Ритуал

Костя поднял голову и серьёзно посмотрел на него.

– Ну, так давай.

Никита слегка опешил.

– Давай, попробуй. Сделай это. Я буду даже благодарен тебе. Если, конечно, у тебя это получится, – он хмыкнул. – Ведь я теперь, по ходу, бессмертный.

Костя достал из кармана Никитин нож, который положил туда на автомате ещё на улице. Никита не успел ничего сделать, как его друг выщелкнул лезвие и полоснул себя по венам. Никита выхватил нож из его руки, но было поздно. Кровь потекла по руке и закапала на пол. Никита схватил Костю за место пореза, пытаясь зажать рану. Костя, когда увидел кровь, нервно рассмеялся.

– Надо же. Я смог это сделать. Хоть и было больно.

– Вот же дурак! – крикнул на него Никита, отчаянно озираясь в поисках того, что можно было бы использовать в качестве жгута и остановить кровотечение. Он не сразу заметил, что кровь больше не идет.

– Можешь не держать, – Костя слабо дёрнул рукой в попытке высвободить её. – Больше не болит. Уже всё. Посмотри.

Запястье было в крови, но было видно, что рана уже затянулась. Парни потрясённо уставились на место пореза.

– Знаешь, – сказал Костя, – я ведь до конца не был уверен.

– Так не бывает, – произнёс Никита и схватился руками за голову. – Это невозможно.

– Как видишь, возможно.

Никита ушёл в комнату и вернулся оттуда с бутылкой «Джека Дэниелса».

– Ах, какая любовь! – Амаре вытирала слёзы платочком. – На тот свет за ней готов.

– Всего лишь гормоны и юношеский максимализм, – пренебрежительно отмахнулась Смерть. Теперь она знала историю Кости, но как и почему он не может умереть, она так и не узнала. Был ли шанс, что парень знал о причинах бессмертия? Но тогда это не вяжется с попытками самоубийства. Оставалось только последить за ним, но вряд ли это что-то даст.

– Это всё? – спросила хранительница, убирая диск на место.

Эхои кивнула и направилась к выходу.

– Мы всё ждём, когда какая-нибудь история с твоим участием попадёт к нам в архив, – сказала тётка ей вдогонку. Эхои споткнулась от неожиданности.

– Я Смерть, ты не забыла?

– Ну и что? – Амаре пожала плечами. – Бывает всякое. Уж мне-то можешь поверить.

Эхои ошарашено покачала головой и покинула архив.

На следующий день друзья отсыпались до обеда: Никита после бутылки виски, который, как парень полагал, должен был помочь ему во всём разобраться, а на деле же просто свалил с ног, а Костя после тяжких дум, что не давали ему полночи заснуть. Следующий же день был днём, который можно было бы назвать днём неловкого молчания. Неудавшийся самоубийца тупо пялился в телевизор и, по всей видимости, даже не видел, что там показывают. Никита пришёл к такому выводу после того, как начался один весьма популярный девчачий мультик про феечек-переростков, а Костя и не подумал переключить канал.

В конце концов Никита не выдержал и предложил:

– Поехали, сыграем на бильярде.

Косте было всё равно, и он согласился.

Ближайший бильярдный клуб находился недалеко от дома Никиты. Двухэтажное здание советских времён, завешенное огромными баннерами с изображениями шаров. Бильярд находился на втором этаже. Довольно просторное помещение, с приглушённым светом и барной стойкой в центре.

Сегодня Никита был молчалив, как никогда. Он безумно долго рассчитывал каждый удар. Костя же вообще не забил ни одного шара за всю игру. В основном он всё время монотонно натирал мелом кий.

– Может быть, тебе нужен соперник поазартнее? – Костя услышал красивый мелодичный голос за спиной. Никита как раз должен был загнать шар в лузу и промахнулся, ибо во все глаза смотрел куда-то за спину друга. Костя обернулся. Там стояла девушка весьма невысокого роста. Копна огненно-рыжих волнистых волос доходила ей до пояса. Она опиралась одной рукой на кий, сделанный из чёрного дерева, который длиной был практически с её рост. Когда она увидела лицо Кости, её ярко-зелёные глаза расширились, и она направилась прямиком к нему.

– Чтоб меня черти дрючили, ты живой!

Костя ошарашено молчал. Никита не выдержал и возмутился.

– А почему это, собственно, вас интересует? Да он живее всех живых.

– Ты выглядишь умнее, когда молчишь, – огрызнулась она. – Живой не в смысле, как Ленин, а реально живой. Эй, парниша, – обратилась она к Косте. – Тебя не Константином ли случайно кличут?

– Ну, – не очень вежливо ответил тот. Он не мог понять почему, но эта рыжая ему не понравилась с первого взгляда.

– Врёшь, – убеждённо произнесла девушка. – Костяна ещё вчера в тапки обули. Я осечек не даю.

Парни потрясённо переглянулись.

– Так это ты меня… – начал Костя.

– Нет, – перебила его девушка. – Первый раз тебя вижу.

– Я думаю, – сказал Никита, – это не самое удачное место для обсуждения всей этой ситуации. Предлагаю поехать ко мне, – он обратился к девушке и добавил: – Не бойся ехать, даю тебе слово, что с тобой всё будет хорошо. Даже волос не упадет с твоей головы.

Девушка рассмеялась так звонко, что её смех заполнил весь зал.

– Малыш, не льсти себе. Испугаться тебя и мальчика, который сам себя порешить не в состоянии? Спасибо, насмешил. Ну-с, дорогие мои маньяки, поедем, перетрём.

Они вышли на улицу. Девушка направилась прямиком к машине Никиты. Парни были в шоке.

– Почему ты думаешь, что это моя машина? – поинтересовался Никита. Девушка насмешливо подняла одну бровь.

– Так, посмотрим на парковку: посаженная тонированная «пятерка» – армянский вариант. «Двадцать первая» «Волга» – наверняка старик, который её в 70-х взял. Битая «Тойота» 86-го года и «Мазератти». Давайте вместе подумаем, на какой тачке пижон?

– Я не пижон, – возмутился парень. В ответ девушка хмыкнула:

– Раз ты не пижон, тогда на чём поедем? Может, прокатишь на своей «двадцать первой»?

Никита испытывал противоречивые чувства. С одной стороны, эта особа его жутко бесила. Самоуверенная, наглая. С другой стороны, что-то в ней было. Но что именно, он пока не мог понять.

– Всё-таки классная у тебя тачка, – первое, что сказала Аида, переступив порог квартиры Никиты. – Тебе идёт.

– Спасибо. Проходи. Чай, кофе?

– Покрепче ничего нет? – спросила девушка, осматриваясь. Она даже не соизволила разуться. – А то на меня этот день живых мертвецов угнетающе действует.

Никита открыл бар. Виски он выпил вчера, и лёгкая головная боль всё ещё не давала забыть об этом. У него осталась только пара бутылок водки и бутылка вина, на которое Аида великодушно согласилась.