Брак по-тиквийски 2. Призрак Риаведи

– Зачем тебе лодка? – снова удивился Ильтен.

– Да ты дерево! Чтобы плавать по озеру, разумеется.

Утром встали поздно после бурной ночи и, едва перекусив, с подачи Терезы отправились на озеро. Оказалось, что калитка в глубине сада ведет прямо туда коротким путем. Ею давно не пользовались, и тропка через небольшой луг основательно заросла, но была различима. Тереза отворила скрипучую створку, и спустя минут пять они уже стояли у прихваченной цепью лодки.

– Мы на этом поплывем? А где мотор?

– Протри глаза, это весельная лодка. Нет у нее никакого мотора.

– А кто будет грести? Я не умею.

– Рино, ты дебил или прикидываешься? – Глаза многообещающе сузились. – Научишься!

Ильтен готов был хоть сотню единиц поставить на то, что Тереза сама умеет грести и что никакого физического дискомфорта это у нее не вызвало бы. Но спорить бесполезно. Пока она не разозлилась, можно было пытаться подобрать какие-то логические аргументы, только не сейчас, когда выражение зеленых глаз предвещало беду при любой неосторожной реплике. Он наклонился, сорвал большой красный цветок, через заросли которых они сюда шли, протянул ей.

– О-о? – растерянно улыбнулась Тереза.

За все время в Тикви никто не дарил ей цветов, не только скуповатый Ильтен, но даже Маэдо, готовый дорого платить за свое счастье.

– А я уж думала, у вас не принято дарить женщинам цветы. – Она поднесла цветок к носу; он источал слабый нежный аромат.

– Не принято, – подтвердил Ильтен. – Но мне почему-то показалось, что тебе будет приятно.

– Делаешь успехи. – Она улыбнулась краешком губ. – Спасибо. Ну что, в лодку?

Еще бы она забыла о своих намерениях! Впрочем, против ожиданий, грести оказалось не сложно. Ветра не было, лодка плавно скользила по озеру.

– Хочу купаться, – заявила Тереза. Сколько можно отказывать себе в таком простом желании?

Ильтен посмотрел на нее с сомнением.

– Погода прохладная, да и вода – не молоко. Вымокнешь, простудишься.

С этим она была, в виде исключения, согласна. Сопли Винка еще не изгладились из памяти.

– Так мы разденемся, – предложила она. – А потом вытремся моим палантином, всего и дел-то.

– Будешь раздеваться? А вдруг кто-то смотрит?

– Да кому тут смотреть? – рассмеялась она. – Во всем поселке три с половиной двора заселены, и жители сидят по домам, как приклеенные.

– Говорят, тут маньяк орудовал. – Ильтен все не решался дать добро.

Тереза чуть не плюнула. Слышал звон, да не знает, где он!

– Маньяк давно мертв, – отмела она все возражения и принялась стягивать блузку. Ничто и никто не помешает ей наконец искупаться!

Далеко не все жители Риаведи сидели по домам. Хэнк, тот давно не спал и планы имел серьезные. Он все-таки решил выбраться на озерную охоту и придумал, как это сделать. Лодку он нашел на берегу пару дней назад. Все, что нужно – перепилить цепь, которой она пристегнута. Он выписал из города бензопилу, и вчера ее доставили. Закинув ружье в чехле за спину и таща бензопилу в руках, Хэнк решительно топал по берегу к заветной цели.

Внезапно по ту сторону луга, где виднелись заборы крайних домов поселка, открылась калитка. Он и не знал, что там калитки имеются. Свидетели были Хэнку совершенно ни к чему, но куда спрятаться на открытом месте? Он ругнулся и присел, так что камыши скрыли его с головой. При этом задница оказалась в холодной воде, а бензопилу пришлось держать на вытянутых руках. Ужасно неудобная поза!

Тут он ругнулся еще раз, так как фигура, направляющаяся к берегу, принадлежала госпоже Ильтен. А за ней следовал муж – Хэнк упустил момент, когда он приехал, но господин Ильтен был узнаваем. Пары минут хватило, чтобы понять: горе-охотник снова обломался. Ильтены подошли к лодке, жена отомкнула замок, муж столкнул суденышко в воду. Хэнк замычал от обиды. И не смоешься, пока они куда-нибудь не урулят.

Лодка поплыла прочь от берега, и Хэнк осторожно сменил позу. Пятясь на четвереньках и стараясь не шевелить камыши, он выполз на сравнительно сухое место – туда, где вода стояла не по колено, а лишь чуть увлажняла почву. Аккуратно сел – чего уж, все равно вымок, – расстелил куртку, положил на нее бензопилу и принялся ждать, когда же Ильтены уберутся. Как назло, те торчали посреди озера, никуда не двигаясь, словно у них не было никаких дел. Хэнк расчехлил ружье и, глянув в оптику, тихонько крякнул. Ильтены плавали вокруг лодки в чем мать родила, смеялись и брызгали друг в друга водой. А потом залезли в лодку, и началось такое, что только в интернет-кафе и увидишь. По-хорошему, надо было бы отвернуться, но разнузданное зрелище притягивало взор, и Хэнк, браня себя за слабоволие, продолжал пялиться в оптический прицел, пока лодка не поплыла обратно.

Тут он спохватился. Поспешно убрал ружье и прикинулся элементом пейзажа. Может быть, Ильтены пришвартуют свою лодку и быстро уйдут, и он наконец сможет воспользоваться бензопилой и обрести желанный приз? Беседуя, они вылезли из лодки, подтащили ее к берегу, и госпожа Ильтен замкнула цепь.

– Не боишься оставлять здесь без присмотра? – спросил господин Ильтен. – Вдруг уведут? – Умный мужик, надо отдать должное.

– Да кто позарится? – Госпожа Ильтен махнула рукой.

А баба – дура, подумал Хэнк. Вот сейчас закроет за собой калитку, а он тут как тут: вжик-вжик, и лодка – его.

Подбоченившись, госпожа Ильтен по-хозяйски разглядела лодку, кивнула сама себе и добавила:

– А если кто-то посмеет, под землей найду, за мной не заржавеет. И ноги из жопы повыдергаю. Пусть выкусит!

И таким холодом повеяло от ее обещания, словно зохен прошипел. Хэнк поежился и взял слова обратно. Она не дура, нет. Она вовсе не зря уверена, что на ее лодку никто не покусится. Уж во всяком случае этим несчастным будет не Билле Хэнк. Перед глазами стоял ее боевой танец во дворе. Абсолютно незачем подавать этой зохенке повод для конфликта. И вообще красть лодки нехорошо, вспомнил он. Соблюдать закон и приличия вояке было трудновато, не создан он для мирной жизни. То ли дело на войне: поставили боевую задачу – выполнил – молодец, и никто не придерется, что ты нарушил правила движения или жилищный кодекс. А тут шагу не ступи… Проводив Ильтенов глазами, Хэнк со вздохом поднялся и свалил подобру-поздорову.

А не поговорить ли с господином Ильтеном, осенило Хэнка. Мало ли что жена у него шарахнутая, сам он казался вполне адекватным. Неужели он не уступит лодку на пару дней в декаду? Особенно если он, Хэнк, пообещает подкидывать дичинки к обеденному столу.

Но чтобы поговорить с Ильтеном, с ним надо где-то встретиться. Соваться незваным в его дом Хэнк зарекся. Опять напорется на госпожу Ильтен, ну ее. И тут его взор упал на жену. Вот он, выход. Она женщина, если заглянет в чужой двор, это ее ни к чему не обяжет, а его – тем более.

– Лика! – гаркнул он. – Поди сюда!

– Да, Билле, – пискнула она, отвлекшись от младенца.

– Пойдешь сейчас в дом номер 12, – велел он. – И пригласишь к нам господина Ильтена.

– Господин Ильтен придет в гости? – В глазах вспыхнула радость.

– Когда ты научишься вести себя как следует? – рявкнул он и замахнулся, но передумал. Донести до глупой бабы мысль важнее. – Не придет, если ты не сделаешь так, как я говорю! Пойдешь туда и спросишь, не соблаговолит ли господин Ильтен пожаловать ко мне на вечерний чай и сигареты с Т3. Именно так спросишь, поняла?

– Да, Билле. – Лика торопливо закивала, округлив глаза.

Дачный воздух отличался от городского примерно так же, как воздух Т5 от Т1. Ильтена с непривычки после обеда потянуло в сон. А когда он проснулся, Тереза сообщила:

– Пока ты дрых, приходила Лика. Между прочим, взвизгнула, когда нашу скульптуру увидела.

– Госпожа Хэнк, – поправил он.

– Она не перестала быть Ликой оттого, что вышла замуж, – отмахнулась Тереза. – Лика передала, что Хэнк приглашает нас на вечерний чай и сигареты.

– Нас? – недоверчиво уточнил Ильтен. – Она сказала «нас»? На сигареты? Либо она еще большая растяпа, чем я предполагал, либо ты что-то перепутала.

Тереза поморщилась. Конечно, Лика сказала, что ее муж пригласил господина Ильтена. Тереза просто сочла, что это несущественно.

– На чай нас могли бы пригласить вдвоем, – терпеливо, как всегда, объяснил Ильтен. – Но на сигареты – нет. Это значит, зовут только меня.