Колдовской отведай плод

Только сейчас я почувствовала: на пальце что-то мешается.

Ну, конечно! Кольцо непостижимым образом выбралось из кармашка плаща, куда я его засунула, и умудрилось нацепиться на средний палец правой руки. Наверное, это произошло, когда я ходила переодеваться.

Я попыталась стащить кольцо. Куда там! Видимо, артефакт заговорен на меня. Ну, Данни, погоди!

Ладно, приеду, сниму с помощью мыла.

– Спасибо, – холодно сказала я. – Давно водишь быстроходку?

Машина чуть не снесла фонарный столб.

– Второй день, – ответил Гвейнард, уворачиваясь от невесть откуда выскочившей торговой будочки. – По-моему, получается неплохо. И, знаешь, удовольствий масса.

Магический патруль, вывернувший из-за угла, поспешил скрыться за палатку одноотцовцев. Пикетчики в это время натягивали очередной плакат, но, заметив летящую на них машину, бросили работу и присоединились к патрульным.

Увернуться от палатки было практически нереально. И все же нам это удалось. Ну, почти удалось.

Кажется, в рухнувшей палатке кто-то был. Ругань и гневные крики не стихали еще довольно долго. Орали как маги, так и пикетчики. Увы, родной город прощался со мной если и со слезами на глазах, то слезы эти не были признаком огорчения. Утешало одно – быть может, обрушенная нами палатка примирит магов и одноотцовцев.

Через четверть часа забылись и палатка, и гневные крики. Мы почти выехали из столицы, но Гвейнард и не думал сбавлять скорость. Лучше бы Данни подарила вместо кольца что-нибудь от морской болезни, поскольку очень скоро каменная мостовая кончилась, и начались рытвины и ухабы. Я, с трудом переносившая качку, уцепилась руками за переднюю панель. Вот лихач.

– Кто? – неожиданно спросил водитель.

– Что – кто? – не поняла я.

– А, нет, ничего. Мне показалось, ты что-то сказала.

– Неужели?

– Я же говорю, показалось. Все, проехали.

Я оглянулась по сторонам:

– Что проехали?

Он усмехнулся:

– Так говорится: проехали – значит, тема закрыта.

Я вспомнила рассказ Данни о Гвейнарде и о его странных словечках. Спросила:

– Никогда не слышала. Где так говорят?

– Ну… – он замялся. – На моей родине.

– Так ты не местный? – удивилась я. – Ух, здорово! Ни разу не встречала иностранцев. У нас они, сам понимаешь, редкость. А откуда приехал? Из Ещечегойта или Нудании?

– Ну да, – кивнул он.

– Что – ну да?

– Из Ещечегойта.

– Ясно.

На самом деле, ничего не ясно. Подруга услужливо подсунула мне… кого? Недотепу-чеготянина? Она хоть проверила, ориентируется ли он на местности, да еще и в темноте?

– Слушай, э-э-э… Гвейнард, а ты уверен, что сможешь найти дорогу к яблочному дому?

– К чему? – озадаченно спросил он.

Ну вот, началось!

– Яблочный дом – очень четко, будто для маленького ребенка, сказала я, – это конечная цель нашей поездки. Поэтому, представь себе, мне очень-очень интересно, сумеем ли мы туда добраться.

– Хм-м-м, – задумчиво протянул Гвейн, – а мне казалось, мы едем в какой-то замок.

Он издевается, что ли? Спокойно, Мира, спокойно.

– Это и есть замок. Раньше он принадлежал третьему отцу Данни, моей подруги и твоей хозяйки.

– Так бы и говорила. Дорогу я найти смогу, не сомневайся, – сказал Гвейнард очень уверенно, и эта его уверенность вселила в меня еще большее сомнение в правильности выбора водителя. – А почему третьему отцу? Ты, наверное, хотела сказать – отчиму?

Да что ж такое, в самом деле? Я могу понять Данни, у которой элементарно не хватило времени, и она не успела поведать своему новому работнику, из-за чего замок Макер-тота мы назвали яблочным домом. Но назвать папу шесть-девять отчимом! Это переходит всякие границы!

– Я сказала именно то, что хотела. Макер-тот был ее третьим отцом. Отцом, понятно? А не отчимом.

– То есть, у твоей подруги было три отца? – каким-то очень странным голосом спросил Гвейнард. – Интересно девки пляшут.

– Три?! Гвейн, ты откуда такой взялся, а? У Данни, как и у всех нормальных данетян, пять отцов! И при чем тут танцующие девушки?

– Сколько-сколько? Пять?!

Гвейнард, кажется, был поражен до глубины души. Некоторое время он молчал. Потом спросил осторожно:

– А мама? Надеюсь, мама у нее одна?

– Да почему одна-то? Тоже пять.

– Пять мам, – проговорил он тихо. – Пять мам. Интересно, как такое возможно с точки зрения биологии? Или это местная идиома?

– Идиома? – нет, ну откуда взялся этот остолоп? – Слушай, ты, наверное, жил в глухомани? Или в горах? Ещечегойт ведь горная страна. Нигде не учился, про пятиотцовство слыхом не слыхивал, так?

– Примерно, – кивнул парень, завернув такой вираж, что я едва не прикусила язык. – Хотя лучше было бы сказать – знал, да забыл.

– Ударился головой, получил частичную амнезию?

– Не совсем, но что-то типа того.