Форточница

***

Захожу я в директорский кабинет, а там… Сидит Костя, тот самый, что сдал меня в детдом. Весь такой благородный, с иголочки одетый в серо-голубую рубашечку и пиджачок. У-ух! Аж бесит!

Обида разъедающей кислотой всколыхнулась у меня в душе.

«Сидят двое, – комментировал мой внутренний ворчун. – Обманщик и жирная Эверест. Чаёк попивают…»

А дальше, клянусь, всё случилось как-то само. Моя рука схватила Костину чашку, и обжигающе горячий чай оказался на его физиономии.

– Ай! – вскрикнул он.

– Ненавижу тебя! – от всей души выпалила я. – Ненавижу! Гори в аду, козёл!

Костя закрыл руками лицо и отвернулся. Видимо, в чашке был кипяток, раз его так перекосило.

– Константин Николаевич, о господи! – трагически воскликнула Эвелина Захаровна и подскочила к нему с невесть откуда достатым полотенцем. – Сильно обожгло? За стенкой есть туалет с раковиной. Сходите ополосните лицо. Авось, обойдется без ожогов.

И Костя, выставив одну руку вперёд, чтоб никуда не врезаться, вышел.

– Ты что творишь, маленькая дрянь?! – грозовой тучей нависла надо мной Эверест. – Пшла вон, паршивка неблагодарная! – прошипела она. – Мерзавка!

Меня не нужно просить дважды. Я вымелась вслед за Костей и припустила по коридору со всех ног.

«Ой-ёй, – напряглась моя филейка. – Дело-то пахнет жареным. После такого точно будут бить. Спасай меня!»

Да уж. Вытворяет буйная голова, а получает за это попа.

Но ничего. Пусть эти взрослые знают, что Наташа не на помойке себя нашла. И даже если на помойке, то не им меня судить.

***

Я влетела в комнату, торопливо захлопнула дверь и вжалась в неё.

На своей кровати полулежала Таня с Машенькой в одной руке и учебником в другой. Малышка с упоением посасывала мамину грудь.

– Ты чего опять? – удивилась моя соседка.

– Хана мне, – выдала я. – Короче, если что, меня нет, – с этими словами я шмыгнула под кровать.

– Если что – это что? – не поняла Таня.

– Прикрой меня. Потом расскажу.

Пролежала я, как дурочка, под кроватью минут пять, и уже собиралась вылезти, как в дверь постучали.

«Вряд ли это Эверест. Та вломилась бы без стука, а от топота её ног случилось бы землетрясение. Нина Алексеевна стучится по-другому. Значит, это… Ох, нет! – догадалась я. – Мало ему было кипятка…»

Таня оторвала Машеньку от груди и застегнула халат.

– Кто там? – крикнула моя соседка с кровати.

Дверь плавно открылась, а я из своего тёмного подкроватного уголка увидела мужские ботинки.

– Константин Николаевич, здравствуйте! – пропищала слащавым голоском Таня.

«Да твою ж налево… Явился», – выругалась я про себя.

– Где Наташа? – спросил он.

– Э-э… Наташа? – затупила моя соседка. – Э-э… Да нет её вроде бы…

Вот запустить бы в неё тапкой! Что значит «нет вроде бы»? Н-ну Таня! Если этот козёл сейчас под кровать заглянет, быть войне! Фанатка хренова…

– Вроде бы? – переспросил Костя.

– Д-да, точно нет. Я не знаю, где она, – наконец-то выдала соседка что-то более-менее убедительное.

– Ясно. Тогда передай ей… – он нервно вздохнул и передумал. – Нет, ничего не передавай, – и вышел.

Дверь захлопнулась, за ней послышались удаляющиеся шаги.

– Нат-таш-ша… – медленно произнесла Таня. – Эт-то ч-что с ним?

– Я тебе так скажу, – очень важно ответила я, вылезая из-под кровати. – Сочтены мои деньки здесь.

– Э-э, ты объяснишь, что случилось или как? – теряя терпение, потребовала моя соседка.

– В общем, меня вызвали в кабинет к Эверест, а там – он. Ну, я и облила его чаем за всё хорошее.

– У-у… Хана тебе, – заключила Таня. – Эверест тебе такого не простит.

– Вот и я о чём, – кивнула я. – Линять мне пора.

– А, может, лучше не надо? На уши всех поставишь – ещё хуже будет.

– Надо, Вася, надо, – сказала я, вытаскивая пожитки из шкафа и засовывая их в пакет. Взяла только необходимый минимум. В бомжатнике вряд ли пригодятся белые блузки. – Помоги мне.

– Как?

– Если я с этим баулом пойду по коридору, меня точно никуда не пустят. Я выйду, встану под окно, а ты мне его скинешь. Идёт?

– А как я тут без тебя-то буду? – не поняла Таня. – Ты опупела что ли бросать меня?

– Да я б ни за что… – развела я руками. – Но ведь сама понимаешь.

– Угу, – буркнула соседка и надула губы.

Как только стемнело – а темнеет в декабре рано – я вышла на улицу «проветриться», завернула за угол дома, встала под окно, благополучно поймала пакет с одеждой… И прощай, детдом!