Колдовской отведай плод

Я крякнула. Вот это да. У него не все в порядке с головой. Контуженых мне только не хватало.

Будто прочитав мои мысли, водитель поспешно добавил:

– Мира, тебя не должно это смущать. Моя… э-э-э… забывчивость абсолютно не сказывается ни на поведении, ни на других людях.

– Ни на ведении машины, – добавила я. – Заметно.

– Я всего второй день за рулем! – Гвей, кажется, начал злиться. – Уверяю, я вполне адекватен.

Хм-м-м-м… Хоть ты и уверяешь, да вот я почему-то не уверена. Возможно, обладатель хриплого голоса не так уж и неправ… И мне следовало остаться дома…

– А что с тобой случилось? – спросила я.

– Да ничего особенного, – слегка остыв, ответил он. – Что-то вроде болезни, которая давно прошла, но дала определенные осложнения. Физическое самочувствие превосходное, не беспокойся.

– Постараюсь, – хмыкнула я.

– К сожалению, – продолжал Гвейнард, – некоторые реалии вашего… гм… нашего мира совершенно стерлись из памяти. Вот, например, пятиотцовство. Весь город заставлен палатками против этого самого пятиотцовства. Значит, это плохо? Или хорошо? Ничего не помню. Просветишь неграмотного?

– Да без проблем. Если скорость сбавишь.

Я хотела добавить – а то вдруг ударишься головой и растеряешь последние мозги, но промолчала.

Он покорно снизил скорость.

И я принялась просвещать.

Пятиотцовство объявили основной политикой государства в деле воспитания детей примерно пятьсот лет назад, в самый расцвет диктатуры магии. Именно тогда власть, состоявшая из Схода Высших магических чинов, вынесла указ, гласивший: каждый родившийся ребенок с целью наилучшей интеграции в общество обязан воспитываться поочередно в пяти семьях, а по достижении пятнадцатилетнего возраста волен сам выбирать, где ему жить дальше.

Конечно, интеграция и прочие благие порывы тут ни при чем. Просто к тому моменту население страны сократилось почти вдвое. Очень многие семьи были бездетны. Самое ужасное, что, несмотря на все старания, у них вообще не могло быть детей.

Сей феномен тщательно исследовали. Прорицатели, лекари и ясновидящие – все привлеклись к работе. Причину бесплодия искали в ухудшающемся климате, некачественных продуктах, образе жизни, оторванности от природы… Однако истинная причина заключалась совершено в другом.

А именно. Выяснилось, что активное занятие магией действует на организм человека не лучшим образом. Мужчины становились импотентами, женщины – бесплодными. Проще говоря, маги и магини не могли иметь детей. Но природный родительский инстинкт упорно требовал выхода.

И такой выход был найден.

Конечно, пятиотцовство объявили государственной политикой далеко не сразу. Сперва Сход Высших и слышать о нем не желал, а мага Литуса, предложившего пятиотцовство как единственный выход из создавшейся ситуации, чуть было не вывели из состава Схода. Протестовали довольно долго. С какой стати маги должны воспитывать чужих детей? А вдруг – плохая наследственность, болезни, порча и тому подобное? Нет уж, давайте искать кардинальные методы.

Увы, ничего более кардинального, чем уже предложенное, найти не удалось. Смирившись с единственным возможным выходом, пятиотцовство все-таки приняли.

– Это был единственный выход? – не поверил Гвейнард. – Неужели не возникла простая мысль: договориться с соседними странами и забирать у них на воспитание сирот?

– Возникла, конечно. Но, видишь ли, все не так просто. Вот ты где жил, в Нудании? Ах, да, не помнишь… Ну, ладно, объясняю. В соседних странах нет ни магов, ни магии. Совершенно. Абсолютно. Как думаешь, обидно им? Вот то-то же. И когда зашла речь об усыновлении детей, они потребовали за это… могуллий. Волшебный порошок.

– И что? Ваши маги оказались такими жмотами?

– Вовсе нет. Просто могуллий, будучи вынесенным за пределы Данетии, теряет свои свойства.

– О… – казалось, Гвейнард потерял дар речи. – Трудно поверить, если честно. Надо же. Теряет свойства. И почему так?

– Понятия не имею. Но факт остается фактом – все маги в других странах становятся безмагами, а маго-штучки превращаются в никому не нужные безделушки. Такой вот феномен.