но хуже всего, я голая. Абсолютно нагая!

Не помню, как разделась. Не могу вспомнить, что произошло. Похоже на помутнение рассудка, но от стакана заказанного вина не может быть такого.

Когда мама и папа были вместе, иногда, по особым случаям наливали мне стакан терпкого красного вина или отличного хлебного пива. В такие моменты мама шутила «бездонная бочка-дочка, как не пои, все трезвая». Разумеется, фраза произносилась в плену незначительного похмелья, но с тех пор папа называл меня амазонкой. Известный факт женщины-воины никогда не пьянели, можно сказать это был самый изысканный комплимент.

Усталость единственное, что могло сработать не в мою пользу, и, судя потому, как я выгляжу – сработало. Груз последних событий взвалился на мои плечи непосильной ношей. Похоже, переоценила свои возможности. Однако это не дает ответа, кто меня…Эдвард!

Я вскакиваю пораженная догадкой (фактически, невзирая на затруднительное положение, ванная напротив спальни) настолько быстро, что не замечаю юношу покинувшего душ. Обмотанный полотенцем, парень так и расплывается в дьявольской улыбке.

Трусики падают, бюст летит следом. К пижамному костюму не успела притронуться. Коралловые локоны закрывают спину. Краснею, не в силах шевелиться.

–Меня ищешь? – спрашивает ухмыляясь.

Грей только покинувший свой миниатюрный домик, продрал бусинки. Ошарашенный видом хозяйки питомец, чуть на хвост не сел.

Я сама под впечатлением, что уж говорить о пушистом комочке. Стою, будто язык проглотила. Со мной так впервые. А вот юноша явно разобрался, что к чему. Стоит, не краснеет. Стыдом не пахнет. Грею, простить можно, парню ни за что! У него вообще совести нет, сначала раздел, теперь откровенно пожирает взглядом. Провалиться бы сквозь землю, но этаж не подходящий.

Тянусь к упавшему белью, но нежное прикосновение мозолистых пальцев останавливает.

Выгибаюсь. Спина неестественно ровная, завораживает брюнета. Его глаза мутнеют.

Сердце бешено колотится. Тело напрягается. Мозг лихорадочно ищет пути решения.

–Ты нереально красивая – блаженно замечает, а я не знаю, что делать – Не волнуйся.

Слова действуют как наркотик. Разжимаю кулаки, готовые к удару. Заставляю себя повернуться, встретится с ним лицом к лицу. Он помогает, не убирая тонких вытянутых как у музыканта пальчиков с талии, просто крутит меня.

Секунду он разглядывает грудь, затем живот, спускается вниз. Аккуратно касается мест бывалых полетов. Возвращается к шее. Рассматривает медальон-кулон в виде северной звезды перекрытый месяцем. Откидывает прядь, легонько дотрагиваясь до выступающих костей. Кивает, устремляя взор на алые губы. Долго изучает их изгибы, после чего молча протягивает махровый халат.

Совсем забыла, форточка на кухне на всю ивановскую открыта. Балкон тоже. Да и в гостиной окно нараспашку. Вот откуда приятный холодок. Прямо как в сказке.

В протесте рука сама откидывает теплый шедевр. На мгновение пальцы соприкасаются. Эдвард вздрагивает, как ужаленный, но быстро собирается. Попыток поднять халат не делает, просто притягивает меня к себе настолько близко насколько вообще возможно.

Губы осторожно прижимаются, язык смело и бесцеремонно проникает в мой рот. Раздается ошибочный стон. Нежность исчезает, ее сметает страсть, с которой он набрасывается на мои губы. Его язык с неистовым желанием проходиться по моим зубам, нёбу. Поцелуй окончательно теряет все оттенки нежности, становится грубым и властным.

Внезапно он отстранился и пристально заглянул в мои шальные от пережитых эмоций глаза. Видимо найдя в них то, что хотел, оскалился жесткой улыбкой победителя.

Придержав меня, он медленно сел. Чтобы удержать равновесие, я вынужденно схватилась за его плечи. Эдвард улыбнулся и подался вперёд. Сжав крепче мой затылок, снова мягко коснулся губ.

–Хватит! – пища по мышиному взмолилась я, пытаясь, отстранится.

Могучие руки лишь крепче сомкнулись. Широко раскрытые глаза страстно блеснули, руки задрожали, так что я испугалась. Не сводя с меня острого голодного взгляда, Эдвард со скоростью пули снова прильнул к моим губам, чуть прикусив нижнюю губу с тихим рыком, он углубил поцелуй, и мгновенно отстранился.

–Попроси меня ещё раз – щекоча кончик моего уха, шепчет, отпуская.

Рывком, преодолев расстояние до балконного проема, споткнулась, едва дыша, сползла, прижавшись затылком к ящичку трюмо.

Не знаю, сколько это продолжалось. Я потеряла счет минутам и секундам. Он смотрел на меня, обжигая небесным светом, отражающимся от его лилово-голубых очей. Пока, наконец, не потерял надежду.