Сказки темного города. Сателлит

– Дыши…тише, – бархатным голосом проговорил он. – Тебе легче без него. Почувствуй это. Ты благодарить потом будешь меня за это.

– Ненавижу вас, – захрипела я, сжав руки в кулаки.

– Я знаю, – слегка улыбнувшись он развернулся и пошел прочь, кинув мне через плечо, – бери себя в руки и следуй за мной.

В руки? Да какое там в руки. Я вообще не могла совладать с собой. Разжав пальцы, я щелкнула ними и с ужасом увидела, как следом за стригфаэром по пятам поползла извивающаяся дорожка пламени такой силы, что жар от него больно обдал меня с ног до головы. Переведя взгляд на Арона, я беспомощно посмотрела на него, понимая, что сейчас произойдет что-то ужасное. Когда он остановился и медленно повернулся в мою сторону, в его обсидиановых глазах словно загорелось такое же пламя, которое стремительно приближалось к нему. Лишь кивнув головой, он направил на пламя что-то наподобие искрящегося вихря льдинок. Но красное пламя было настолько сильным, что этот вихрь вмиг куда-то испарился. Когда расстояние между стригфаэром и огнем сократилось до пары десятков сантиметров, он взмахнул рукой и какая-то холодная тень с такой силой двинула меня, что я отлетела на расстояние в десяток метров и, упав на спину, потеряла сознание.

Глава 4

– Мне кажется ты в этот раз перестарался, – услышала я сквозь легкую дымку покидающего меня сна осуждающий старческий голос.

Приоткрыв глаза, я увидела стоящую у небольшого стола в моей комнате сгорбленную старуху, мешающую что-то в небольшой ступке, и Арона, смотрящего в окно.

– По-другому не получилось бы, – сухо бросил он в ответ.

– Не жалеешь ты их совсем, Арон, – старуха неодобрительно покачала головой. – Они либеры в первую очередь, а потом уже подневольные. Столько жесткости в воспитании воинов…ты знаешь, как я к этому отношусь.

– Я думаю иначе, – он выпрямился, вздернув голову и даже не видя его лица, я знала, какой блеск загорелся в его глазах

В этот момент мою голову пронзила такая боль, что я подскочила на кровати, прижав к вискам ладони, пытаясь совладать с сверлящим меня противным чувством. Ко мне сразу же бросилась старуха, отшвырнув на стол ступку с зельем.

– Тише, девочка, – она ухватила мои руки своими сухими ладонями, испещренными морщинами.

– Больно! – заорала я на всю комнату, выгнувшись назад и закрыв глаза.

Затем мне стало так дурно, что я наклонилась и меня вырвало в вовремя подставленную старухой миску. Рвала я пока не почувствовала горький привкус желчи во рту. Переведя дух спустя пару минут, я откинулась на подушку и вновь застонала, теперь уже чувствуя, казалось, абсолютно все вены в своем теле, которые горели страшным огнем. Старуха склонилась надо мной и, приподняв мою голову, влила ложку какой-то дряни в рот. Я рванулась, и меня снова начало выворачивать наизнанку. Длилось это до ужаса долго и когда я, уже задыхаясь, поняла, что еще пара минут и просто умру от этого ужаса, ведьма заорала на стригфаэра, который все это время невозмутимо стоял в стороне:

– Она умрет сейчас, Арон! Ей нельзя так сразу окунаться в такое!

Обливаясь потом я рванула ворот своей рубахи, поскольку мне казалось, что даже эта тоненькая ткань одежды давит на меня с такой силой, словно была она соткана из какого-то свинца. Выгнувшись дугой на постели, я оттолкнула от себя руку старухи, которой она пыталась заново влить что-то мне в рот.

– Арон, – взмолилась она. – Загубишь ведь. Подави часть хотя бы.

– Она нужна мне вся полностью. Или вообще не нужна, – спокойно проговорил он, наблюдая за тем, как меня ломало всю.

В каком-то испепеляющем лихорадочном состоянии я, пытаясь совладать с болью, сползла с кровати и на трясущихся ногах быстро кинулась к столику, на котором лежали разнообразные предметы для изготовления зелий. Не успели Арон и старуха опомниться, как я схватила маленький нож и полоснула ним себе по руке, пустив кровь.

– А interius ut exterius mundo (от внутреннего к внешнему миру), – проговорила я слова заклинания моей матери, которая так всегда учила меня освобождаться от того, что угнетало, с одной только разницей в том, что кровь я раньше не пускала, но бешено пульсирующая энергия просто обязана была куда-то вырваться, поэтому я на подсознательном уровне поняла, что нужно делать. Стало легче всего на долю секунды, поскольку против того, что происходило во мне, нужна была соизмеримая сила подавления, а слабенькое заклинание было каплей в море.

Едва только первая капля крови капнула на пол, как Арон подлетел ко мне и вырвал нож из руки, зажав своей стальной ладонью порезанные вены на запястье.

– Отпустите, – задыхаясь прорычала я, пытаясь вырваться.

Стригфаэр, выругавшись, потащил меня к кровати и швырнув на нее сел рядом, придавив руками, чтобы я не дергалась.

– Я не могу. Или добейте уже, или сделайте что-то. Я чувствую, что не справлюсь, как бы вам этого не хотелось – в отчаянии вглядывалась я в темные глаза, смотревшие на меня.

– Арон, – старуха осторожно положила руку на плечо мужчины. – Не губи девчонку. Оно того не стоит. Забери хоть одну ее сторону какую-то. Это непосильная ноша для ведьмы, которую не развивали с детства, быть сосудом силы и стригфаэра, и огненного либера. Лед и огонь не могут уживаться в одном теле на равных началах. Что-то должно уступить. Она не справится. Послушай старуху. Я уже видела нечто подобное. Она просто погибнет от того, что столько лет сдерживалось и в один миг обрело свободу.

– Пожалуйста, – беззвучно, лишь губами произнесла я и почувствовала, как горячие слезы потекли по щекам.

Лежа на скомканном покрывале, я, едва дыша, лишь взглядом молила мужчину позволить мне жить. Он всего мгновение молча наблюдал за мной, затем его рука легла на мой лоб.

– Я оттяну сейчас часть боли на себя как стригфаэр, – строго проговорил он, – тебе станет легче. Но полностью лишать тебя какой-либо стороны не буду. Ты стригфаэр. Ты сильная. Просто еще не знаешь, насколько. Мне нужно чтобы ты боролась за свою сущность.

– Вам нужно? – взвыла я. – Я жить хочу!

– Мне нужно, чтобы ты боролась, – не меняя тона проговорил Арон. – Я помогу. Верь мне. Всего пол часа, не более, и все закончится.

– Арон, ты что делаешь! – воскликнула стоящая рядом ведьма. – Она не выдержит!

– Веришь? – он больше приказывал мне в эту минуту, чем спрашивал.

Понимая, что выбора он мне не даст в любом случае, я обреченно кивнула. Мужчина же положил мне на грудь руку, и я почувствовала, как кипящий огонь в венах начал стихать, не настолько, правда, чтобы я перестала метаться на кровати, ревя как раненый зверь, но я, по крайней мере, могла дышать свободнее, а это уже было немало. Спустя какое-то время, в течение которого я все губы до крови искусала и разодрала лежащее подо мной покрывало, пытаясь справиться с зверской болью, меня начало поколачивать изнутри, словно и правда во мне боролись две сущности, не желающие находиться в одном теле на равных началах.

– Больно, – издала я истошный крик, приподнявшись на постели.

Смотря на Арона лихорадочным взглядом сквозь мокрую занавесь волос, свисающих мне на лицо, прорычала не своим голосом:

– Никогда вам этого не прощу.

– Терпи, еще немного, – стригфаэр сосредоточенно наблюдал за мной.

Я опустила голову и замотала ней, давая понять, что это слишком.

– Арон, господи! – крикнула ведьма в тот момент, когда я почувствовала текущую по губам кровь из носа. – Да что же ты творишь!

Пребывая уже в полубессознательном состоянии, я почувствовала, как стригфаэр подхватил меня на руки и вынес из моей комнату на небольшой балкон, рявкнув на старуху: «Не вмешивайся!»

Прохладный воздух обдал мое полуобнаженное тело. Уткнувшись носом в шею мужчины и бессильно свесив руки, я услышала, как он прошептал тихо:

– Борись, девочка. Такой дар нельзя терять. Ради будущего своего борись. Что такое какие-то огонь и лед по сравнению с тобой? Не они тобой правят, а ты ними. Приказывай им, руководи. Ты либер и стригфаэр, это такая редкость сейчас в наше непростое время. Борись за себя!

– Мама, – прохрипела я как в тумане и отстранилась от Арона, пытаясь встать на ноги.

Он осторожно опустил меня на пол. Я облокотилась на шершавые перила балкона и, судорожно вдыхая воздух, впилась пальцами в холодный камень. Затем запрокинула голову и закричала так, что меня, наверное, слышали во всех уголках замка. Когда поняла, что во мне начинает происходить что-то непонятное, словно что-то начинает сливаться в одно целое, перекрывая те страдания, которые так хотели вогнать меня в могилу, я пошатнулась и стригфаэр, подхватив сзади за талию, заставил прильнуть к нему. В этот момент растущий около пруда в ста метрах от замка дуб начал снизу загораться. Чем сильнее его охватывало пламя, тем легче становилось мне. Ядовито-красные языки огня ползли вверх к кроне дерева, а с нее, спускаясь вниз, поблескивая и потрескивая ползла другая сила – ледяная, не менее сильная, чем пожирающее пламя. Когда эти две стихии встретились на середине ствола, то всего мгновение и раздался какой-то трещаще-шипящий стон, после которого все вмиг испарилось, словно ничего и не происходило. Дерево как росло, затеняя прозрачную воду пруда, так и продолжило стоять невредимым.

– Это все? – дрожащим голосом спросила я спустя пару минут, отодвинувшись от Арона и повернувшись к нему.

Мужчина стоял, прищурив глаза, смотря на дерево, и словно не слышал меня. Затем повел бровью и перевел взгляд на меня, скользя своими темными глазами по моему лицу.

– Господи, recompensat, – прошептала рядом со мной подошедшая ведьма. – Арон! Не может быть!

– Тихо, – одернул он ее и развернувшись быстро вышел из моей комнаты.

– Что вы ему сказали? – спросила я удивленно, насколько это возможно было в моем состоянии.

Ведьма быстро вышла с балкона в комнату. Затем вернулась с горящей свечой и веткой каких-то сухих цветов, из которых готовила мне то противное варево, которым отпаивала меня. Поднеся пламя к цветам, она проговорила: