Сказки темного города. Сателлит

– Брат? – с интересом спросила я.

– Да. Ты видела ведь ту жуткую картину в главном зале, где Арон обычно проводит собрание сильнейших?

– Видела…но это ведь он, Арон…, – недоверчиво проговорила я.

– Нет. Это Дэвор. Брат-близнец Арона. Он правая рука правителя восьмого ковена. Главный стратег стригфаэров.

– Вот почему он испытывает такую неприязнь к портрету, – прошептала я. – А откуда здесь портрет его брата?

– Говорят, он привез его с собой, дабы портрет каждый день возобновлял в памяти что-то, из-за чего Арон покинул родные земли.

– А почему?

– Ты, наверное, слышала ту сказку про повешенную невесту стригфаэра, после потери которой он якобы перешел на сторону либеров?

– Ну да. Давно правда, но слышала.

– Так вот было все намного печальнее. Арон правда полюбил был либерку какую-то. И даже принял решение связать с ней узами брака свой жизненный путь. Знал об этом только его брат. В ночь, когда Арон и девушка должны были ехать на нейтральную территорию к священнику, именно Дэвор вызвал отца, который приехал в замок в компании ведьмаков-стервятников, которые потом у него на глазах по кусочкам рвали на части сущность девушки, заставляя ее внутренне истекать кровью и кричать всю ночь напролет от страшной боли. Арона связали, а девчонку уничтожали у него на глазах, стоя в стороне и безразлично наблюдая за этим. Когда она затихла под утро, покинув израненное тело, Дэвор и отец уехали, оставив Арона один на один с страшным горем. Вот так, – задумчиво проговорил Тайлер.

– Откуда вы это знаете? – я почувствовала легкий прилив сочувствия к герою этой печальной истории.

– Порой он закрывается в том зале и пьет пару суток напролет. Сбрасывает так накопленное за время стойкого безразличия горе. Жуткое зрелище. Он крушит там все подряд. Благо, хоть по замку не ходит в таком состоянии. Иначе перебил бы уже всех здесь. Он крушит, а я потом восстанавливаю. Однажды вот так и портрет разодрал в клочья. Когда я зашел к нему, то увидел его сидящим на полу над кучкой изорванной на мелкие кусочки картины. Он был до жути пьян и попросил выпить с ним. Не передать, что я испытал тогда, сидя подле стригфаэра, находящегося в таком состоянии. Думал, это мой последний вечер в жизни, – усмехнулся Тайлер. – Но он лишь пил и рассказывал о том, что тогда случилось. Когда закончил рассказ, то попросил восстановить картину и все разнесенные вдребезги предметы. Допил вино из бокала и вышел из зала. А наутро это уже был другой человек. Все тот же непробиваемый стригфаэр, которого боятся и почитают все в этом замке как нечто совершенное и сильное. И только, наверное, я знаю, что его темные глаза могут смотреть не только тем пронзительно-презрительным взглядом, который знают здесь все, а еще и могут пылать безграничным горем. Жуткое зрелище, никогда не думал, что боль может быть такой иссушающей.

– Нда уж, – протянула я. – Кто бы подумал, что владеющие такой силой могут быть такими…несчастными. Представляю себе, что он чувствовал в тот момент, когда она умирала у него на глазах, а он не мог ей помочь. Да еще и убил ее кто! Не дай бог такое пережить, – поежилась я.

– Но только это, – Тайлер приложил палец к губам, давая понять, что говорить об этом нельзя.

– Да боже упаси! – воскликнула я, оглядевшись. – Почему вы вообще мне такое рассказываете? Он вам голову не открутит за это?

– Открутит, обязательно, – усмехнулся стригой. – Но, если серьезно…ты тоже стригфаэр, пусть и наполовину. У вас с ним в любом случае связь незримая. Ближе уже никто не может быть к нему. Я порой думаю, что ему помощь нужна. Но пробиться к его внутренней боли не может никто из присутствующих здесь. Ты же знаешь, чем обладают стригфаэры?

– Нет, откуда? Мама держала в тайне то, кто был мой отец. Меня растили как сорняк в поле. Какой там стригфаэр, – покачала недовольно я головой.

– Вы можете выпивать боль друг у друга, спасая порой друг друга в самые тяжелые, поедающие душу минуты. Не мелкую какую-то, ничего не значащую боль, а испепеляющую, пылающую, выжигающую все внутри, – повел бровью Тайлер.

– Но это ведь не так просто делается, больше чем уверена, – нахмурилась я, заподозрив, почему стригой такой приветливый со мной.

– Ты права, это не так просто, а если учесть, что ты больше либер, то вообще возможно ли. Но все же. Мне помощь твоя нужна. Точнее не мне, Арону, – Тайлер прищурил свои красивые сапфировые глаза и посмотрел куда-то вдаль. – Он не отвернулся тогда от меня, маленького стригоя, которого бы, будь на его месте кто другой, просто сожгли как неугодную на землях либеров кровососущую тварь. А он мне жизнь сохранил. Более того, он будущее мне подарил. Теперь я не бездомное создание, а вполне себе состоявшийся ведьмак, умеющий контролировать свою темную сторону. Обо мне знает король, как о том, кто уже не раз успешно выполнял его поручения на землях восьмого ковена. Теперь у меня есть имя. И есть оно у меня благодаря Арону. Отблагодарить его я не смогу ничем. У него есть все. А вот поспособствовать тому, чтобы он избавился от сжигающей его боли, могу. Помоги ему, и я буду у тебя в долгу, – стригой внимательно посмотрел мне в глаза.

– Вы просите у меня то, чего, может, я и сделать-то не могу. Но обещаю, что когда буду знать, на что я способна, и если смогу сделать то, о чем вы просите и, если Арону самому это нужно, я обязательно помогу. Вы же мне помогли, – подбросила я на ладони восстановленный трикветр и подмигнула стригою.

– Договорились, – улыбнулся чарующей улыбкой стригой. – А теперь пойдем. Арон хочет видеть тебя за стеной.

– Зачем? – улучшившееся настроение враз испортилось.

– Не знаю. Он тренирует всех по-разному. Поэтому, какой к тебе именно подход будет, предугадать сложно. Ты главное не воюй с ним. Это изначально тупиковый путь. Он в любом случае вытешет из тебя то, что ему нужно.

Тайлер встал со скамьи и подал мне руку. Нехотя взявшись за нее, я поплелась следом, в голове прокручивая все услышанное о стригфаэре. Выйдя за пределы территории замка, мы молча направились по старой мощеной дороге в сторону леса, окружающего его. Едва только наши фигуры нырнули под многовековую крону деревьев, я враз напряглась, поскольку увидела вдалеке у огромного озера фигуру Арона и Марисоль. Стригой почувствовал мое напряжение и сказал:

– С ней будь аккуратнее. Она хоть и маленькая, но мстительная до ужаса. Я и сам порой смотрю на нее и прям не верится, что у нее мать ведьма-либер. Такое ощущение, что оба родителя были из ковена чернобородых.

Я молча кивнула, наблюдая за тем, как Арон медленно поворачивается в нашу сторону. Всего секунда задержавшегося на мне взгляда обсидиановых глаз, и я словно провалилась в какую-то бездну. Было так странно видеть перед собой эту силищу, закованную в теле невозмутимо спокойного мужчины, которого, на первый взгляд, мало чем можно было вывести из себя. Уверенная поза с сомкнутыми в замок за спиной руками, надменно вздернутый подбородок, гордая осанка и темные брови над прищуренными глазами. Казалось, что каждая из черт этого стригфаэра словно кричала о том, что идеальнее него просто не существует никого на свете, настолько совершенен был его облик. И словно в подтверждение этому я услышала тихий шепот стригоя:

– Поразительно. Я здесь уже столько лет и вижу одну и ту же картину, когда каждая из прибывающих сюда ведьм…каждая, – усмехнулся он, – в два счета становится рабыней его притягательной харизмы.

Услышав это, я вздрогнула.

– Это не про меня. Да, он красивый. Но…Это не мое, – как можно более спокойно проговорила я в ответ.

– Ну да, конечно, – засмеялся стригой. – И поэтому ты так судорожно впилась пальцами в мой локоть.

Я недовольно бросила на него взгляд и убрала руку.

– Не переживай. Я никому не скажу, – голубые глаза Тайлера словно светились лукавством.

– Не о чем здесь говорить, – пожала я плечами.

Стригой больше ничего не сказал, а когда мы подошли к Арону, он откланялся и оставил меня в компании него и Марисоль. Девчонка грызла яблоко, безразлично рассматривая меня и периодически переводя взгляд на стайку лебедей, разбитую на парочки, следом за которыми плавали малыши, смешно выгибая шеи, словно подражая своим родителям.

– Вы долго, – сухо бросил Арон, недовольно окинув меня взглядом.

– Мы просто немного поговорили, – кивнула я в сторону удаляющейся фигуры Тайлера. – И он еще вот что сделал, – я показала восстановленный амулет.

– Чего? – враз подбежала к нам Марисоль. – Ой, побрякушку вернули плаксе. Все, не будешь хныкать больше? – язвительным голосом пропищала девочка.

– Марисоль, – гневно оборвал ее Арон, и девочка испуганно посмотрела на него, явно не ожидая, что ее капризные нападки не найдут поддержки.

– Ладно, извини, – сказала она нехотя и отошла в сторону.

Я ничего не ответила, поскольку не собиралась извинять эту зазнавшуюся девчонку.

– Не люблю этих сентиментальных привязок к вещам, – фраза, сказанная строгим голосом, привела меня в замешательство.

– Сентиментальных…, – я посмотрела на трикветр и быстро запрятала его в декольте, боясь, что он его отнимет. – И именно поэтому вы носили ту вещь на груди? – проговорила я, поскольку у меня в голове всплыл образ какой-то дорогой ему подвески. – Я не знаю, что это, но оно вам очень дорого. Чувствую это. С ним связано столько вашей боли, – повела я бровью.

Стригфаэр нахмурился, но ничего не ответил мне. Затем повернулся к Марисоль и сказал:

– Начинай.

Девочка мельком поглядела на меня, затем подняла вверх пальцы и быстро нарисовала ними в воздухе воронку. Как только она это сделала, то один из малышей лебедей с диким писком скрылся под водой, вызвав обеспокоенный гогот среди стаи.

– Вы что делаете? – испуганно воскликнула я, расширенными от ужаса глазами смотря на расходящиеся по воде круги в том месте, где исчез птенец.

Арон молчал, Марисоль же, приподняв руку, начала закручивать ещё воронку, и следующий лебеденок ушел под воду. Я бросилась к девочке и, дернув ее за плечо, повернула к себе лицом.

– Ты ненормальная? Что ты творишь?

– Это приказ, – девочка безразлично пожала плечами, и я перевела взгляд на Арона.