Враг моего врага. «Песец»

– Что? – голос черствого короля дрогнул. – Ты беременна? О Всемилостивейший!

– Даже не думай меня отговаривать, – жестко произнесла она. – Все, что я могу сделать для репутации семьи – уйти с поста. Закончу войну, так и поступлю.

– Мальчик? – только и спросил Ахмед.

Трудно не понять: с одной стороны, король не решается отказать родственнице и ее ребенку в доме, с другой же – любой из принцев может в свой черед стать наследником, а незаконный наследник – последнее, что нужно Ахмеду. Не давать мальчишке титул принца? Своя же семья не поймет: либо он аль-Саид, либо нет, паллиативам тут места не должно быть. Мать, даром что дряхлая старуха, такой скандал закатит, что никакие войны рядом не стояли – она ведь обожает Салиму.

– Девочка, – она снисходительно усмехнулась. – Не волнуйся, Ахмед. И фамилия ей не нужна, отцовской хватит.

– Прости, Салима, – ему было неловко оттого, что она прочла его мысли, и стыдно за свой эгоизм. – Ты мне не чужая. И эта… девочка – тоже. Вам найдется место в моем дворце, не сомневайся.

– Надеюсь, – губы тронула легкая, едва заметная улыбка, – что моя дочь обретет дом в Эр-Рияде. Бабке с дедом я ее не отдам. Они сына залюбили до такой степени, что он предпочитал находиться в четырех тераметрах от них; у внучки вообще шансов нет. Пусть она будет под твоим покровительством.

«Райское сияние» с Ртхинном Фййком на борту подошло на тринадцатый день. На четырнадцатый появился тсетианский эсминец «ВР-13» с координатором Амбринну. Союзники не желали пропустить исторический момент. На горизонте ненавязчиво маячил хантский наблюдатель, благоразумно не пытаясь вмешиваться.

Криййхан Винт чувствовал себя не особенно хорошо и от поездки отказался. Ртхинн Фййк с готовностью вызвался заменить его в этой миссии. Втайне он надеялся повидаться с Салимой. Но потянулись последние минуты пятнадцатых суток, а Салимы не было. Джеронимо Натта пожал плечами: он вообще не слышал, чтобы глава ООН была намерена присутствовать. Она отдала взвешенный приказ, но любоваться его исполнением не собиралась. Явно не то зрелище, которое полезно будущему ребенку. Возможно, ради фиксации исторического момента стоило бы делегировать заместителя, но по союзным мирам уже разошлось известие, что первый претендент на пост координатора Владимир Каманин трагически погиб вместе с адмиралом Шварцем. По этому поводу поступило несколько соболезнований. Лишь адмирал т’Лехин ничего не сказал о Каманине. Он-то был в курсе, какая потеря для нее более тяжела.

Разумеется, за пятнадцать дней успели не все. На планете оставались слабейшие – те, ради кого некому было драться за место на корабле: одинокие женщины, сироты, старики. Джеронимо Натта разрешил продлить эвакуацию еще на два дня. Т’Лехин молча фыркнул. Уходящие корабли старались как можно скорее миновать зону обстрела его линкоров. Эасцы пытались подраться, когда он разнес на куски одну из трирем, о тьме на борту которой сообщили монахи. Потеряли еще одну и заткнулись. Попросили, чтобы монахи следили за посадкой, дабы избежать досадных инцидентов. Группой монахов, посланной вниз по их просьбе, руководил мересанец. Странные это были монахи, вооруженные до зубов и не стесняющиеся пускать оружие в ход. Огонь открывали по малейшему подозрению. Чем дальше, тем чаще колдуны и их прихвостни пытались проникнуть на корабли. В стайке подростков, спешащих к трапу и расстрелянных из огнеметов, из восьми оборвышей трое оказались замаскированными колдунами.

Двое суток кончились, и кардинал Натта дал еще одни. Тсетианский координатор аккуратно осведомился, долго ли он намерен тянуть. Дела стоят, эсминец зря прохлаждается у чужой планеты. Пора бы и начать, разве не логично?

– Завтра, – отрубил Натта. – Торопливость хороша только при ловле блох.

– При ловле кого? – переспросил тсетианин, но вразумительного ответа не получил.

Десантники Бена Райта прибыли на Землю с «Джоном Шепардом». Оставаться на Гъде больше не было смысла. Отвоевать планету у тьмы не удалось. Бен воспринял это как поражение. Но брат Антоний был настроен более философски: с дьяволом на Гъде все равно будет покончено, не одним способом, так другим. Грех пенять на стальное сверло, что не сверлит сплав Иллюера – для всего потребен свой инструмент. Сентенции монаха были неклассическими и оттого лучше запоминались.

Шшерцы с «Райского сияния», с которыми они сражались бок о бок, ушли на «Молнию». Бен хотел предложить брату Антонию остаться при его отряде. Человек тертый, в воинском деле понимающий и в духовном специалист, иметь такого под рукой было бы большой удачей. Но у монахов – свое начальство. Джеронимо Натта, едва прибыв в систему Гъде, вызвал брата Антония к себе за каким-то делом, и они не виделись, пока «Шепард» не отправился к Земле.

Кому докладывать о прибытии, Бен не очень понимал. Гржельчик теперь главнокомандующий, «Ийона» и вовсе нет. Куда податься десантнику с несуществующего корабля? Все же, по размышлении, он пошел к Гржельчику. Тот всегда был его командиром, да и теперь остался – разве что не столь непосредственным.

Обстановка кабинета главнокомандующего слегка смущала десантника. Не привык он являться к важным персонам на ковры. Вытянувшись по стойке «смирно», он объявил:

– Майор Райт завершил операцию на Гъде, – и принялся рапортовать, стараясь не употреблять неуставных выражений.

– Да погоди ты, Райт, – раздраженно прервал его Гржельчик. – Что ты встал столбом, будто с тебя памятник ваяют? Сядь и прекрати таращиться на меня, словно впервые увидел, и строить из себя дебила. Никак превратился в кетреййи? Вот не думал, что это передается половым путем.

– Э-э… – Бен растерянно сел в кресло напротив Гржельчика. – Ну, вы же теперь того…

– Сам ты того, – буркнул главнокомандующий. – Сколько лет ты меня знаешь? Не стану врать, будто белый и пушистый и никого в жизни не убил, но у меня никогда не было обыкновения есть подчиненным мозг. Успокойся и говори нормально.

Рапорт занял три минуты – по существу, без уставного солдафонства и лишних вводных слов. Гржельчик кивнул. Сейчас, когда Бен уверился в том, что он – все тот же человек, он вдруг понял, что Гржельчик на удивление хорошо выглядит. Усталый, конечно, и тело еще не изжило болезненную худобу, но в голосе – бодрость, а в глазах – отблески счастья, которое не здесь, за рабочим столом, а в той жизни, что по ту сторону этих дверей, в личной.

– Ты вовремя, Райт, – сказал Гржельчик. – Собери отряд Аддарекха. Надеюсь, они не забыли, чему вампир учил? У нас на орбите болтается чфеварский драккар, полный шнурогрызок. Уже и связь прервалась. Можно, конечно, тупо взорвать чфеварца, но как-то негуманно, согласись. Надо бы вытащить тех, кто еще с ума не сошел.

– Слушаюсь, – Бен отсалютовал. – А что потом?

– Потом будет потом, – Бен так и не разобрался, что прозвучало в этой реплике: оптимизм или сарказм. – Выполнишь – доложишь. Не бойся, без работы не останешься.

Он кинул Бену кристалл памяти с данными по драккару. И добавил:

– Эйзза с ребенком у Ччайкара Ихстла. Гостиница космопорта, номер 1645. Ты смотри там, с вампиром поаккуратнее. Это тебе не Аддарекх, – он вздохнул, искренне сожалея о гибели шитанн. – Кстати, об Аддарекхе. Кот тоже с ними.

Вот и пришла пора покинуть теплый больничный блок. Рука наконец начала действовать; может, и рановато еще садиться за пульт и двигать рычаги, но Вася могла уже сама заплести и уложить косу. Сердобольные нянечки так за нее радовались! Доктора составили упражнения, которые должны вернуть подвижность и силу, но заниматься ими можно и дома. Если бы у нее был тут дом… Что ж, она закончит выздоровление на корабле. Отправится в морозный Генхсх, вновь примет командование линкором и будет потихоньку возвращаться в форму.

Она собрала с помощью толстушки Лимсхи свои немногочисленные вещи, сунула магнитную карту – и документы, и деньги, два в одном – в карман брюк и, помахав заботливой кетреййи, направилась к лифту.

В холле первого этажа было людно. Родственники больных, посетители, радостные встречающие, счастливые выздоровевшие. Старика шитанн, ехавшего с ней в лифте, встречали два парня кетреййи с таким же замысловатым безобразием на голове, похожим на фонтан; один побежал заводить кар, второй помогал старику переобуться. Шшерцы почти никогда не остаются одни, у них есть клан. Вася вздохнула, кинула куртку на плечо и толкнула дверь на улицу.

– Хирра Василиса!

Она изумленно огляделась. От скамейки у клумбы к ней шел Зигленк Винт с красной папкой на молнии – такие папки шшерцы часто таскают вместо привычных землянам сумочек, кошельков и барсеток.

– Зиг? Ты что тут делаешь?

– Вас встречаю, – улыбаясь, он взял сумку с вещами.

– А на кого «Сияние» оставил?

– Не беспокойтесь, кэп, все под контролем. «Сияние» никуда не денется. А вам сейчас не надо быть одной. Ну, у вас же тут никого нет, я и подумал…

Она тоже улыбнулась. И чмокнула его в щеку неожиданно для себя самой.

– Спасибо, Зиг.

Все-таки здорово, когда о тебе есть кому позаботиться.

– Ты с машиной? То есть, как это у вас – с каром?

– У меня аэромобиль, я же не кетреййи, – он почему-то засмущался. – Доберемся до стратопорта. Можно сразу махнуть стратосферником в Генхсх, но я боюсь, вы устанете. Лучше переночевать в гостинице.

– Как скажешь, – она не переставала улыбаться. – Ты же местный, кому еще и знать, как надо?

– Я вовсе не местный, – возразил он, – я вообще сумеречник… – и спохватился, поняв: – А, ну да.

Вася предоставила вампиру делать то, что он считает нужным. Как ему не доверять, ведь он спас ей жизнь. И выяснил, когда она выписывается, и приехал за ней, чтобы она не оказалась в одиночестве за порогом больницы. Они поужинали в кафе стратопорта, заказали на завтра два билета в Генхсх и сняли номер в гостинице. Естественно, на двоих. Естественно, с одной кроватью. Сформулируй они свои требования к ночлегу как-нибудь по-другому, портье наверняка сильно удивилась бы. Высокий шитанн и крепкая блондинка, классическая парочка. Документов у Василисы не попросили, идентификатора Зигленка было достаточно. Она уже стала привыкать к тому, что у кетреййи – или у тех, кого считают кетреййи – редко требуют документы. Блондины сами за себя не отвечают, за них в ответе шитанн. У Васи возникло искушение нахулиганить – разбить окно, к примеру, – а Зигленк пусть отдувается. Но доставлять Зигленку неприятности не хотелось. Наоборот. Утром она не помнила, когда подставила ему горло – до или после. Может, и вместо. Мало что помнилось, словно на пьяную голову: организм еще не оправился как следует после ранения, но глупо теперь жалеть.

Эйзза все еще спала, пользуясь тем, что малыш, капризничавший ночью, наконец разоспался, почмокивая губами во сне. Ччайкара занимал вопрос: как это кетреййи родила черноволосого мальчишку? И насколько его вообще можно считать кетреййи? По реакциям не понять, а чтобы говорить, ребеночек мал.

Ччайкар вставал рано. Будит ребенок ночью, не будит – много ли старику надо сна? С Эйззой бессонница стала докучать меньше, теплая девушка – добротное снотворное. Но все равно по утрам не спалось. Стараясь не разбудить мелкого, он отошел с телефоном в соседнюю комнату и заказал у горничной кипяток. Реттихи нет, хоть местного чая заварить.

Аддарекх негромко мяукнул, напоминая о себе. Ччайкар вынул из холодильника банку с кормом, выложил часть в миску. Спина заныла, хоть не наклоняйся вовсе. Нет, пора уже на покой. Хватит. Белый зверь метнулся к миске и заработал языком, а Ччайкар сел со своим чаем у журнального столика. Поправил халат, разглядывая кота с человеческим именем. Эйзза много порассказала ему о том Аддарекхе, чье имя он унаследовал. Девяти десятых она, конечно, не знала, а что знала, наверняка перепутала, но кое-что Ччайкар понял. Может, то, чего Эйзза и сама не осознавала. Старик, уже недалеко отстоящий от иного плана бытия, понимал многое, недоступное прочим.

– Э-эх, братишка, – он подул на чай, – как же тебя угораздило?

Бессмысленно задавать коту подобные вопросы. Зверь есть зверь. Охота, пища, самки. Дом – то, что он считает своей территорией. Люди – те, с кем он согласен ее делить, и с кем – нет. Вот и все, лишь мелькнет порой на самом пределе сознания нечто, не умещающееся в рамки, будто слова чудного языка, которым нет перевода без потерянного словаря.

– Пить будешь? – Ччайкар налил воды в другую миску.