Год жизни: от начала по кругу

Пора собираться в путь. Я не до конца понимал, куда следует направиться, знал только, что надо уехать, как можно скорее. Больше не маячила работа, не было никаких препятствий, и всё же трудно прощаться с домом. Эта квартира столько дала нам, и теперь должна была остаться бесхозной на долгий период времени. Сдавать её в аренду не представлялось возможным. Как только в мои мысли приходило то, что чужие ноги будут топтать пол, сразу становилось не по себе. Я дал себе время забыть об этом доме, нельзя так рубить сгоряча, хотя решение абсолютно верное. Мне не зачем больше жить одному в столь большой по размеру жилплощади, но и продать так сразу, слишком быстро. Вновь обходя все комнаты, раз за разом я представлял, как было бы здесь прекрасно жить. Мне не хватало ощущения, что вокруг есть другие люди, и теперь я обрекал себя на одиночество вдали от последней семьи, имеющейся в наличие, и от всех друзей. Настал момент, когда пора учиться быть одному. Может это поможет мне, а может ещё больше запутает, но в любом случае меня ожидает бесценный опыт.

По исходу выходных, вещи были уже уложены в один небольшой чемодан. Кончено, очень мало для долгого времени, но по крайней мере деньги от продажи машины грели карман, и можно будет докупить необходимое по ходу путешествия, ведь это же основной смысл: отречься от прошлой жизни и полностью погрузиться в новое. Я был в восторге, никогда раньше будущее не было столь неопределённым. Завтра хоть и понедельник, но не будет работы, вечером мы с Алисой не встретимся, не поужинаем, не ляжем в одну постель. Буквально месяц назад эта квартира была наполнена нами, а сейчас я стою с одним чемоданом, чтобы уйти на неопределённый промежуток времени. Да, багаж, один чемодан, два оригами, и один цветок. Так и начнётся следующий этап, предстояло только закончить два дела.

Дело номер один я стал осуществлять прямо с утра в понедельник. Пришлось даже ради этого побриться и привести себя в подобающий вид. Негоже появляться перед людьми в измученном виде. Я встал в ванной и стал смотреть на своё отражение в зеркале. Оттуда на меня смотрел незнакомый мужчина, он просто смотрел мимо, не желая знакомиться. Я протянул руку вперёд для рукопожатия, но меня проигнорировали. Мужчина казался не хочет выказывать должного уважения. Он просто не отображал ни единого чувства, просто ждал, когда на него прекратят пялиться, повернув голову чуть в сторону. Я видел в нём себя прежнего, но не видел человека, который должен был предстать сегодня вечером в чужой квартире около не очень приятного человека. Но сколько бы не было попыток изменить мимику ничего не выходило, лицо издевательски наплевало на такт, оно не хотело подчиняться хозяину, хотя бы одна частица страдания, и пытка зеркалом завершиться, но нет, лицо так и пребывало нетронутое эмоциями. Пришлось отойти от зеркала, иначе бы я не сдержался, зеркало так и манило ровной гладью, хотелось его испещрить, пронзить трещинами, чтобы со стороны всем стало понятно, здесь живут люди.

Весь день проходил в безнадёжных попытках придумать, с какой стороны начать разговор, но ни одна из них не увенчалась успехом. Ничего нельзя было сделать, чтобы придать словам хоть грамм осознанности, в любом случае меня уже не спасти, день обречён на провал – так и вышел из квартиры я с этой мыслью, так и продолжил спускаться вниз, так и идя вдоль улиц, так и садясь в автобус. Путь не был долгим, но и не был короток, и всё равно не единой мысли. И когда звонок у двери был нажат не осталось возможности повернуть назад. Я ещё раз пощупал задний карман куртки, чтобы убедиться где нахожусь, и что намереваюсь сделать.

– Кто там? – раздался мужской голос из-за двери.

– Роман.

Дверь отворилась, и на меня стрельнули глаза шестнадцатилетнего паренька.

– Женёк, привет. А Екатерина Сергеевна дома?

– Нет, но мама скора должна прийти, проходи.

Я осмотрел её брата, вот как должно было выглядеть лицо скорбящего человека, а не как то, что смотрело из зеркала.

– Что ты хотел от мамы? Я думаю она не будет рада, что ты пришёл.

Я не знал, что ответить, ведь уже с самого утра настроился на плохой день. Мы пили чай на кухне. Эта кухня не была такой, как в доме родителей, здесь на самом деле водился уют. Сколько раз я и Алиса сидели здесь, приходя в гости к её матери. Она всегда была рада нас видеть, но сейчас жены не было рядом, я был один, не считая Женька.

Время шло довольно медленно, не торопясь. Наша встреча откладывалась, но мне не было от этого попросту никак, даже обжигающий чай казался на удивления прохладным. Все рецепторы притупились, тело находилось между сном и реальностью, вот где я был.

И вот стук входной двери, и Женя подскакивает со стула, чтобы сообщить своей матери о незваном госте. Я никуда не иду, продолжаю сидеть на стуле словно приклеенный, последний раз пытаясь придать лицу печальный вид, но уже понимаю, что ничего не выйдет.

Екатерина Сергеевна заходит в кухню, а я просто смотрю в самый дальний угол, стараясь забыть о приближающейся опасности. Женщина, сторонясь меня, проходит дальше вглубь и садиться. И тут мои глаза поднимаются.

Когда я первый раз познакомился с Екатериной Сергеевной у меня и в мыслях не было, что через время нам будет так напряжённо сидеть рядом за одним столом. Алиса познакомила меня со своей семьёй очень быстро, прошёл буквально месяц, и мы собрались на этой самой квартире, только в зале, являющимся по совместительству и спальней. Там родители Алисы разложили стол, и на нём было множество разнообразных угощений. Я был первым парнем, с которым Алиса познакомила своих маму и отчима. Помню в тот день мне было жутко неудобно, я не знал, как себя ведут в подобных случаях, но все сомнения улетучились в один миг, когда Екатерина Сергеевна встретила меня на пороге дома с лучезарной широкой улыбкой. Я и не мог представить, что матери могут улыбаться, это казалось, чем-то до одури противоестественным, но очень притягивало. Остаток вечер мы провели в полнейшем взаимопонимание. Мне до сих пор удивительно, как эта женщина приняла ухажёра дочери, так быстро, ведь она совершенно не знала, какой человек стоит перед ней. Отчим тоже оказался на редкость приятным мужчиной, походил на моего отца, за исключением того факта, что не занимался поддакиванием своей жене и имел эмоции. Ещё тогда стало понятно, что их семья другая, не похожая на мою ни разу. Раньше представлялось незыблемыми устои моей семьи, а этот иной мир захватил, стал уже тогда переворачивать сознание набекрень. Думаю, её семья, тоже стала немало важным фактором, чтобы меняться. Когда впереди ещё маячит будущее хочется поменяться, чтобы и твои дети поняли, что мир других не похож ни на что, и не пытались надеть на глаза шоры.

– Здравствуйте, Екатерина Сергеевна.

Она посмотрела на меня очень мрачно. Мне не хотелось ссориться.

– Зачем ты пришёл?

Чтобы не тратить ни минуты, я сразу полез в карман куртки, которую не оставил в прихожей.

Теперь на столе лежала толстая стопка денег.

–Что это?»

– Я продал машину, и решил, что эти деньги не только мои, поэтому вот. Знаю деньгами невозможно компенсировать утрату, но это всё, что я могу для вас сделать. Не думайте это не всё, ещё осталась земля и квартира, там тоже половина денег ваши, но пока я не могу их продать, мне нужно время для вступления в наследство.

Женщина уставилась в деньги, не произнося ни слова. Хотелось бы, чтобы деньги вернули улыбку, но это невозможно.

– В общем, именно за этим я и пришёл. Теперь мне пора идти.

Я встал и сделал шаг к выходу, но остановился.

– Можно спросить?

Женщина встрепенулась, очнулась, ещё раз глянула на пачку денег, а потом на меня, на деньги и на меня.

– Забери их, мне ничего от тебя не нужно! – почти вскрикнула Екатерина Сергеевна.

– Нет, это деньги Алисы, а не мои, поэтому заберите их.

– Думаешь загладить вину, я ненавижу тебя! Я всегда говорила дочери, что ты не станешь заменой, но она разве слушала, только твердила, что любит, и к чему привела эта любовь, к чему!?

Женщина горько зарыдала, а я всё никак не мог взять в толк о чём разговор. У нас не всегда были с Алисой прекрасные отношения, но всё же откуда столько ненависти, неужели и та улыбка была обманом?

– Что я вам сделал, не я был за рулём в тот день? Да, Господи, меня там вообще не было. Я любил Алису, и мне тоже больно, что её нет, но что я могу сделать? Ничего. Это несчастный случай.

– Ничего бы не случилось, не будь ты рядом с ней, она всегда говорила, что ты для неё вся жизнь, но ты так никогда и не увидел её той, кем она была… Как ты мог не замечать её мучений и страданий!? Пожалуйста, уходи и больше не возвращайся.

Мне не надо повторять дважды и пока она не вспомнила о деньгах, я быстро метнулся из квартиры на лестничную клетку, а после и вниз, и скрылся за углом дома. Те ответы, которые я искал так и не нашлись.

Иногда через неизведанные чертоги видится яркое небо, а бывает и наоборот, когда вокруг светло и только небольшая частичка тьмы уже сгущается на пороге. Нельзя не замечать, что лежит рядом, но так ли хорошо зрение, чтобы и в самом деле разглядеть глубже? Сквозь обман всегда пробираться труднее. В самом деле, как заглянуть в душу, порой именно там скрывается то, что недоступно глазу? Именно там скопилась вся боль человека, все тревоги и невиданные мечты. Тяжело до конца ощутить глубину и невероятно принять то упорство, с которым другие люди пытаются оставить свои тайны себе. Они делают это каждый божий день, встают с ощущением нового дня, складируя прошлое в тёмной каморке без дверей, без ключей. Столь необыкновенен и изобретателен разум человека, что играет в прятки со своим обладателем, представляя хорошее в хорошем свете, да и дурное тоже в хорошем, ведь психика не способна вынести всё одновременно. Мы порционно докапываемся до истины, не гнушаясь перевирать правду, подменять понятия. Представлять события в ином свете. Сколько боли может вынести обычный среднестатистический человек в один раз, как трудно бывает дойти до непреложного, когда всё против. Это как переплыть океан, взобраться на гору, столь сложно и столь восхитительно, когда уже цель достигнута. Возможно, чтобы обрести понимание, придётся преодолеть ни одну гору, переплыть ни один океан, а в конечно итоге так ничего и не найти. Ответы всегда лежат глубоко, но они существуют, просто ждут часа, чтобы выплыть наружу. Самый лучший вариант, когда они приходят, когда именно и нужны, а самый худший, когда так и не появляются в зоне видимости. Недостижимые истины порой вносят сумятицу, не давая двигаться дальше, но что поделать такова человеческая натура, все мы во власти мирских желаний, двигаемся ежесекундно, чтобы прийти в исходную точку, и это очень удачно, если во время пути не встретилось ни одной колдобины. Они очень мешают, заставляют остановиться, и хуже, чем вернуться к началу, есть только одно – просто застрять в пути, когда время двигается вперёд, а ты так и не становишься способен к движению, тихо старея и умирая, так и не вернувшись к началу, так и не найдя ответа. Самое невообразимое горе одного человека, когда этот человек ты, и как пусто всё это кажется со стороны, бессовестно, эгоистично, но так и есть, переживания других никогда не смогут задеть, как собственные. Так человек и умирает, так и не находя ответ.

Дом, я уже не шёл домой, сегодня квартира, где я до этих жил перестала представать именно домом, просто убежищем, что давало крышу над головой. Дом находится там, где семья, а моя семья больше не существовала. Я опять прокручивал в голове нашу встречу, она всё также была непонятна, и также трепетно волнительна. Стоило просто пройти мимо в аудиторию, не обратив внимания на девушку, тихонько идущую со своими подружками. Я будто кричал сейчас в прошлое —остановись, не делай шаг, но воспоминания не менялись, ничего не менялось.

На улице пошёл чёртов дождь, который полил с неописуемой силой. Все силы природы в один момент встали против меня. Подул шквалистый холодный ветер, предвещавший холодную зиму. Кроны деревьев начало ломать под гнётом бушевавшей стихии. Ветер зловеще выл, загоняя последних людей по домам, но я упрямо шёл, не идя ни быстрее, ни медленнее. Ботинки были мокрые, куртка мокрая, голова мокрая, и мне должно было быть ужасно холодно, но холодно не было, тело одеревенело, но продолжало маршрут. Темень была повсюду, не спасали даже включённые фонари, они лишь позволяли совсем не заблудиться. Хотя и заблудиться негде, когда не знаешь куда идёшь. Все ориентиры внутри погасли, предстоящее путешествие не казалось больше приятной забавой, хотелось лишь напиться до беспамятства и уснуть.

Последний месяц ни один сон не обходился без Алисы, она была везде в приятных снах, где мы отдыхали вместе, и в адских кошмарах, когда она резала моё тело или топила. Никогда нельзя было сказать заранее, чем обернётся следующий сон, он мог стать по истине райским или воплощением всех несчастий. Алкоголь выход или нет, сможет ли он помочь выйти наружу, или сведёт с ума? Может именно благодаря ему есть надежда очнуться.

Пока я шёл всё больше влаги впитывалось в кожу, всё больше и больше шумел ветер, теперь ветки деревьев и листья кружили в танце, пыль летела в глаза, машины мчались сквозь ветер, прохожих больше не было, ни одного. Люди закончились, никто не хотел связываться со стихией, и лишь я тупо не знал куда ведут ноги, но какая бы не была в них усталость они не спешили останавливаться, вечер стал бесконечным, не было ничего, вот эта секунда, только она была, не существовало ни секунды вперёд, ни секунды назад. Я обновлялся и забывал, обновлялся и забывал, а ноги ступали дальше. На асфальте образовались лужи, глубокие лужи, что невозможно просто обойти, и мне ничего не оставалось, как идти напрямик. Я глядел вниз только за тем, чтобы не споткнуться, и видел ботинки. Они хлюпали, наполнившись влагой, им тоже было не по себе, они не могли понять по какой причине их обладатель так жестоко обращается с ними. Они, кипельно чёрные, всегда начищенные привыкли ехать в сухой машине, а не бродить по лужам, но что им было делать, они же не живые, и не могут заявить о недовольстве, и тупо подчиняются обладателю.

Ветер слегка стих, дождь тоже, но чёрная туча продолжала нависать над городом, как бы давая передышку, чтобы люди смогли добраться до дома, но я уже оказался на другом конце города, на его окраине. Вокруг простирались обычные пятиэтажки, ничего удивительного, обычные дома, дома, где живут люди. И только один дом представлял ценность, тот дом, где всё началось. Я подошёл прямо вплотную к подъезду и стал ждать, когда дверь распахнётся, впуская внутрь. Но никто не спешил выходить в эту мглу, поэтому я нажал домофон, он радостно запиликал, и на исходе своего запала голос по ту сторону спросил: «Кто?». Я радостно ответил, что «Я». Звуки отворения замка появились незамедлительно, и я вошёл внутрь.

Подъезд изменился, его покрыли другой эмалью, и теперь вместо приветливого зелёного, стены стали отливать холодным синим. На этажах появились новые лампы, которые срабатывали на движения. Но было одно, что осталось неизменным почтовые ящики, их почему-то никто не умудрился заменить. Три этажа вверх и вот она дверь, где всё началось. Дверной звонок так притягательно манил, и я нажал не раздумывая. Звонок тоже остался прежним. Никто не подходил к двери, и я решил, что никого дома нет или никто не хочет открывать, но всё равно не сдвинулся с места, ведь дело номер два никуда не делось.

По ту сторону двери началось шевеление, и голос из-за двери начал вести беседу.

– Кто там?

– Вы меня не знаете, я когда-то жил в этой квартире, наверное, прозвучит странно, но мне очень хотелось бы зайти внутрь.

Замок начал крутиться, а потом отворился, всё оказалось даже слишком простым. На пороге стоял парень лет двадцати пяти, с русыми волосами.

– Я правильно понял, вы бывший жилец, и хотите посмотреть квартиру?

– Именно так.

– Это самое странно, что мне довелось слышать за последнее время. А зачем?

– Извините за беспокойство, просто именно здесь мы с женой жили двенадцать лет назад, а я как бы это сказать решил вспомнить нашу жизнь, поэтому мне очень надо просто оглядеться. Это не займёт много времени… Знаю, это выглядит странно, вот так незнакомец на пороге, да и мокрый насквозь. Но клянусь я не вор и не маньяк, могу показать паспорт.