Враг моего врага. «Песец»

– Дайте ей шанс, – выговорил посол.

– Только один, Веранну. Полная и безоговорочная капитуляция. Время для торговли ушло, я не собираюсь торговаться. Либо так, либо я сотру Чфе Вар в порошок вместе с той заразой, которая на него проникла.

Веранну прокашлялся.

– Как пожелаете, Салима, так я и передам. Но прежде чем искоренять заразу на Чфе Варе, надо закончить с Гъде, разве не так? Распылять силы нелогично.

– Верно, – отозвалась она. – С Гъде пора заканчивать. И в переносном смысле, и в прямом. Попытки ликвидировать очаги тьмы в щадящем режиме обходятся нам слишком дорого.

Утром она выслушала подробный доклад епископа Дьёрдя Галаци о положении на Гъде с комментариями Гржельчика, а также проглядела предоставленный Гржельчиком отчет адмирала Мрланка о последних событиях. Дьёрдь Галаци показался ей мягким человеком, но резюме его рассказа было весьма категорично: эту болезнь поздно лечить, можно лишь сжечь труп больного, чтобы инфекция не распространялась дальше. И Джеронимо Натта ему вторил. Церковь по сути расписывалась в своей неспособности справиться с ситуацией иначе, чем с помощью термоядерных ракет. Она бы посмеялась, если бы это не было так печально.

– Я приняла решение, – промолвила она, – уничтожить эту планету. Так советовал господин Натта, и я пришла к выводу, что он прав.

Тсетианин вновь подавился чаем. Может, лучше и не пить до конца беседы?

– Мы поступим гуманнее, чем обошлись гъдеане с Мересань, – успокаивающе произнесла Салима. – Мы позволим тем, кто докажет приверженность свету, покинуть Гъде.

– Э… мировая общественность тем не менее будет недовольна.

– Мировая общественность, Веранну, может спрятать свое недовольство в то место, которое обычно не упоминается в официальных протоколах, – она улыбнулась впервые за весь разговор, холодно и едва уловимо. – Земля несет знамя света. Тот, кто против нас, выступает за тьму. Я достаточно долго проявляла терпимость к чужим заблуждениям, но нынче, когда пособники тьмы переступили все возможные пределы, терпение начинает выглядеть неуместным.

Веранну перевел дух.

– Я понял, Салима. Мне следует сообщить об этом Созвездию? Или вы сами сделаете заявление?

– Непременно сделаю, и не одно. У вас все, Веранну?

Она стала быстро уставать. И воздуха не хватало, несмотря на приоткрытое окно. Выйти бы на прогулку к реке, но некогда. Как же все не вовремя!

– Лишь одно сообщение, – посол виновато развел руками. – Собственно, я и пришел для того, чтобы его передать. К вам обращается небезызвестный адмирал т’Лехин…

В последнее время его все чаще называли «координатор т’Лехин», но сам он никогда так себя не именовал. Референдум – дело тонкое, голосовать за координатора должны все жители планеты, а не только мересанцы, что бы там ни думал Аирол 317-й о раздельном существовании. Впрочем, даже при таких, казалось бы, неблагоприятных правилах у адмирала были все предпосылки, чтобы пройти референдум: хаоны фактически уже проголосовали, высказавшись за смену канонического изображения Воина. Но т’Лехин откладывал. Не до выборов, дело делать нужно.

Салима вздохнула.

– Чего он хочет?

Только мересанских проблем не хватало, свои бы решить.

– Ничего, Салима. Он… выражает вам соболезнования. В связи с трагической кончиной адмирала Шварца.

Она покачала головой.

– Только не говорите, что он скорбит вместе со мной.

– Он этого и не утверждает. Просто сочувствует. Потому что знает, что для вас это большая потеря.

– Передайте ему мою искреннюю благодарность, Веранну.

Неважно, каков подтекст соболезнований т’Лехина – она действительно была благодарна ему за эти слова. Для большинства она являлась прежде всего политической фигурой, мало кто думал о ее человеческих чувствах. А сочувствия так хотелось…

Чутье подсказало послу, что аудиенция окончена. Он коротко поклонился и исчез за дверью.

Салима сглотнула застрявший в горле комок. Только не расклеиваться!

– Ваше святейшество, – Джеронимо ввел в кабинет толстенького человека в черном. На щеках вошедшего залегли борозды, свидетельствующие о недавно принятом тяжелом решении, на лбу – намечающиеся складки, знак внутренних сомнений и скорбных размышлений о мире. – Позвольте представить вам епископа Дьёрдя Галаци.

Дьёрдь опустился на колено и приложился к перстню, который протянул ему старец в белом с крупным золотым крестом на груди, наместник Иисуса Христа на Земле.

– Встань, сын мой, – мягко сказал Бенедикт XXV. – Я слышал о тебе, и не только от кардинала Натта. Тебя ценит главнокомандующий. И, что любопытнее всего, о тебе с уважением отзывается райский адмирал.

Дьёрдь опустил глаза.

– Епископ Галаци проявил себя весьма тонко чувствующим, – о нет, это ведь Джеронимо Натта не о нем? – и компетентным руководителем борьбы против дьявола в космосе и на Гъде. К сожалению, он не смог продолжать эту борьбу, находясь на «Ийоне Тихом» в тот момент, когда корабль был вызван к Земле.

– Зато он сжег Ена Пирана, – заметил папа, лукаво улыбаясь. – Верно, сын мой?

– Да, ваше святейшество, – скромно признал Дьёрдь. – Возможно, я превысил свои полномочия. Я должен был привезти его на Землю под охраной для показательного суда, предоставить свершение казни высшим иерархам, что придало бы ей символическое и сакральное значение. Но я побоялся пачкать Землю присутствием этого… существа. Не захотел, чтобы на нашу планету ступила нога проводника дьявола. Я подумал, что каждая лишняя минута его существования может быть опасной.

– Ты правильно решил, – благосклонно кивнул старец в белой шапочке, обрывая монолог. – И поступил верно. Церковь полностью одобряет твои действия.

– Епископ Галаци умен и дальновиден, – добавил кардинал Натта. – Он умеет убеждать и располагать людей к себе.

– Пожалуй, – улыбнулся папа.

Джеронимо так и не сказал Патриарху Запада главного. Ни слова об откровении, настигшем Галаци. Есть вещи, которые лучше не знать никому. То, что знают они двое – уже плохо. Их долг – позаботиться о том, чтобы это знание не распространилось. Они унесут его с собой в могилу. Это, конечно, не значит, что момент схождения в могилу следует приближать. Галаци согласился с кардиналом. Джеронимо хотелось думать, что на епископа можно рассчитывать. Имеется у него необходимая стойкость духа, имеется.

– Я видел, сын мой, копию твоего доклада координатору, – произнес Бенедикт XXV. – Я не сомневаюсь, что ты верно оценил обстановку на Гъде, и твои рекомендации продиктованы необходимостью.

– Епископ Галаци пришел к этим выводам независимо, – подчеркнул Джеронимо Натта.

– Разумеется, – кивнул папа. – И то, что они совпадают с твоими, говорит об их объективности. Сын мой, – он снова повернулся к епископу, – несколько месяцев назад кардинал Натта представил соображения по поводу нейтрализации тьмы на Гъде, похожие на твои. К сожалению, в то время они не вызвали должного отклика, но сейчас мнение координатора изменилось. Ты отвечал за операцию на Гъде, однако я поручу проследить за ее завершением кардиналу Натта, ведь это воплощение его идеи, высказанной ранее.

Дьёрдь склонил голову, принимая решение епископа Рима.

– А тебе предстоит отправиться на Чфе Вар. Эта планета запачкана, но, надеюсь, не необратимо. Тебе я даю поручение и благословение проводить волю Церкви в этом мире и привести его ноосферу в должное состояние. Что скажешь, сын мой?

– Это великая миссия, – проговорил Дьёрдь после небольшого замешательства. – Вряд ли ее можно доверить обычному епископу. У святого престола наверняка есть на примете более подходящие персоны, которые…

– Вижу, твоя скромность не преувеличена, – улыбаясь, перебил Бенедикт XXV. – Но я полагаю, этот вопрос следует решать с другой стороны. Я уверен, что ты достоин красной мантии, сын мой. На Чфе Вар ты поедешь в сане кардинала.

Вероника пристрастилась к интернету. Кто бы мог подумать! Но, обретя почву под ногами в этом мире и решив, так или иначе, в основном за счет мужа, бытовые проблемы, она осознала, что ей остро не хватает развлечений. Четверо детей – прогулки, кормления, садик, поликлиника, магазин… Утомительный марафон, но когда он прерывается – Томас и Фелиция в саду, Фредерик и Леопольд спят, – душа просится на волю. В среде мересанской аристократии бытовало множество способов проводить свободное время – кстати, не столь уж неограниченное, как думают посторонние: служба государству есть долг и мужчин, и женщин высшего общества. Однако дворяне знали толк в досуге. Балы, вечеринки, представления, музицирование, чтение книг и ролевые игры… Все это оказалось здесь недоступным по той или иной причине. Какие тут вечеринки? Она никого не знает, никто ее и не пригласит. Можно было бы сходить в оперу или на спектакль, но детей одних не оставишь и с собой не возьмешь. Музыку нереально послушать иначе, чем на электрическом проигрывателе или электрическом же компьютере. В ресторан с живой музыкой не попрешься с младенцами, приглашать музыкантов к себе – не по карману, Иоанн твердо сказал: пока не выплатим кредит, никаких роскошеств. Нормальных книг на Земле не найти, одни электронные. Для того, чтобы коротать время в транспорте, есть журналы и брошюры – как назло, исключительно на местных языках. Впрочем, Теодора как-то перевела для нее кусочек журнальной статьи, и Вероника поняла: ширпотреб, не стоит и время тратить, чтобы научиться это читать.

Хорошие книги – пластиковые, с красивыми яркими картинками и большими буквами – выпускались только для детей. Она купила несколько таких. Фелиция отнесла одну в сад, а вечером, вернувшись, с выражением читала Фредерику и Леопольду. Вероника не поняла ни слова, и девочка объясняла ей, о чем говорится в книжке – так же, как ей самой объяснила воспитательница в садике. Юный мозг Фелиции схватывал новое быстро, Вероника мучилась дольше. В конце концов она овладела чтением, не всегда понимая смысл того, что читает, и не будучи уверенной в том, правильно ли это произносит. Она регулярно читала младшим детям и показывала картинки, а иногда это делала Фелиция, но такое чтение трудно назвать развлекательным. Разве что для самих детишек.

А однажды Теодора притащила ноутбук. В ее школе у всех были эти жутковатые машинки. Тео должна была посидеть с малышней, пока Вероника отведет Томаса к стоматологу. Ноутбук она принесла, чтобы сделать домашнее задание – не то по истории, не то по географии, Вероника не разобралась. Зато она ухватила главное: Теодора набрала что-то хантскими буковками, потом щелкнула на табличку с надписью «перевести», еще на какую-то кнопку, и на экране возник текст на красивом бледно-шоколадном фоне с резным узором по краям и с прекрасными фотографиями замков и дворцов. Тео снова щелкнула «перевести», и – о чудо! – текст превратился в хантский.

Вероника вцепилась в девчонку: