Сын

– Мамочка! Красивая моя красавица, чудесная моя красавица, прости меня! Я больше никогда не буду так делать!

* * *

Однажды, уже под вечер, гуляли они во дворе и встретили Тимину подружку Таню, которая гуляла с папой. Тима увидел Таню и с радостным криком «Любимая ты моя! Любимая ты моя!» побежал к ней навстречу. А вечером, перед тем как лечь спать, сказал:

– Я сегодня стихотворение сочинил!

– Да что ты?! – удивилась мама. – Расскажешь?

– Расскажу.

– Надо записать!

– Я же не умею… Мне только шесть лет…

– Я сама запишу!

Галя взяла листок бумаги.

– Говори своё стихотворение.

И Тима продиктовал своё первое (и единственное за всю жизнь) стихотворение:

– «Тима очень хороший мальчик. Он с мамой гулял на улице и видел Таню».

– Как хорошо! – сказала Галя и была совершенно искренна.

* * *

Примерно в это же время Тима стал гулять во дворе один. В начале восьмидесятых дети еще могли гулять во дворе сами, без мам или бабушек, и ничего с ними страшного не случалось. Родители, конечно, время от времени выходили на балкон или смотрели в окошко, чтобы убедиться, что с ребёнком всё в порядке. Перед самым домом – детская площадка. Чисто вокруг, летом зелено, и старушки сидят на скамеечках… Гуляй на здоровье! И гуляли. И многому там друг у друга учились.

Например, прыгать на одной ноге Тимофей научился именно с ребятами во дворе. И это было событием в его маленькой жизни. Пришёл с прогулки радостный и прямо с порога закричал:

– Я научился на одной ноге прыгать!

– Да что ты? – радостно сказала мама. – Я горжусь тобой!

– А Лёшка не умеет. Не получается у него. Он старался, а у него не получилось, и он плакал. А Сашка смеялся. А ты правда гордишься мной?

– Конечно!

– Можно я дам Алёшке большую конфету, которая на кухне в вазе?

– Хорошая идея. Дай обязательно.

– А Сашке?

– И Сашке дай!

Тимофей радостно вздохнул и пошел в комнату заниматься своими маленькими делами.

* * *

Учились они друг у друга во дворе, конечно, не только хорошему…

Было Тимофею уже семь. Летом исполнилось. Почти тогда же, как Гале исполнилось тридцать. В месяц у них разница. Последнее беззаботное лето перед школой. Пришёл Тима с прогулки и, не взглянув на мать, не сказав ей ни единого слова, забрался на стул и стал смотреть в окно.

Сразу было понятно: расстроен чем-то.

– Что случилось, сынок? – спросила Галя.

И мальчик непривычно строгим голосом, не глядя на мать, сказал:

– Ты мне сказала неправду.

– О чем? Я всегда говорю тебе только правду.

– Нет.

– Говори, в чём моя неправда.

– Ты мне сказала, что ребёнок рождается от любви, а на самом деле он рождается от …

Галина, услышав из детских уст безобразное слово, вскрикнула от неожиданности, но быстро нашлась и спокойно спросила:

– Кто тебе такое сказал?

– Сашка Панкратов. И все ребята так считают. Я сказал, что дети рождаются от любви, а они стали смеяться, и Сашка Панкратов сказал, что не от любви, а от… – и ребёнок повторил то же самое ужасное слово.

– Это не так. Это Сашка Панкратов от этого родился! А ты – от любви! Запомни это!

И это было правдой.

* * *

И на скрипке Тимофей занимался, и французским… И, представьте себе, бесплатно! А дело было так.

Зашла Галя осенью, будучи на Невском, в лавку писателей посмотреть новые поступления книг. И получилось, что она оказалась рядом с женщиной лет сорока пяти в немодном пальто, перебирающей на прилавке книги на французском языке.

– Вы случайно не учительница французского языка? – поинтересовалась Галя.

– Угадали, – ответила женщина.

– Как здорово!

– Что же тут здорового? – засмеялась женщина.

– У меня сыну шесть, и я хочу учить его именно французскому языку.