Столик на двоих. Сборник рассказов

Столик на двоих. Сборник рассказов
Наталия Гавриленко

Наталия Гавриленко – автор книг «Дочь капитана», «Жена капитана». По первому образованию – инженер-строитель, по второму- бухгалтер. В настоящее время – пенсионер. Прошла обучение на литературных курсах Б. Мирзы. В результате обучения и родилась третья книга – сборник рассказов «Столик на двоих», герои которых самые обычные люди, живущие среди нас. Они попадают в драматические ситуации: борются, страдают, переживают… Автор яркими зарисовками старается передать эпоху, в которой живут герои книги.

Столик на двоих

Сборник рассказов

Наталия Гавриленко

«Человек подобен дроби: числитель её – то, что человек есть на самом деле; знаменатель – то, что он о себе думает». Л. Н. Толстой

© Наталия Гавриленко, 2024

ISBN 978-5-0064-8270-8

Создано в интеллектуальной издательской системе Ridero

Пупсик. Лучше поздно, чем никогда

Моя младшая дочь переслала мне сообщение из социальных сетей: в Шотландии открылся детский сад для… взрослых. Они там могут отдохнуть от ежедневных забот, суеты и попробовать доделать то, что упустили в детстве. В течении дня они едят пиццу, делают поделки, строят конструкторы, рисуют, выходят на прогулки… И, главное, их там за все сделанное хвалят…

На меня нахлынули воспоминания… В садик я никогда не ходила и передо мной возник образ моей любимой игрушки – пупсика.

Я ответила дочери:

– Тогда мне нужен мой пупсик! Я в него не доиграла…

И послала смайлик рожицы с одной, катящейся из глаз, слезой…

В детстве у меня не было игрушек. Я их не помню. Почему? Может быть потому, что родители часто переезжали с одного места на другое? А может быть не считали нужным «баловать» ими детей? Не знаю. Помню только, что после посещения каких-либо гостей я начинала просить маму купить мне «такую же куклу», как у их дочки.

В нашей семье бюджетом распоряжалась мама и просить об этом отца было бесполезно: он безропотно сдавал свое военное жалование жене. Кроме бюджета на проживание, они всегда на что-то копили. Мама же своим строгим тоном находила «железные» доводы о «нежелательности» появления у меня куклы именно сейчас, и я с понуро отходила от нее, чувствуя себя и ущербной, и обделенной одновременно. Она оправдывала свое поведение посулами:

– Вот приедем на «материк» и тогда все тебе купим.

«Материком» военные называли сушу от Владивостока до Белоруссии и зная, что мы попадем туда очень нескоро, я понимала, что моя мечта никогда не сбудется. Хотя продолжала в нее наивно верить: а вдруг?

Но вот однажды мама вернулась с работы с загадочным видом и большой коробкой в руках. Ее лицо озаряла улыбка, глаза сияли.

– Купила в нашем военторге пупсика. Ты посмотри какой он хорошенький! Просто красавец! – приговаривала она, доставая свое приобретение.

И действительно: в ее руках появился почти живой малыш длиной примерно пятьдесят сантиметров с прекрасной фарфоровой головой, с голубыми глазами, матерчатым туловищем, одетым в белые ползунки, с такими же крошечными ладошками и ступнями. Поверх ползунков была надета бледно-голубая кофточка с перламутровыми пуговицами-кнопками, под воротником был повязан белоснежный шарф, а голову покрывала голубая шапочка с белым помпоном. На ногах уютно устроились пинетки небесного оттенка, на ладошках – белые варежки. При наклоне туловища он произносил слово «мама».

Я с восхищением смотрела на пупсика, пока мама с воркованием снимала с него каждую одежку и обрушила на нее слова благодарности:

– Ой, мамочка! Спасибо тебе! Он такой хорошенький! Теперь и у меня есть пупсик. Лучше любой куклы! – и попыталась прижаться к маме. Но она тут же изменилась в лице и очень быстро погасила мой порыв, отстранив меня своей сильной рукой.

– Не напирай так. Это… пока не твой пупсик… Это… будет наш, общий пупсик. Понимаешь? Он очень дорогой и трепать его каждый день не надо. Тем более с подружками. Он будет сидеть в нашей с папой спальне на чемоданах, и ты по праздникам сможешь с ним играть. Хорошо?

Я уже все поняла… Не видать мне пупсика. Никогда. Я развернулась и убежала в свою комнату, где заплакала. Я знала, что мама любила все всем «выдавать»: отцу – деньги на расходы, мне – новую одежду. А теперь дело дошло и до пупсика. Следом за мной вошла мама.

– Ну и чего ты рыдаешь тут? Вот кому рассказать, не поверят: из-за какой – то игрушки. Ты вот в комнате лучше приберись, – и она ушла к себе в спальню, плотно прикрыв дверь.

Порыдав, я стала гладить нашу кошку, которая царапалась в дверь, а потом все-таки ее открыла, надавив мордой. Она мурлыкала, запрыгнула ко мне на колени и улеглась, свернувшись клубком. От нее шло тепло, умиротворение и я успокоилась, гладя ее по голове.

Шло время. Я смотрела на пупсика теперь только изредка, заходя к маме и отцу в спальню. Пупсик сидел на горке из наших чемоданов, покрытых узким ковром, в неизменной позе. Мамины подруги, которые собирались у нее в комнате вязать вещи из шерсти, им всегда восхищались:

– Ну, надо же, какой красавец! Как настоящий! Что значит заграница… Нашим рахитичным уродцам нечета. Приятно взять в руки. А одежда какая? Я такой сроду и не видала. Да, умеют люди делать вещи.

Пупсик. Рисунок автора

Я слушала их восхищенные возгласы, радовалась за пупсика, смотря на него ласково. Женщины замечали это и спрашивали меня:

– Вот уж тебе, Наташа, повезло! Какого пупсика тебе мама подарила. Наигралась уже с ним?

Я смущенно опускала голову, говорила короткое «да» и уходила в другую комнату под строгим маминым взглядом. Она поправляла сдвинутую на пупсике шапку, усаживала его опять «ровно» и говорила, как ни в чем ни бывало:

– Да играет она с ним… Каждый день… Ну что там у нас сегодня? Шапочки вяжем?

Допускалась я до «моего» пупсика по праздникам. Я мыла руки и брала его легкое тельце. Прижимала к груди, пела колыбельную песенку, укладывала спать в кроватку. Если в следующий раз он у меня «болел», я была «доктором» и слушала через трубку его дыхание, прописывала ему лекарство, делала в ягодицы «уколы», разговаривала, как с маленьким.

Мама часто прислушивалась к тому, как я с ним играю. В игры не вмешивалась, но потом переспрашивала меня, где я слышала ту или иную фразу. Я отвечала, что их говорили гости, которые к нам приходили. Она делала из этого «свои выводы» и прежде, чем начать разговор с кем-либо из вновь пришедших, выпроваживала меня за дверь со словами:

– Здесь будут взрослые разговаривать. Иди к себе, поиграй.

Пупсика при этом мне не давала.

Прошли годы. Я училась в столице в институте и приехала на каникулы домой.

– Мама, а где мой пупсик? Что-то я его не вижу…

Мама пошла в кладовку и принесла то, что теперь называлось пупсиком. У него была расколота голова, голубые глаза запали вглубь и разлетелись пополам, одежда, неопрятная и истерзанная, висела на его тельце кое-как.

Я закричала от неожиданности:

– Мама, что с ним случилось? Кто его изуродовал? Моего любимого?

Мама устало посмотрела на меня и произнесла буднично и не торопясь:

– Приходили соседи. Их внучка попросила куклу поиграть, я дала пупсика, она его уронила. Вот и все. Да что ж теперь горевать? С ним давно никто не играет.

Я взяла пупсика, еще бережнее, чем в детстве, сняла с него замурзанную одежду, взяла папин пинцет и стала по крупинкам восстанавливать роговицу разбитого вдребезги глаза. Сидела и корпела над ним долго. Получилось подобие зрачка, но не глаз. Скорее, глаз инвалида.

– Пустая затея. Не восстановить. – Мама подошла сзади посмотреть, что я делаю с пупсиком.

Я не выдержала и зарыдала так же, как в детстве, а может быть и сильнее.

– Ну, вот… Опять ты плачешь из-за этой игрушки… – Мама плакала вместе со мной…